И Римус ему не помогал, мрачно подумал Сириус. Как он сможет привести голову в порядок, когда всё такое странное? Когда Римус, его единственный оставшийся друг, едва ли может посмотреть на него и не скривиться, едва ли может поговорить с ним и не запнуться, отводя взгляд. И его парень. Сириус гадал, как быстро это произошло, как быстро этот маггл втёрся в доверие. Заразил Римуса своей обыденностью; сделал его Лунатика тихим и опасливым. Не лучше любого маггла.

Было похоже, будто внутри Римуса приглушили свет. Сириус искал в нём следы от старого Лунатика, но в нём не осталось ничего от той дерзкой озорной энергии, той бурлящей силы Римуса Люпина, когда у него был коварный план.

Сириусу пришлось целую вечность уговаривать Римуса хотя бы сходить на собрание. В конце концов, у него сложилось впечатление, что Римус пошёл, лишь бы угодить ему; лишь бы его успокоить. И он был на это согласен, лишь бы он только пошёл. И когда он вернётся, он расскажет всё Сириусу, Сириус его заставит. Это самое меньшее, что может сделать Римус.

Римус ещё одумается. Он поймёт, что по-другому никак. Он захочет сделать это ради Гарри.

Сириус не мог не улыбнуться самому себе при мысли о Гарри. Этот невероятный, превосходный, смелый мальчишка. Джеймс бы так им гордился…

Джеймс, Джеймс, прости меня…

Он содрогнулся и снова закрыл глаза, собираясь с духом перед лицом холода. Он так сильно хотел Римуса. Он не хотел быть один, только не снова, пожалуйста…

– Здарова? – Грант ввалился в комнату, будто чтобы напомнить Сириусу, что он был совсем не один, и радостно ему улыбнулся. Сириус с опаской наблюдал за ним. Всегда улыбается, чёрт его. Чокнутый.

– Добрый день, – ответил Сириус, намеренно акцентируя свою правильную речь в контраст ужасному поломанному акценту Гранта.

Сириус ни секунды не проводил с магглами даже до Азкабана и находил их в лучшем случае непонятными; будто они какие-то инопланетяне. И он ненавидел радостное настроение Гранта всеми фибрами своей души.

– Чувствуешь себя лучше?

Сириус неразборчиво буркнул в ответ. Он не считал, что он должен что-то объяснять этому человеку. Он мирился с ним ради Римуса, но не более того.

– Рад это слышать, – кивнул Грант, показывая ямочки на щеках.

Сириус подумал, что он наверняка невероятно тупой.

Сотри эту сумасшедшую ухмылку со своего лица! рявкнул призрак Вальбурги Блэк.

Сириус помнил Гранта подростком, и даже тогда тот не был таким уж красавчиком. И пятнадцать лет не пощадили линию роста его волос и кожу. Сириус понятия не имел, что Римус вообще до сих пор делает с Грантом, и если он такой же глупый, как его внешность – ни о чём – то Сириус был тем более озадачен, почему же Лунатик до сих пор с ним водится.

Тот Римус, которого он знал – его Римус никогда бы не стал терпеть рядом с собой дурака.

– Когда он вернётся, – теперь говорил Грант, до сих пор радостно, до сих пор улыбаясь, показывая свои неровные зубы и белый шрам в уголке рта, – я уйду.

– О, ладно, – пожал плечами Сириус. Он попытался придумать, что сказать. – …Нам нужно молоко.

– Нет, – засмеялся Грант, легко качая головой. Он присел на кофейный столик прямо напротив Сириуса – так близко, что их колени почти соприкасались – и посмотрел ему прямо в глаза. – Я не пойду в магазин – я имею в виду, что я ухожу.

– Что? – нахмурился Сириус. – Почему? Это Римус тебе сказал? Потому что это была не моя идея.

– Это моя идея, – сказал Грант, переставая улыбаться. У него были усталые глаза, и Сириус осознал, что хоть Грант и улыбался, он не был счастлив. Ему было очень-очень грустно. Сириус не знал, что ему с этим делать; у него были свои собственные проблемы.

Грант продолжил говорить:

– Я осознал это какое-то время назад. Когда он вернулся из школы и весь дрожал от того, что увидел тебя снова. Я думаю, наверное, я понял уже тогда. Надо было что-то делать, но я не мог просто оставить его одного…

– Слушай, я не знаю, что ты думаешь…

– Я всегда лишь только присматривал за ним для тебя, – сказал Грант, поднимая руку, чтобы заставить Сириуса замолчать. – Я никогда не был тем самым для него. Это всегда был ты, все эти годы.

– И всё же ты всё равно здесь, – пробормотал Сириус. Он снова прижал колени к груди, закрываясь в себе. Он хотел, чтобы Грант просто ушёл, раз уж он уходил; потеряйся. Он хотел бы обратиться в Бродягу, но он знал, что это не поможет делу, и ещё он обещал Римусу так не делать.

– Видишь, вот об этом я и хотел с тобой поговорить, – сказал Грант, сводя брови вместе. – Если я уйду, то тебе придётся о нём заботиться, понятно? Не винить его за то, что там с тобой происходило эти десять лет.

– Двенадцать лет, – исправил Сириус.

– Мне всё равно, – пожал плечами Грант. – Никому из нас не было легко, солнышко, ты не такой уж и особенный. А вот Римус особенный.

Голос Гранта вдруг стал твёрдым и опасным – почти что агрессивным.

– Он особенный для меня, и если не можешь быть мужиком и относиться к нему с добротой, то тогда ты его не заслуживаешь. Он ждал тебя. Он никогда не прекращал ждать. Он не скажет этого, потому что Римус не говорит подобные вещи. Но он их чувствует. Он всё чувствует, ты должен это знать.

Сириус не ответил.

– Он любит тебя, – спокойно сказал Грант. – Ты обязан любить его в ответ.

– Я люблю е…

– …Нет, – Грант снова качал головой. – Нет, не вот так вот. Ты должен быть здесь; реальным существующим человеком. Не собакой. Не призраком.

Сириус больше не мог встретиться с Грантом взглядом, он повесил голову и кивнул.

– Я буду.

– Хорошо, – Грант снова улыбнулся, его лицо снова стало ласковым. – А теперь, когда он будет ворчливым – а он будет ворчливым – не позволяй ему хандрить, и не позволяй ему пить. Он захочет этого после полнолуния, но у него уйдёт только больше времени, чтобы поправиться, если он это сделает.

– Я знаю, что ему нужно после полнолуния! – оскорблённо прорычал Сириус. –Я знаю его с одиннадцати лет, кем ты себя возомнил, говорить мне…

– Я тот, кто был рядом, – резко ответил Грант. – Мне кажется, ты не понимаешь, как тяжело это было. Мне кажется, ты… слушай. Ты был с ним в лучшие времена, понятно? А я был с ним в худшие, – он слегка улыбнулся. – И я был рад это делать. У меня есть одна часть его. А ты бери вторую. Можем мы на этом согласиться?

Сириус смотрел на него ещё немного времени. Грант протянул руку для рукопожатия, и Сириус ее принял.

– Ладно, – сказал он.

– Чудненько, – Грант отпустил его и поднялся на ноги. Он ушёл в спальню и вернулся с огромным чемоданом, который он намеренно поставил у двери. – Мне придётся оставить здесь на какое-то время пару книг и вещей, – сказал он. – Но я вернусь за ними, когда устроюсь. Наверное, тебе не нужен ключ, да? Ты можешь открыть дверь магическим способом?

Сириус кивнул, онемевший от удивления. Он не мог поверить, что это происходит. Он хотел, чтобы его сердце воспарило, он хотел наконец почувствовать удовлетворение – но он не мог перестать беспокоиться. Грант был занозой в заднице, но он был ещё и буфером между ними. Будет ли Римус винить в этом Сириуса? Убедит ли он Гранта остаться, или даже хуже – оставит ли он Сириуса здесь, одного с квартирой, и войной, и…

За входной дверью раздался тихий шаркающий звук, и Сириус навострил уши. Римус вернулся! Его сердце начало колотиться по рёбрам, он облизнул губы и сел прямее, сфокусировавшись на двери, пока она не открылась.

Римус вошёл, опустив голову и чуть хмурясь. Сириус не мог поверить, как мало он изменился, когда всё остальное в мире теперь было таким другим. У него появились седые волосы, но он до сих пор был Лунатиком, он был до сих пор абсолютно сногсшибательно красив и абсолютно равнодушен к этому.

Он улыбнулся Сириусу, когда зашёл, и это было так похоже на Римуса-подростка, что это забросило Сириуса обратно в Хогвартс – он очутился за столом на завтраке и увидел Римуса уже там, за своей третьей добавкой бекона с яйцами, улыбающегося на что-то глупое, что сказал Сириус. Видишь, сказал он себе, у тебя остались ещё какие-то хорошие воспоминания.