Римус кивнул, больше всего на свете желая, чтобы этот разговор закончился. Ему по душе больше был кнут, чем лекция. И самое худшее было в том, что Дамблдор был прав. Он позволил своим чувствам к Северусу повлиять на заклинание - он просто не привык к такой силе.

- Простите, профессор, - сказал он. - Ню… в смысле, Северус в порядке?

- Да, он в полном порядке. Мне кажется, он надеялся, что если он просто перестанет сопротивляться, то тот, кто заколдовывал ту тучу, остановится. Его высушили, и никаких серьезных последствий не предвидится.

- О… - Римус кивнул. - Хорошо.

- А теперь, - Дамблдор улыбнулся, - Вы можете идти. Я задержал Вас больше, чем на минуту, и у меня есть такое ощущение, что мистер Поттер ждет Вас снаружи, чтобы Вы ему всё рассказали.

***

Дамблдор дал ему много, о чем подумать. И у него для этого было полно времени - Макгонагалл нисколько не шутила о их отработках, и даже зашла так далеко, что решила разделить всех четверых. Сириусу пришлось отмывать котлы в подземелье, Питеру полировать трофеи в комнате наград, а Джеймсу настраивать все телескопы в астрономической башне. Римусу досталось самое худшее задание - вычистить совятню. Конечно же, никому из них не разрешили использовать их палочки, и каждый вечер им приходилось начинать заново.

- Это всё просто так жестоко и привычно, - пожаловался Питер в конце первой недели, когда они все упали по кроватям, грязные и вымотанные.

- Не знаю, о чем ты там жалуешься, - пробормотал Сириус. - Я был бы только рад полировать трофеи. Кто знает, что я могу подхватить, соскабливая остатки зелий со дна этих дурацких котлов.

Джеймс лишь застонал, снимая очки и потирая глаза.

Римус не жаловался, потому что ему казалось, что он не имел на это права. Он ужасно себя чувствовал из-за того, что втащил в это своих друзей, но ещё хуже ему было от того, что он сделал. И это всё только усугублялось объемом прочитанных им книг. Заклинание Сириуса было сложным, менее естественным, чем та магия, к которой он привык. Сириус первым признал, что оно было не идеальным - его хватало на час или около того, и затем его нужно было возобновлять. Римус был уже близок к тому, чтобы выполнять его самому, правда, зачастую ему приходилось пробовать несколько раз перед тем, как всё срабатывало как надо.

Самым первым делом он отправился в библиотеку и взял книгу с полки о магических существах.

Каждый вечер, после окончания их домашней работы и выполнения своих отработок, Римус задвигал занавески вокруг своей кровати, зажигал свою палочку и перечитывал одну и ту же главу снова и снова. Он обнаружил, что о его конкретной проблеме были написаны целые книги, но он переживал, что люди начнут что-то подозревать, если он вдруг станет их все читать. К тому же он уже не был уверен, что хотел про это знать. То, что он уже прочитал, было достаточно плохо.

Он думал о той книге почти всё время - во время уроков, во время еды, во время отработок. Такие слова, как ‘чудовищный’, ‘смертельно опасный’ и ‘ужаснейший из существ’ горели в его сознании словно неоновые знаки. Естественно, он знал, что он был опасен. Он знал, что он был другим. Но он не знал, что его ненавидели. Даже охотились на него. По всей видимости, его клыки стоили тысячи в определенных частях восточной Европы. Его шкура стоила ещё больше.

С законодательством дела обстояли тоже не гладко - он не вполне понимал эти вещи, но звучали они довольно кошмарно. Законы о трудоустройстве, реестры и ограничения по передвижениям. Похоже, даже с умением читать его рабочие перспективы в волшебном мире были нисколько не лучше, чем в маггловском. Также он понял, почему Дамблдор просил его быть осторожным. Теперь ему стало понятно, что если кто-нибудь в Хогвартсе узнает, чем он являлся, то у него могут быть серьезные проблемы - и исключение из школы будет его наименьшей заботой.

К его раздражению, ничего из прочитанного не соответствовало его опыту. Не было никаких сведений о волшебнике, который бы реально жил в его положении; как он справлялся; чего ожидать; смог ли он устроиться на работу или хотя бы жить, не принося вред другим людям. Он полагал, что это было нормально, чувствовать запах крови и слышать сердцебиения других людей - но откуда ему было знать наверняка? Было ли это нормально, что его магия становилась сильнее, когда луна росла? Иногда ему казалось, что он мог чувствовать саму ее силу; она дрожала в его венах словно зелье; заполняла его до краев и выливалась наружу, вырывалась из кончиков его пальцев. И к тому же нельзя было забывать о его характере. Насколько в нем было его самого, и насколько в нем было от этого монстра?

Большинство ночей он просто лежал без сна, когда заклинание для чтения испарялось, и ему было слишком лень снова его воспроизводить, но в нем было слишком много мыслей и энергии, чтобы спать. Его разумом овладевали переживания и страхи. Как же просто всё казалось ему в приюте. Никакой магии, никакой домашней работы, никаких моральных дилемм. И, конечно же, никаких друзей. Если что-то и останавливало Римуса от того, чтобы сдаться, так это были они.

Это был Джеймс, чье эго было размером с озеро при Хогвартсе, но и чье сердце было ничуть не меньше. Питер - который, да, конечно был странным и немного медлительным - но у которого было на удивление своеобразное чувство юмора и очень щедрая душа. И, естественно, Сириус. Сириус умел хранить секреты, он мог быть немного жестоким, но никогда не в отношении своих друзей, он был самым одаренным учеником их года, но проводил всё свое время, придумывая различные пранки.

Римус не собирался терять ничего из этого, если это хоть сколько-нибудь зависело от него. Даже если ему придется быть самым прилежным учеником в школе; даже если ему придется заставить себя прочитать каждую книгу, закончить каждое задание, следовать каждому правилу. Он будет таким хорошим, что они даже ничего не заподозрят. Таким хорошим, что им придется сделать его старостой - он всё это сделает, если только это поможет ему остаться в Хогвартсе и сохранить своих друзей.

Ему было не с кем поговорить ни об одной из этих вещей. В любом случае, ни с кем, кто мог бы его понять. Насколько знал Римус, только Дамблдор, Макгонагалл и Мадам Помфри знали о его состоянии. Макгонагалл была слишком строгой, чтобы к ней можно было прийти с подобными вопросами. Насчет Дамблдора Римус до сих был не до конца уверен, что тот был психически здоров, да и в любом случае, он понятия не имел, как можно назначить встречу с их директором. Так что в конце концов у него оставалась только Мадам Помфри.

Он дождался следующего полнолуния, которое выпало на конец января. Это было воскресенье, так что после ужина он отделился от остальных мародеров и направился в больничное крыло раньше, чем обычно.

- Римус! - удивленно улыбнулась ему медсестра. - Я не ожидала увидеть тебя до самой ночи!

- Я хотел Вас кое о чем спросить, - смущенно сказал он, бегая глазами по комнате. Несколько учащихся лежали в постелях, практически все спали. К счастью, Мадам Помфри была очень скрытной.

- Конечно. Пройдем в мой кабинет?

Он был гораздо приятней, чем все учительские кабинеты, в которых побывал Римус. На стенах в рядах аккуратно стояли сотни бутылок с зельями и лекарствами, здесь было светло и свежо, у нее не было стола, и вместо деревянных стульев по обе стороны камина стояли два удобных кресла.

- Чем могу помочь, дорогой? - спросила она, сев в кресло и указав ему рукой, что он может сделать то же самое.

- Ну, - он сглотнул, не зная, с чего начать, - я просто… у меня есть несколько вопросов о… моей проблеме.

Она по-доброму ему улыбнулась.

- Конечно, у тебя есть вопросы, Римус, это совершенно естественно. Ты хочешь узнать что-то конкретное?

- Да. Я немного почитал, я знаю, что это нельзя вылечить и всё такое.

- Пока что нельзя, - быстро сказала она. - Новые открытия совершаются всё время.

- О, ладно. Но сейчас, наверное, я просто… хочу знать больше. Я ничего не помню, когда я просыпаюсь, только то, что я очень сильно хочу есть.