— Я воспользовался вторым шансом, которым ты никогда не воспользовался, я воспользовался возможностью стать лучше, чем ты думал, что я должен быть. Я единственный Малфой, который когда-либо ставил семью и любовь выше статуса и власти, и именно здесь я поднимаюсь над тобой, Люциус, такой силы у тебя никогда, никогда не будет!
Люциус открыл рот, чтобы заговорить, вероятно, чтобы рассказать о своей неизбежной победе, когда внезапно комната стала казаться более плотной, как будто кто-то закрыл ее, запечатав. Он остановился, осторожно оглядываясь. Казалось, что потолок накрывают тяжелым одеялом, закрывая их все дальше от мира. Драко поднял глаза и тихонько охнул, глядя на тонкие мерцающие волны едва заметной золотой, красной и зеленой магии, пробегающие сквозь камень. Он мягко ухмыльнулся, сразу поняв, кто в этом виноват.
Он знал, что Люциус не сможет этого увидеть, но он обязательно почувствует это, всю эту силу. Драко сконцентрировался, изучая волны, возвращаясь обратно, чтобы найти их заклинания, услышать их, скрытые среди света…
Люциус повернул голову к Драко, подозрительно глядя на него, и направил палочку обратно Драко в лицо.
— Что происходит? — в его голове звучала почти паника. Драко пока не мог ответить правдиво, поэтому вместо этого он склонил голову, прислушиваясь, чувствуя…
— Praestes Fidelis, — пробормотал Драко, лукаво ухмыляясь и оглядываясь на отца. — Заклинание Фиделиуса.
Люциус опустил палочку, широко раскрыв глаза, в ярости. Он отвернулся и снова начал ходить по комнате. Драко подумал, не было ли это привычкой, которую он перенял от Люциуса — если да, то он определенно собирался избавиться от нее сразу после того, как найдет эти тапочки для Роуз.
Люциус бормотал себе под нос, и Драко понял, что на этот раз он, возможно, действительно потерял суть событий. Он всегда был немного сумасшедшим, его мораль была совершенно противоположной, но Волдеморту нравилось мучить его за его неудачи, и он провел восемь лет в Азкабане… Его единственной целью всегда была власть, и Драко видел, что это делало с Томом Риддлом за все эти годы. Возможно, когда-то Люциус был достаточно умен, чтобы знать, что расплывчатые пророчества следует оставить в покое, но это время, очевидно, давно прошло.
— Хорошо, — наконец сказал Люциус, ни к кому конкретно не обращаясь. — Мне не нужен Отдел Тайн, у меня есть друзья, союзники по всей стране, — Драко очень в этом сомневался, — это влияет только на то, откуда я вернусь, когда вернусь в общество, я уже изучил все, что у них есть, но по большей части все это было бесполезным, чертовы ботаники…
Последняя теория Драко быстро набирала обороты, поскольку отчаяние Люциуса явно росло.
— … И у меня есть их драгоценный Провидец… — У Драко упал живот. — … И у меня есть ты, — Люциус обернулся, зарычал и снова направил палочку на Драко, заставляя его мускулы болезненно сжаться от этой силы. — У меня есть ты и все, что ты от меня скрываешь, у меня есть мальчик, который любит Гарри Поттера, и я могу поспорить, что если он послал министра, чтобы защитить тебя, стал политиком, чтобы гарантировать это, даже разорвал твои узы ради тебя, то он придет к тебе на помощь прямо сейчас. Он сделал то же самое в прошлый раз, Темный Лорд знал, что сделает, Темный Лорд всегда знает.
Драко тяжело дышал, тщательно скрывая свои эмоции с помощью окклюменции, которую он только мог наскрести, а это было немного. Глаза Люциуса по-прежнему были широко распахнуты, одновременно испуганные и радостные, кончик его палочки находился в нескольких дюймах от горла Драко.
Они услышали вдали несколько мягких грохотов от взрывов, и Люциус мгновенно подпрыгнул, но ужасная ухмылка скривила его лицо.
— Он не причинит тебе вреда, — размышлял Люциус, — нет, я осмелюсь сказать, что он защитит тебя любой ценой.
Сердце Драко бешено колотилось, кровь быстро схлынула с его лица. Нет, нет, нет, нет…
— Ты, мальчишка, — прорычал Люциус, направив палочку на Борана, который вздрогнул, свернувшись клубком. Драко внезапно вспомнил дядю Гарри Вернона, и он никогда не хотел убить своего отца больше, чем в этот момент. — Ты будешь держать язык за зубами, если хочешь, чтобы твоя мать пережила ночь.
Люциус поднял палочку к своей голове, давая Драко короткую передышку, и Драко увидел злобный блеск в его глазах как раз перед тем, как тяжелое дезиллюминационное заклинание растеклось по его телу. Он услышал за спиной хныканье Борана — невидимый враг был намного страшнее видимого.
Драко был достаточно чувствителен, чтобы видеть слабое, холодное, серебристое мерцание магии Люциуса, покрывающее его, но он не хотел, чтобы Люциус знал об этом, поэтому он в панике огляделся, стараясь не зацепляться за него взглядом. Цепи внезапно освободили его из кресла, и его вытащили, как куклу, поставили на ноги, с шипением, когда его мускулы снова сократились. Его тело отвели на середину комнаты и держали там, приклеив ноги к земле против воли.
Зубы Драко были болезненно сомкнуты, челюсти стиснуты, и ему хотелось развернуться и бежать в камеру, чтобы утешить испуганного ребенка, но он не мог.
— Все в порядке, Боран, — выдавил он сквозь зубы, паникуя из-за своего пленения, в ужасе от всего, что запланировал Люциус, — все будет хорошо…
— Тихо, — приказал Люциус из своего угла, и Драко задохнулся, закашлявшись, его голос был теперь ему недоступен, нет, нет…
Воздух вокруг него стал теплее, нежные потоки заряженного воздуха окружили его, лаская его. Нет.
Он услышал хлопок двери и приглушенный крик, за которым последовал далекий звук того, как кто-то яростно стучал в дверь, но энергия только возрастала, воздух вокруг него становился тяжелее, слаще, как лето, как дождь, Гарри, пожалуйста, нет…
Тяжелая дверь распахнулась, и Драко сначала увидел палочку остролиста, а затем сильную, одетую в униформу руку, прежде чем его взгляд, наконец, остановился на глупом красивом лице Гарри, и Драко захотелось заплакать от выражения облегчения, которое нахлынуло на его черты лица при виде Драко, но он не мог, он ничего не мог делать, кроме как смотреть, стоя там и дрожа.
— Драко, — выдохнул Гарри, неистово двигая глазами и палочкой по комнате, задерживаясь на мальчике в камере. — Где он?
Драко был обездвижен, бессилен и совершенно молчалив. Он отчаянно боролся с ограничениями в своей голове, но это было бесполезно, и Гарри медленно, нерешительно приближался. Драко умолял его внутренне осмотреться, использовать любое заклинание, увидеть опасность, но Гарри был полностью сосредоточен на нем, в поисках его лица, взгляд упал на синяк на щеке, кровь, которая капала на его рубашку. Он опустил палочку, а Драко вопил у себя в голове.
— Фините Инкантатем, — попытался Гарри, нахмурившись, когда ничего не произошло.
Гарри продолжал двигаться, его шаги набирали скорость, пока, наконец, к жалкому восторгу и полному ужасу Драко, он оказался прямо перед ним, сжимая руки Драко, касаясь его лица, шеи, груди, проверяя его на наличие травм, доказывая себе, что Драко действительно был там, и все, что Драко мог делать, это наблюдать за ним.
— Драко, — прошептал Гарри, ощупывая его напряженное и дрожащее тело сильными, осторожными руками. — Что он с тобой сделал?
Он поднял глаза, и Драко встретился с его глазами, как всегда, ярко-зелеными, даже в тусклом свете этой ужасной комнаты. Драко вспомнил, как однажды подумал, что может сделать это без помощи палочки, если Гарри будет продолжать смотреть на него вот так, поэтому он отчаянно смотрел в его глаза, пытаясь наклониться вперед, упасть…
Но Гарри резко отвернулся, глядя на трясущиеся руки Драко, которые медленно приближались к груди Гарри. Пожалуйста, Гарри, смотри на меня…
Гарри продолжал наблюдать за руками Драко, словно загипнотизированный, когда они наконец приземлились на его грудь, продолжая свой путь вверх, и во время приступа Драко почувствовал, как сердце Гарри бьется под его униформой. Нет, нет, нет…
Пальцы Драко медленно сомкнулись вокруг горла Гарри, жестко сжимаясь, и Гарри ничего не сделал, чтобы остановить его, когда он начал задыхаться, от удивления уронив палочку, его руки поднялись на запястья Драко, его глаза, наконец, снова повернулись к Драко, широко расплывшись от смущения и страха.
