В конце концов Камила, будучи неугомонной по своей природе, подошла к дивану и заползла на колени к крестному. Он без особых усилий перекувырнул ее на руках и закружил по комнате, игриво крича: «Тебе нравится, любимая? Я хочу, чтобы тебе нравилось!» Она вскрикнула от смеха. Этого было достаточно, чтобы утомить ее перед сном, хотя она умоляла: «Еще, еще, дядя Драко!» снова и снова, пока ее голова не коснулась подушки. Это наполнило Драко тихой радостью, которую всегда дарила ему Камила.

Вернувшись в гостиную, Панси наложила на свой чай быстрые согревающие чары, вздохнув и откинувшись на спинку кресла.

— Не работай слишком усердно, Драко, или я узнаю об этом от Тимси.

— Я знаю. Этот эльф не знает, когда держать рот на замке.

— Он знает. Он также знает, когда стоит его открыть ради твоего благополучия.

Драко закатил глаза, но согласился.

— Я перевел всех своих пациентов к разным целителям, — апеллировал он. — Сейчас у меня только один.

Глаза Панси расширились.

— Значит, дело особо важное, раз ты отказался от остальных, — пробормотала она. Драко кивнул ей, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы утолить ее жажду знаний. Судя по заинтригованному выражению ее лица, это было не так. — Что насчет того, что ты говорил не класть все свои яйца в одну корзину?

— Со мной все будет в порядке, — ответил он и взмолился, чтобы на лице не промелькнуло ни капли слабости, потому что Панси набросится на него в мгновение ока. — Как бы это ни закончилось, ты же знаешь, что спрос превышает предложение.

— Да, мы все знаем, что ты единственный человек в Англии, который может делать то, что ты делаешь, Мерлин, ты такой особенный, — она ​​закатила глаза, махнув ему рукой, но легкая улыбка коснулась ее лица, как обычно, когда рядом был Драко.

***

Драко лежал на зачарованном одеяле, растянувшись на быстрорастущей траве у себя в саду. Для такой поздней ночи было не слишком холодно. Скрестив руки за головой, он смотрел в огромное ночное небо, позволяя своему разуму блуждать, распознавая созвездия, которые он знал. Над головой бесшумно пролетела сова.

Тусклый свет исходил из кухонного окна, которое было открыто, чтобы впускать свежий воздух и выпускать дым от жаровни Тимси. В саду Драко пахло свежим ночным воздухом и медовыми тостами. Драко улыбнулся, вдыхая его — значит, бобы были почти готовы. Он различал голос Дорис Дэй, раздававшийся изнутри дома.

Stars shining bright above you

Soft breezes seem to whisper, I love you…

Звезды ярко сияют над тобой,

Мягкий ветерок, кажется, шепчет, я тебя люблю…

Его мысли переместились к его нынешнему пациенту. Он никогда раньше не работал с кем-то, кого знал лично, и это расстраивало, потому что ему приходилось перестраивать свои собственные воспоминания о его и Гарри взаимодействиях с тем, что он видел с точки зрения самого Гарри.

В тот день в поезде, после того, как Гарри отверг его, Драко сбежал из купе Гарри вместе с Грегом и Винсом после того, как на Грега напала крыса Уизли. Он сказал Грегу и Винсу идти в их купе без него, и направился к самому пустынному концу поезда, возле выхода из заднего вагона. Затем Драко закатил истерику в одиночестве, злясь на себя за плач, и все, о чем он мог думать, это Что я сделал не так, и отец будет так разочарован во мне за то, что я упустил эту возможность, и что, если все, с кем я заговорю в школе, будут относиться ко мне так же, потому что Гарри Поттер так отнесся? Он ругал себя за то, что уже тоскует по дому, за то, что не ведет себя как настоящий наследник Малфоев, за ребячество, за то, что недостаточно хорош для Гарри Поттера.

Но в глазах Гарри Драко начал их общение с того, что заставил его чувствовать себя глупым и неполноценным, набрасывая на свои плечи фанатичную идеологию, ожидая, что тот будет ее придерживаться, и оскорбляя своих первых двух друзей. Они стали друг для друга врагами так быстро, как дети. Что бы произошло, если бы Драко извинился и спросил точку зрения Гарри? Если бы у них было время представиться у Мадам Малкин, если бы Драко был первым, кто предложил свою дружбу, а не Уизли?

Вероятно, Темный Лорд был бы жив, мрачно подумал он. Люциус вонзил бы свои когти в Гарри, как только смог бы, если бы Малфои были первой семьей волшебников, с которой Гарри столкнулся. Нарцисса, вероятно, полюбила бы его как своего собственного, но даже любовь Нарциссы не уберегла Драко от идеалов Люциуса или требований Волдеморта. Это не спасло бы Гарри. А Драко в детстве поклонялся своему отцу. Он бы набросился на Гарри в ту же секунду, если бы тот не согласился с Люциусом, что было бы неизбежно, потому что Гарри был от природы такой хороший.

Нет, Гарри должен был узнать Уизли, должен был испытать любовь настоящей семьи. Драко был рад, что Гарри не пришлось терпеть все, что он сам пережил в детстве. Он бы этого никому не пожелал.

And in your dreams, whatever they be

Dream a little dream of me…

И в твоих мечтах, какими бы они ни были

Мечтай обо мне…

Вскоре в саду стало пахнуть идеально прожаренным кофе. Драко слышал шипение и треск зерен на подносе для охлаждения. Он сел со вздохом, бросив последний взгляд на созвездия, и вошел внутрь, лениво взмахнув палочкой и убирая одеяло.

***

— Ты выглядишь уставшим, — заметил Драко, когда Гарри снова зевнул. Обеими руками он держал кружку с кофе, рассеянно потирая ее край большим пальцем. Под глазами образовались мешки. Гарри пожал плечами.

— Кошмары или бессонница? — спросил Драко, показывая Гарри один и два пальца в качестве ответа. Гарри на мгновение поколебался, прежде чем поднять один палец. Драко понимающе кивнул.

— У меня есть несколько бутылочек зелья сна без сновидений, если хочешь, — предложил он, и Гарри поморщился. Драко поднял руки вверх в вопросительном жесте.

Гарри твердо покачал головой.

— Твой разум сейчас замедлен? Чувствуешь себя спокойно? — Гарри снова пожал плечами.

— Это не идеально, но мы можем пропустить медитацию, — объяснил Драко. — Боюсь, что на данный момент она только усугубит твою усталость. Сегодня во время перерыва мы можем вздремнуть. — Гарри сел, очевидно, готовый к работе. Драко поставил кофе и поднял палочку, ожидая кивка Гарри. — Легилименс.

Фред Уизли пялится на него с каменного пола, покрытого щебнем. Его лицо застыло в смертельной маске удивления, а вся его одежда залита кровью. Акромантул проползает через дыру в стене замка. Гарри оглядывается. Тела повсюду, все они смотрят на него с ненавистью во взгляде.

Драко распознал признаки сна. То, как все эти мертвые тела смотрели на него, казалось абсолютно нереальным. Однако сюрреализм никогда не имел значения в кошмаре — он всегда казался реальным, всегда пугающим и болезненным.

— Все в порядке, Гарри, — успокоил он своим низким голосом, чувствуя прилив горя и паники Гарри. — Я знаю, что это просто ночной кошмар. Взгляни на стены, посмотри, какие они немного мутные? Отыщи свои руки — во сне не сможешь сосчитать пальцы. — Он позволил кошмару пройти мимо него.

— Неудивительно, что ты не мог заснуть, — пробормотал он. — Погоди, позволь мне кое-что тебе показать.

Драко осторожно надавил своей магией, ища. Это было немного похоже на то, как пролистать его записи или фотоальбом, пока… вот тут.

«Учишься балету, Поттер?», двенадцатилетний Драко усмехается на своей метле. Он не замечает парящего прямо позади него снитча. Рука Гарри сломана, но он игнорирует боль, неуклюже направляя свою метлу к Драко, который удивленно и широко раскрывает глаза. Гарри пролетая мимо него, схватив снитч за головой Драко, прежде чем приземлиться тяжелым грузом на спину. Он смотрит вверх — челюсть Драко отвисла от шока, он выглядит глупо. Гарри тихо смеется над ним, качая головой.

— Мерлин, что за придурок, — пробормотал Драко, и почувствовал небольшую искру веселья Гарри. — Я определенно умел выставлять себя мелким ублюдком рядом с тобой, а?

Драко сделал еще один быстрый запрос, точно зная, что ищет.