— Совсем с ума сошла, женщина?! Представь, что было бы, оттолкни я тебя на большой скорости? У тебя не осталось бы ни одного целого ребра! — похоже, эта возмущенная речь забрала у Зеницу все силы, и он закрыл глаза, прислонившись головой к бугристому стволу.

Аой решила, что ей пора заткнуться. Она и не думала, что Зеницу вытолкнул ее из пасти пса, ей казалось, бешеное животное повалило ее на землю. А получается, Зеницу сознательно спасал ее, рискуя оказаться укушенным. Ей стало стыдно перед ним, как никогда в жизни, но Аой не знала, чем помочь юноше, особенно перед крайне болезненным уколом. Она как можно бережнее протерла мышцу плеча Зеницу, куда намеревалась сделать инъекцию средства от животных ядов, словно заранее извиняясь за боль, что ему причинит.

— Зеницу, потерпи немного, сейчас будет неприятно! Сконцентрируй дыхание, чтобы не дать яду распространиться слишком быстро.

Одним плавным движением она вогнала шприц в плечо. Сердце Аой болело так, словно это ей кололи обжигающую жидкость. Зеницу зашипел, а Аой стиснула зубы, когда парень изо всех сил сжал ее ногу чуть выше колена. Сейчас ей даже не хотелось размышлять, как его рука вообще оказалась у нее на бедре.

— Аой, я умираю, я чувствую это! Все горит! — Зеницу открыл мутные от боли глаза, — передай Незуко, что мои последние мысли перед смертью были о ней!

Аой в это время осматривала место укуса. Выглядело не так уж и плохо: рана чистая, а рука чуть бледнее остального тела, значит, Зеницу все же удалось сконцентрироваться и замедлить кровообращение, несмотря на панику. Она смыла выступившую кровь водой из своей фляги, достала пахнущую хвоей мазь от инфекций и начала наносить на укус.

— Ты не умираешь, успокойся! — ответила Аой. И хотя ей было жаль страдальца, теперь, когда она вовремя успела ввести противоядие, он вновь начал раздражать.

— Ответь мне лишь на один вопрос, и я умру спокойно, — Зеницу же, казалось, всерьез собрался проститься с жизнью, — Чем Иноске лучше меня? Почему все так любят его?

Эти неожиданные слова оторвали Аой от обработки раны. Ее рука была в липкой мази, поэтому она очень медленно и аккуратно, стараясь не запачкать лицо Зеницу, коснулась лба «умирающего». Вдруг она все же вколола ему сыворотку недостаточно оперативно и теперь его мучил жар? Но нет, никаких явных признаков болезни, кроме дикого бреда, не наблюдалось.

— Не молчи, это важно! Чем он лучше? — требовательно повторил вопрос Зеницу.

Аой вздохнула. У нее были тысячи вариантов ответа, в основном сводившиеся к тому, что Иноске не был капризным бесячим недоразумением, но, с другой стороны, Зеницу же, не задумываясь, пожертвовал собой ради ее безопасности…

— Понимаешь, — начала она, чувствуя себя словно на тонком льду, один неверный шаг — и они вновь рискуют поругаться, — Иноске не лучше тебя. Он другой. Вы разные. И любят вас обоих тоже по-разному.

Зеницу о чем-то задумался, но потом удовлетворенно кивнул: — Любят по-разному, я понял, спасибо. Больно, — пожаловался он напоследок.

— Да, знаю, прости, но я еще не могу использовать обезболивающую мазь, нужно подождать, пока впитается эта, — как врачу, Аой было тяжело видеть чужие страдания. К счастью, она вспомнила о сладостях, захваченных из кладовой, и протянула Зеницу завернутый в салфетку мармелад со словами: — Вот, съешь, придаст сил.

Здоровой рукой Зеницу молниеносно выхватил предложенное угощение и замолк. Аой воспользовалась установившейся тишиной и присела рядом с юношей, оперевшись спиной о ствол дерева и размышляя, как же ей действовать дальше. В таком положении она не видела лица мальчика, поэтому неосознанно прижалась к его плечу так плотно, как только могла, словно надеясь хотя бы таким образом уловить мельчайшие изменения его состояния.

И помыслить было нельзя, чтобы позволить ему сегодня ночью бродить по деревне в поисках демона. Нужно найти место для ночлега, а значит возвращение в Поместье бабочки придется отложить как минимум на день. Аой покачала головой, которую все еще не оставляла легкая ноющая мигрень, понимая, что происходящее исключительно ее вина.

— Все еще болит, — вновь услышала она жалобный голос Зеницу, который, должно быть, уже прикончил весь мармелад. Ну, по крайней мере, теперь его речь не звучала так, словно он прощается со всем миром.

— Я знаю, потерпи, пожалуйста, еще немного, — Аой помассировала виски, пытаясь сдержаться и не накричать на несносного мальчишку.

— Поговори со мной, — попросил страдающий Зеницу.

Хм, надо же, в его белокурую голову пришла дельная мысль. Аой часто разговаривала со своими пациентами, если позволяло время, дружеская болтовня о всяких мелочах действительно помогала забыть о боли. Ей нужно продержаться всего минут двадцать и не взорваться, потом она сможет наконец перевязать руку Зеницу и продолжить путь в Тейчи.

— Хочешь, расскажу тебе о Киото? — парень промолчал, но Аой почувствовала легкое колебание его плеча, наверное, Зеницу кивнул в ответ, — Я жила там последние два года. Это потрясающий город. В нем тысячи храмов и святилищ, в Квартале Гейш устраивают уличные представления, а еда на прилавках у торговцев всегда свежая и пахнет так, что душу продать хочется за один укус. А как красиво, когда цветет сакура и белые лепестки покрывают древние мостовые…

— Хотел бы я там побывать, — голос Зеницу был мечтательно задумчивым, будто его и правда увлек рассказ Аой, — Мне нравятся города. Я не очень люблю жить в горах, все время боюсь наткнуться на медведя…

— Не надейся, что позову в гости, моя квартира слишком маленькая для двоих.

Аой услышала, как раненый юноша хмыкнул, и сочла это хорошим знаком. Она еще долго рассказывала о своей жизни, о больнице, в которой работала, о планах и мечтах. Было странно, но казалось, Зеницу действительно заинтересовало, каково это — жить в одном из самых крупных городов Японии, а Аой, обожавшая Киото до умопомрачения, была готова часами расписывать его прелести. Ее удивляли неожиданные вопросы и непосредственные рассуждения Зеницу. Возможно, и с этим странным парнем можно найти какие-никакие точки пересечения.

В Тейчи они добрались, когда заходящее солнце было уже почти у горизонта. Поселок оказался густонаселенный, застроенный крепкими добротными домами. Практически у самых ворот Аой заметила небольшой постоялый двор, втиснутый среди остальных деревянных строений. На энгаве приветливо мерцали фонари, приглашая разделить теплый ужин и обещая комнаты для ночлега.

— Остановимся здесь? — предложила Аой, указывая рукой в сторону домика, который с каждой секундой манил ее все больше.

— Хорошо, я договорюсь о комнатах. Где твои деньги? — спросил Зеницу, доставая из кармана формы бархатный мешочек, показавшийся Аой смутно знакомым.

Так вот что это было! Черт побери, она даже не вспомнила об этом приложении к приказу, когда собиралась на задание! Теперь ей придется ночевать на улице. Что же, вполне заслуженное наказание для Аой Канзаки, начинающей алкоголички!

Должно быть, Зеницу прочитал ответ, написанный на ее лице, поскольку растерянно проговорил: — Аой, моих денег хватит лишь на одну комнату…

Уже через пару минут они стояли перед полной радушной женщиной средних лет, хозяйкой гостиницы, смотря куда угодно, только не друг на друга.

— У меня есть то, что подойдет такой милой паре, — довольно улыбаясь, сказала дама, у которой ярко-пунцовый и смущенный донельзя Зеницу попросил отдельную комнату с двумя футонами, — В конце коридора ванная, там можете подобрать себе чистые юкаты по размеру, а футоны в вашей спальне уже сдвинуты вместе.

***

Поужинав, Аой направилась прямиком в ванную комнату, оставив Зеницу осваиваться в новом жилище, и теперь, вымывшись, стояла на пороге их пристанища на ночь, не веря, что существуют настолько узкие комнаты. Сказать, что футоны были сдвинуты вместе означало довольно-таки сильно слукавить. Скорее, один футон почти на четверть заходил на другой! Но Аой оставалось лишь сглотнуть подступивший к горлу ком и в очередной раз проклясть свою глупость и несобранность. Комната была пуста, только их дорожные сумки одиноко лежали в углу, и на стене висела потрепанная гравюра, изображавшая уютную обвитую зеленью беседку на берегу реки.