Прошла минута, потом вторая и третья. На минуту пятую Маргарита встала на свои тонкие, но крепкие ноги. В них лежала массивная рваная гора чёрного мяса. Тут и там в ней сверкали острые зубки. Девушка отвернулась и прошлась ко второй вампирше. Та даже не шелохнулась. Всё то время, что девушка изничтожала её соратника, она просто лежала на земле, лицом в каменный пол. Когда Маргарита подошла к ней, девушка расслышала, сквозь звон собственных ударов, всё ещё стоявший у неё ушах, голос и мольбы жалкого создания:

— Прошу, прошу, прошу, прошу, не убивай меня, не убивай, не убивай, я хочу жить, я хочу жить, я хочу жить, я хочу жить… Я…

Маргарита взглянула на её дрожащее тельце и издала глубокий, трепещущий вздох.

— Почему это так сложно… — прошептала девушка и медленно приподняла ногу…

248. Выбирай же

Маргарита занесла свою ногу над головой молящего создания. С её сапог капали маслянистые чёрные капли, которые растворялись в чёрных волосах вампирши, словно исчезая, и сам факт падения был бы совершенно незаметным, если бы на каждую каплю порождение смерти не отзывалось бы дрожью во всём теле, как будто её били током.

Маргарита опустила ногу на затылок вампирши, она надавила на него, прижимая монстра к земле. Из-за маски у неё на лице, однако, рот её всё равно оставался открытым и продолжал изливать мольбы:

— Прошу, прошу, прошу, прошу, прошу…

Мольба эта совершенно не трогала, наоборот, она словно прельщала раздавить дрожащую голову этого жалкого создания. Среди всех, кого Маргарита доселе убила, вампирша, пожалуй, больше всех заслуживала смерти. Девушка чувствовала вокруг неё тошнотворный кровавый смрад. Она лишила жизни многих, очень многих, и избавить мир от неё было бы благом.

Так почему же? Маргарита не понимала. Почему ей всё равно было так сложно надавить на эту черепушку, раздавить её? Почему девушке так сложно было убить?

— Прошу, прошу, прошу, прошу… — молил голосок, и Маргарите очень хотелось ослушаться этой убогой мольбы и превратить голову порождения смерти в хрустящую кровавую массу. Девушке очень этого хотелось, но она почему-то ничего не делала.

Почему? Ну почему? Почему ей всё ещё так сложно убивать, даже после стольких смертей, которые она причинила. Ей должно было стать легче, но выходило наоборот, и чем больше она убивала, тем сложнее девушке становилось поднять руку — как будто все ею убитые висели на ней тяжким грузом вины. Маргарита вздохнула, сжала зубы и уже собиралась раздавить проклятую голову, как вдруг за её спиной раздался голос:

— Ты не обязана убивать её, дитё.

Маргариту всю передёрнуло. Ей был знаком этот голос. Он был ей даже дорог… Девушка повернулась. У неё за спиною стоял мужчина, беловолосый, со странными глазами, цвета будто радужный хрусталь. И сам он был очень белым, с белой линией поперёк красных губ, с лицом, будто покрытым белом пудрой… Он был хорошо запрятан за всеми этими новыми для него приметами, но Маргарита, несмотря на них и на его изменившийся темперамент, всё равно узнала этого человека.

Это был Артур.

Девушка едва устояла. Она прикрыла веки, вздохнула, открыла ещё раз и внимательно присмотрелась к лицу мужчины. Девушка увидела на нём лёгкую улыбку.

И сразу иллюзия развеялась. Сердце Маргариты как будто окунули в холодные воды. Это был не он, осознала девушка, это был не её отец, а кто-то другой, нацепивший на себя его тело.

К Маргарите постепенно вернулось душевное спокойствие.

Девушка взглянула на Абсолютного холодным и гневным взглядом своих чёрных глаз.

Мужчина покачал головой и сказал:

— То, что ты выжила… Не было в моих планах, и я прошу у тебя за это прощение. Пускай это сложно, но, думаю, мы можем оба согласиться, что то была не столько моя вина, сколько вмешательство судьбы… Силы её поистине велики.

Маргарита ему в ответ просто хмыкнула. И промолчала. Девушка уже заметила, что перед нею был не сам Абсолютный, но его проекция — бестелесная иллюзия. Похоже, он сам всё ещё не мог встретить её лично, ибо, по всей видимости, опасался силы судьбы…

— …Не буду скрывать, однако, что я тобою пользовался. У меня на то были причины, но если ты их не примешь, я ничего не смогу тут поделать. Как ты заметила, мною были созданы для тебя определённые Испытания, которые преграждали тебе путь к ингредиентам. Разумеется, воля судьбы была на то, чтобы ты могла их пройти, однако не только она дула в твои паруса. Так уж вышло, что мои собственные намерения в этот раз сошлись с неприятными обстоятельствами, в которых мы оказались…

— Дело в том, что когда я создавал мой Парадиз, я совершил ошибку и не учёл некоторых моментов. Может прозвучать довольно безалаберно, и ты можешь считать меня теперь безалаберным человеком, но поверь мне, все совершают ошибки. Так вышло, что я не учёл, что судьба, либо же другими словами первое движение, Воля к Пробуждению, всё же останется во мне даже когда я создам мир заново. Она неуклонно ведёт меня к Пробуждению, и потому что я завис от него всего в шаге, я хотя и могу с нею бороться, на то уходят все мои силы, и я остаюсь совершенно бессилен. Благо, у меня появилась ты.

Мужчина вздохнул. Несмотря на то же тело, его вздох сильно отличался от того, как вздыхал Артур.

— Я не прочь запечатать себя и быть простым сторонним наблюдателем, однако для этого мне необходимо сперва автоматизировать некоторые процессы новоявленного мироздания. Думаю, ты можешь угадать, какие. Например, эта башня мне очень полезна, она имеет важное символическое значение…

— Но, сомневаюсь, что тебя интересуют подобные суждения. Опять же, повторюсь, что от тебя мне есть польза. Чем сильнее ты становишься, тем более развязаны у меня руки, тем слабее потоки моей судьбы, и тем больше я могу совершить приготовлений. Я не хочу тебя лишаться, и закономерно предлагаю тебе перейти на мою сторону.

— Причина, по которой я заставлял тебя совершать все злодеяния, была, чтобы показать тебе немного более чётко твою истинную цель. Ты стремишься к Пробуждению и мести, я понимаю, но Пробуждения и твоя месть будут означать смерть всего живого в моём Парадизе, в моём мире. По твоим поступкам и реакциям я выяснил, что убийства даются тебе с трудом. Я медленно подводил тебя к осознанию твоей вины. Сперва ты вызвала косвенную смерть. Потом ты убивала своими руками. При этом те, кого ты убила после второго своего визита в мой Парадиз, и так были обречены на смерть от холода и голода, и этот факт, я так полагаю, снимал с тебя определённый груз вины…

— Теперь же я решил воспользоваться метафорой… Чтобы завладеть следующим твоим ингредиентом, тебе вовсе не обязательно убивать это создания, — Абсолютный показал на вампиршу на земле, которая всё ещё отбивала дрожащие поклоны:

— Ты можешь сохранить ей жизнь и всё равно взять свой следующий ингредиент прямо сейчас, — он внутри туши первой твоей жертвы. Однако если ты её не убьёшь, она вернётся во время следующего твоего визита. Тогда перед тобою предстанет очень грозный противник. Твои шансы в бою против него будут очень малы. Однако теоретически победить ты всё-таки сможешь. Тем не менее, если ты оставишь её в живых, она сразиться с тобою и в следующие раз, и будет помогать тому самому грозному сопернику. Тогда шансов у тебя не будет никаких.

— Сперва ты убила косвенно, во второй раз ты убила тех, кто и так уже был обречён на смерть, и потому что у тебя не было выбора.

— Теперь, если ты убьёшь, то поступок твой будет обоснован только твоей собственной выгодой.

— Выбирай же.

249. Пошёл ты

«Тебе выбирать», — сказал Абсолютный, и наконец замолк. Маргарита больше тоже ничего не говорила, а потому в этом молчании единственный голос принадлежал вампирше, которая, несмотря на чужие разговоры, продолжала тупо и упрямо высыпать свою мольбу:

— Молю, молю, молю… Молю…