Первые состоялись в Риме, в церкви Санти Апостоли неподалеку от дома в Мачелло деи Корви, где, по словам живописца и зачинателя искусствоведческой науки Джорджо Вазари, Микеланджело был погребен «после торжественного отпевания при стечении всех художников и всех его друзей и представителей флорентинской знати»[9]. Папа Пий IV выразил желание когда-нибудь воздвигнуть памятник Микеланджело в его же собственном творении, соборе Святого Петра, в ту пору еще стоявшем в лесах и не покрытом куполом.

Подобное положение вещей не мог стерпеть герцог Козимо Медичи, правитель Флоренции, который на протяжении долгих лет тщетно пытался залучить престарелого художника назад в его родной город. Он решил, что не оставит тело великого мастера в Риме, и ради этого повелел совершить престранный акт контрабанды, весьма напоминающий похищение из Александрии венецианскими купцами мощей святого Марка.

По настоянию племянника Микеланджело Лионардо, который наконец-то прибыл в Рим, но уже не успел остановить похороны, «его тело было тайным образом переправлено в тюке под видом купеческих товаров: к такому способу прибегли для того, чтобы в Риме не поднимать шума и как-нибудь не задержать тела Микеланджело, воспрепятствовав его переправе во Флоренцию»[10].

11 марта, в субботу, когда тело Микеланджело было доставлено во Флоренцию, его поместили в склеп сообщества Успения церкви Сан-Пьетро Маджоре. Прошел день, и с наступлением ночи все местные художники собрались вокруг погребального возвышения, на котором установлен был гроб Микеланджело, окутанный богато расшитым золотом бархатным покровом. Каждый из наиболее уважаемых и известных живописцев и ваятелей нес в руках факел; все это вместе являло картину одновременно величественную и скорбную, а мерцающее пламя отбрасывало отблески на черный покров гроба.

Затем траурная процессия перенесла тело Микеланджело в гигантскую готическую базилику Санта-Кроче, находящуюся в самом сердце квартала, где издавна жили представители семейства Буонарроти. Маршрут скорбного шествия пролегал мимо дома его детства, а также мимо тех домов на Виа Гибеллина, которые ему принадлежали и в которых он успел пожить. Когда распространился слух о том, чье именно тело доставят в Санта-Кроче по темным улицам, к базилике начал стекаться народ. Вскоре процессию окружило множество флорентийских граждан, знатных и незнатных, и «лишь с трудностью величайшей тело перенесли из церкви в ризницу, чтобы его развязать и уложить в предназначенное ему вместилище»[11]. После того как монахи отслужили заупокойную мессу, писатель и придворный Винченцо Боргини, представляющий герцога, велел открыть гроб, по мнению Вазари, который также присутствовал при сем, отчасти дабы удовлетворить собственное любопытство, отчасти дабы угодить собравшейся толпе. И тут, по-видимому, случилось нечто удивительное. Боргини «и все мы, там присутствовавшие, ожидали, что обнаружим тело уже разложившимся и сгнившим»[12]. В конце концов, Микеланджело умер почти за месяц до «повторного» погребения. Но, пишет Вазари, «мы вдруг увидели его нетронутым во всех его членах и без какого-либо дурного запаха, и мы готовы были поверить, что он, скорее всего, спит сладким и спокойнейшим сном. И помимо того, что и черты лица были как у живого (только цвет лица несколько напоминал покойника), ни одна часть тела не истлела и не вызывала неприятного чувства, голова же и щеки, если к ним прикоснуться, были такими, будто скончался он всего несколько часов тому назад»[13]. Разумеется, нетленное тело обыкновенно считалось одним из признаков святости.

Этюды младенцев. Деталь. Ок. 1504–1505

За долгий век Микеланджело европейский мир изменился во многих отношениях. В дни его юности уже имели хождение печатные книги и печатная графика. Ко времени его смерти, почти столетие спустя, книги и брошюры обрели над умами такую власть, что стали оказывать влияние на ход истории; Микеланджело и сам сделался чем-то вроде современной звезды, любимца средств массовой информации. Мы так много знаем о его мыслях и чувствах прежде всего именно по причине его прижизненной славы. Он пользовался репутацией столь высокой, что его письма хранили, его творениями восхищались, а его жизнь изображалась в книгах в возвышенном и торжественном стиле, какового ранее могли удостоиться лишь святой или король, – но, разумеется, любое существование, даже самого знаменитого человека, предстает в совершенно неожиданном свете, если наблюдать за ним вблизи.

Возможно, Микеланджело был первым, кто при жизни был увековечен в биографиях даже не единожды[15]. Когда он достиг старости, вышли в свет и авторизованный, и неавторизованный вариант его жизнеописания.

В 1550 году была напечатана беспрецедентная на тот момент книга, озаглавленная «Жизнь наиболее знаменитых живописцев, ваятелей и зодчих» тосканского художника Джорджо Вазари (1511–1574). В ней творческий путь и достижения художников обсуждались столь же серьезно, сколь в классической и средневековой литературе трактовались биографии правителей, полководцев, политиков и – по временам – философов.

Вазари создал тот канон, согласно которому в западной культуре и по сей день принято представлять себе искусство, то есть видеть в нем творения талантливых мастеров со своим собственным, индивидуальным стилем, учащихся друг у друга, соперничающих друг с другом и стремящихся превзойти друг друга. Иными словами, он приучил нас воспринимать искусство как галактику, звездную систему. Главными планетами в ней были великие художники, герои, гении: Джотто, Брунеллески, Леонардо, Рафаэль (все, кроме последнего, флорентийцы).

Предложение, открывающее у Вазари «Жизнеописание Микеланджело», и само прославляли как непревзойденный шедевр, блестящий образец маньеристской прозы, словно змеящейся сквозь лабиринт или низвергающейся, по мере смены придаточных, с одной ступени фонтанного каскада на другую, тем самым весьма напоминая собственную фреску Микеланджело «Сотворение мира» в Сикстинской капелле: в этом немыслимо длинном предложении Вазари повествует, как Господь ниспослал на Землю блаженного гения, равным образом одаренного во всех сферах искусства и отличающегося непогрешимой нравственностью, то есть являющего идеал для всех нас.

Несмотря на безудержные похвалы, Микеланджело был не вполне доволен тем, как Вазари представил его биографию. В ней не обошлось без ошибок, да к тому же Вазари иногда опускал события или произведения, которые сам мастер полагал важными, и, напротив, подчеркивал какие-то детали, о которых сам Микеланджело предпочел бы умолчать.

Эти погрешности проясняют, почему в 1553 году, спустя всего три года после публикации «Жизнеописаний» Вазари, появилась другая биография, «Vita di Michelangnolo Buonarroti» («Жизнеописание Микельаньоло[16] Буонарроти»), якобы написанная ассистентом Микеланджело по имени Асканио Кондиви, но, вероятно, по причине того, что Кондиви не обладал особыми писательскими способностями, частично сочиненная более талантливым литератором, Аннибале Каро. В любом случае этот новый текст обнаруживал все признаки того, что недоставало Вазари, а именно неограниченного общения с героем жизнеописания. Некоторые фрагменты воспринимаются как буквальная фиксация воспоминаний Микеланджело, вплоть до того, что книгу не без преувеличения объявляли, в сущности, автобиографией мастера.