Но вести из того, “взрослого” мира, конечно же, всё равно проникали и в наш “детский” мир, влияя на наше восприятие окружающего. Первой и наиболее значимой “вестью” стала война в Корее 1950–1953 годов, которая широко освещалась в советской печати и на радио с позиций резкого осуждения США, как страны-агрессора, пытающейся поработить народ Кореи, избравший путь социализма. Для достижения своих целей руководство Америки применяло самые варварские методы ведения войны: ковровые бомбардировки мирных городов, широкое применение напалма и даже бактериологического оружия. Применение последнего легло позорным пятном на репутацию Соединённых Штатов, наглядно показав, что этот “светоч свободы и демократии” не останавливается ни перед чем.
Конечно, наши люди всей душой тогда были на стороне Корейской Народно-Демократической Республики и китайских добровольцев, пришедших ей на помощь. Крепко, с тех времён, врезалось в память слово “Кочжедо” – название острова, на котором армия США создала самый большой концентрационный лагерь для северокорейских и китайских военнопленных и который стал широко известен в мире, как символом преступлений американцев в корейской войне.
И ещё, мы тогда искренне недоумевали: а почему наша Родина не оказывает корейцам прямой военной помощи в их справедливой борьбе? Ведь американцы – агрессоры, а корейцы – наши друзья. Дело в том, что ни мы, ни наши родители, как, впрочем, и большинство жителей Советского Союза, не знали в то время о прямом участии советских военных – лётчиков, зенитчиков и штабных специалистов – в боевых действиях на корейском полуострове. Правда и американские официальные власти все три года войны хранили молчание об этом, хотя и знали. Официально СССР в этой войне участия не принимал. И только в середине 1950-х годов, когда в нашем военном городке уже располагалось 151-е военное авиационное училище лётчиков, в учебных авиационных полках которого командирами, лётчиками-инструкторами, инженерно-техническими специалистами были и участники корейской войны, мы понемногу стали узнавать правду о тех событиях. Сначала об этом рассказывали нам дети этих офицеров, с которыми мы обучались в одной школе, а потом, когда бывали у них дома, рассказывали по нашей просьбе и их отцы.
Помню, как интересно было слушать рассказы отца моего товарища Бори Юрчака о вылетах на отражение налётов американских бомбардировщиков, об обучении корейских и китайских лётчиков приёмам ведения воздушных боёв на реактивных истребителях, о различных других боевых эпизодах. Среди этих рассказов мне особенно запомнился случай, произошедший с одним из лётчиков – товарищем С. И. Юрчака – во время пребывания в Корее. Как-то, во время взлёта с аэродрома, он был атакован американским истребителем “Сейбр” (реактивный истребитель США F-86 “Sabre” – “Сабля”, основной противник нашего МиГ-15, схожий с ним по тактико-техническим характеристикам). Поскольку наш взлетающий истребитель ещё не набрал скорости, позволявшей выполнить боевые эволюции, он представлял собой почти идеальную мишень. Однако американец, не открывая огня, пролетел мимо. В кабине был лётчик-негр. Поравнявшись с нашим самолётом, он поднял вверх руку со сжатым кулаком. Повествуя об этом случае, Семён Иванович говорил нам, что и он, и его товарищи не могли дать тогда логического объяснения такому поступку американского пилота: или тот был “пустой”, т. е. уже израсходовал свой боекомплект, что наиболее вероятно, или всё-таки питал определённую симпатию к русским. Такое тоже бывало, особенно со стороны негров, испытывавших на себе в Соединённых Штатах тех времён расовую сегрегацию, в том числе и в армии.
Сейчас многое известно о боевой работе наших лётчиков на корейской войне. Они сбили свыше одной тысячи американских самолётов: наиболее часто приводится цифра 1097, с которой, в общем, соглашаются и многие американские исследователи. 51 советский лётчик (по другим данным – 54) стал асом, т. е. имел на своём счету 5 и более сбитых самолётов. Вместе с нашими лётчиками весьма успешно действовали и советские зенитчики, сбившие за время пребывания в КНДР 212 вражеских самолётов не ракетами, которых тогда ещё не было, а огнём ствольной зенитной артиллерии. Особо же хочется отметить, что высокое боевое мастерство наших лётчиков, умелое использование ими современных реактивных самолётов, по мощи вооружения превосходивших американские, остудило некоторые горячие головы в Пентагоне и правительстве США, которые планировали в 1952 г. применить ядерное оружие против КНДР и нанести превентивные ядерные удары по СССР и Китаю. Дым от горящих в корейском небе, считавшихся неуязвимыми, но оказавшихся неспособными противостоять нашим истребителям МиГ-15, американских
“летающих крепостей”, поставил крест на этих планах, но, к сожалению, не навсегда.
Думаю, наши лётчики и зенитчики достойны того, чтобы их подвиг был поднят из исторического забвения. Наверное, было бы справедливо поставить памятник нашим воинам, участвовавшим в войне в Корее, допустим, на Поклонной горе, рядом с памятником воинам-афганцам, тем более что в настоящее время факт их участия в этом военном конфликте уже не секрет, а широко известная реальность. И, конечно, в композиции подобного памятника, на мой взгляд, обязательно должно найтись место истребителю МиГ-15. Именно ему мы обязаны тем, что правящие круги США отказались от своих планов атомных бомбардировок СССР в то время, когда у нас ещё не было баллистических ракет и мы не могли, в случае подобной агрессии адекватно ответить на неё ударом по территории Соединённых Штатов. А ведь специально для доставки атомных бомб на территорию СССР и других “враждебных” американцам государств в 1949 г. США создали и приняли на вооружение шестимоторный дальний бомбардировщик В-36 “Peacemaker” (“Миротворец”).
В начале 1950-х годов в нашу детскую жизнь вошла и атомная бомба. К тому времени Советский Союз уже испытал свой атомный заряд (29 августа 1949 г.) и завеса секретности, прежде всего информационной, над этим оружием начала понемногу рассеиваться. Конечно, знания о том, что конкретно представляет собой атомная бомба, какими факторами поражения она обладает, у большинства взрослых, а тем более у нас – детей – были тогда весьма смутными. Движимые понятным любопытством мы пытались хоть что-то узнать о её устройстве, взрывчатом веществе и почему она называется атомной (ни о какой цепной реакции деления ядер урана или плутония мы тогда, естественно, ещё и понятия не имели), но никто ничего толком не мог нам пояснить. А всё, что могли рассказать наши отцы, самые для нас авторитетные и знающие люди, базировалось на сведениях, почерпнутых ими из весьма скудных публикаций о результатах атомных бомбардировок японских городов Хиросима и Нагасаки. Например, по итогам атомной бомбардировки Хиросимы газеты “Правда” и “Известия” напечатали только короткое сообщение ТАСС, в котором излагалось заявление президента США Г. Трумэна о том, что “на Хиросиму была сброшена бомба разрушительной силы более 20 килотонн ТНТ (20 тысяч тонн тринитротолуола)”. Поэтому в нашем представлении это была бомба небольших размеров (в принципе, так и есть по сравнению с её тротиловым эквивалентом), но способная уничтожить целый город и что при её взрыве “всё горит, даже воздух”.
Мы в своём детском кругу озабоченно обсуждали, а что будет, если Америка действительно начнёт с нами войну? Что может нас ожидать? Примерно о том же под воздействием материалов печати и радиопередач, сообщавших о наличии в США подобных планов, говорили и взрослые. Это создавало в обществе атмосферу напряжённости, тревожного ожидания развития событий. Советские люди понимали, что, несмотря на одержанную в Великой Отечественной войне победу, перед ними встаёт другая, ещё более серьёзная опасность, грозящая теперь со стороны недавнего союзника, открыто претендующего на мировое господство.
Однако, это не означало, что все другие проблемы отошли прочь. Нет. Жизнь продолжалась и люди по-прежнему были заняты привычными повседневными делами со своими заботами, горестями и радостями.
