Я старательно подыгрывал, придумывая мелодию на ходу и игнорируя внимательные взгляды Эмерсона и Саида. Постепенно я перестал их замечать. Все, что я знал, – это ритм, бас под моими пальцами и идеальное переплетение двух инструментов. Прошла только пара месяцев с тех пор, как я играл с другими, но я забыл, насколько это потрясающе. Как смешение твоей души с чьей-то другой на три с половиной минуты. Впервые с тех пор, как я переступил порог новой школы, я почувствовал комфорт и спокойствие. Я почти видел, как через мои поры, словно ядовитый газ, выходит напряжение.

Внезапно Иззи остановилась, встала из-за ударных и провальсировала ко мне.

– Ты свободен по вторникам и четвергам после уроков? В эти дни мы пока наверстываем упущенное. У нас еще будут концерты, обычно они по пятницам или субботам.

Я моргнул и опустил бас-гитару.

– Да, конечно. Я пока ничем особо не занят, кроме сидения с детьми, которое я, если что, могу переносить.

– Круто. Тогда завтра? В три тридцать?

– Стойте, меня уже взяли? – спросил я.

Эмерсон хлопнул меня по плечу, а Саид ухмыльнулся, разбирая синтезатор.

– Чувак, – сказал Саид, – мы вообще не думали, что кто-то отзовется. Такая музыка в нашей школе не слишком популярна, если ты еще не заметил. Добро пожаловать в «Абсолюцию прикованные». Мы могли бы быть очень популярными, родись в городе с музыкальным вкусом получше.

– Так мы кажемся совсем отчаявшимися, Саид. – Иззи нахмурилась. – Людям мы нравимся. Просто обычно нам приходится контролировать собственные вопли, когда мы выступаем.

– То есть втыкать в меня кляп, – усмехнулся Эмерсон. – У меня получается как следует повеселиться, только когда мы репетируем.

– А я вечно вам твержу, что надо знать свою аудиторию, ребята, – заявил Саид.

Прозвенел звонок.

– Точно, – кивнул я. – До завтра. Давайте сделаем это.

Они расплылись в улыбках. Все было так просто. Вот как надо социализироваться, не отпугивая от себя окружающих на расстояние трех метров. Меньше говорить и заполнять паузы музыкой.

Взять на заметку: брать с собой бас-гитару и играть импровизированное соло каждый раз, когда кто-то пытается завести с тобой разговор.

Элементарно.

Наступил следующий день. Когда нас отпустили, я направился в подвальный класс. Я шагал по коридору и где-то на полпути наткнулся на Джульетт и Нив. Или, может быть, они наткнулись на меня.

В Джульетт не был заметен особый энтузиазм, когда она меня увидела. Хотя для нее это, вероятно, в порядке вещей.

– Олли-оп! – окликнула она меня.

Если кого-то и можно назвать человеческим олицетворением Тигры из книжке о Винни Пухе, то это была Джульетт. Что, похоже, делало меня Пятачком.

– Хочешь потусить со мной и Ларой? Мы хотим взять картошку фри и погулять в торговом центре.

Хоть вечер с Ларой и был соблазнительным…

– Не могу. У меня сейчас репетиция с группой в музыкальном классе.

– С группой?

– Да. Называется «Абсолюция проклятых». Нет, стойте… «Апокалипсис оков» вроде бы. А бывает вообще апокалипсис оков? Каким бы он был, как думаете?

Но, как ни странно, никому из них не захотелось пофилософствовать про разные потенциальные формы такого апокалипсиса.

– Значит, ты про группу Иззи? – спросила Нив.

– Я не знала, что ты играешь! – выпалила Джульетт.

– Мм… да. Гитара и бас. А ты?

– Кларнет.

– То есть слегка разные жанры, – резюмировал я.

– Она просто прекрасна, – протянула Нив, и Джульетт замахала руками, словно была совсем не согласна, но втайне, конечно же, была.

– У меня кое-что иногда получается, – сказала Джульетт. Что, естественно, было шифром и означало: «В детстве я была лучше, чем Моцарт на пике его мастерства, но это ерунда». – Важнее то, что ты исполняешь. Мне бы не помешала твоя помощь. Надо выбрать, что играть на прослушивании в консерваторию, и я застряла между парой вариантов. Как думаешь, ты мог бы как-нибудь поддержать девушку?

Я был готов сказать: «Конечно». «Не вопрос». «Я почти ничего не знаю о классической музыке, но постараюсь».

Я был готов… Но в итоге тупо уставился вглубь коридора. Наверное, я уже должен был привыкнуть видеть Уилла, но пока еще не привык. Я видел его на английском несколько раз – его было сложно не заметить, учитывая, что у него всегда был самоуверенный комментарий на каждые несколько предложений, которые говорил учитель, – а также на переменах и в кафетерии. И хотя я ненавидел его, а он был совсем не похож на парня, на которого я запал, при виде Уилла у меня все равно болезненно сжималось сердце.

Сейчас он шел прямо по направлению ко мне, а его компания баскетболистов окружала своего капитана, Мэтта, как апостолы в черно-белом море. Бога ради, на улице – двадцать пять градусов. Они постоянно носили эти чертовы куртки, словно, если на секунду их снимут, остальные могут забыть их место в социальной иерархии.

Которое, чтобы прояснить, было «Над Всеми Остальными».

– То есть не поможешь? – спросила Джульетт.

Я с трудом вернулся к разговору. Ах да. Кларнет.

– Разумеется, помогу. Легко. Прекрасная… идея. Отличная. Круто.

Нив посмотрела на меня тем задумчивым взглядом, который, как я помню, появился у нее еще на вечеринке, когда я переборщил с комплиментами. Иногда присутствие Нив изматывало.

– Ладно, ребята, мне надо бежать, если я хочу успеть на тренировку. Пока! – вдруг затараторила Нив.

Она уже в седьмой раз за последние несколько дней шла в спортзал сразу после школы. Кто ж знал, когда она находила время на домашнюю работу?

Джульетт кивнула в направлении баскетболистов, которые еще не скрылись за углом.

– Проблемы с Уиллом? Ты говорил с ним после вечеринки?

Я натянул свое лучшее выражение лица под названием: «Уилл, а кто такой Уилл?» Что, наверное, было таким же убедительным, как и физиономия Джульетт: «Я посредственно играю на кларнете».

– Нет, но все в порядке. Что случается летом, остается там же, верно? Не то чтобы мы враги. Просто мы…

Просто что?

Джульетт кивнула, словно в моих словах был смысл.

– Понимаю. А мы иногда сидим с баскетболистами за одним столом во время обеда. В основном из-за того, что Лара и Мэтт близко общаются. Вчера, например, так и было. Забыла тебе рассказать.

Мой желудок скрутился, перевернулся и сделал тройное сальто. То есть если бы я не пошел на встречу с Иззи и остальными, то сидел бы рядом с Уиллом? Я не знал точно, ужасала ли меня данная мысль или я обменял бы на воплощение мечты в реальность свою гитару.

– Ясно, – пробормотал я. – Классно. Превосходно.

– Ладно. И спасибо, что согласился мне помочь. До завтра. Хорошей репетиции.

Она направилась дальше по коридору. А теперь я хотя бы был готов. Вероятно, в ближайшем будущем я застряну в непосредственной близости от Уилла. Парня, который провел каждый день лета со мной. У которого сейчас, похоже, развилась острая аллергическая реакция на меня. Все в порядке. В абсолютном порядке. В моем обширном и детализированном социальном наборе инструментов точно имелось что-то, чтобы справиться с проблемой, не ставя никого в неловкое положение.

Серьезно, все, что мне сейчас оставалось, – это перестать чувствовать к нему симпатию. Очевидно, ничего не сложится, поэтому надо как можно быстрее перерезать пуповину. Шаг первый: удалить его номер из телефона.

Готово. Я испытал агонию, но только на девяносто пять процентов.

С каждым днем оставлять его в прошлом становилось все легче. Если повезет, то скоро все это превратится в шрам, а не будет открытой раной.

Я прошагал остаток пути до музыкального класса с самодовольной ухмылкой. Вот идет Олли Ди Фиори. Мастер по своим чувствам, эксперт по отстраненности, который всего лишь полностью раздавлен.

А теперь и появилось то, что можно написать на моем надгробии.

– Ты издеваешься, – заявил Уилл, подаваясь вперед, чтобы отнять у меня баскетбольный мяч. – Нельзя настолько плохо играть.