Фил был добрая душа, и если бы не наличие влиятельной опекунши девочек и гадюки-жены, душившей его своей эгоцентричной страстностью и безудержным нравом, то он бы оставил их у себя. Кормил бы разбавленным сгущенным молоком и свежайшим мраморно-розовым лососем с ржаными пышками. Покупал бы их первые порты и отправил бы учиться психомагии в элитарный лицей. Таковы были мечты бедного добряка Фила, взявшего на сгибы локтей двух крошек, вопящих, как стая кошек.

На самом деле искусству психомагии никогда бы не стали обучать в подобных заведениях. Оно было таинством, запретным плодом. В него посвящали лишь «избранных». И мадам Лебовски однажды отдавшая свою молодость изучению психомагии у двоюродного деда обязана была передать кому-то достойному эту привилегию, как передают в наследство бунгало, жемчужные ожерелья или кредитные чипы с накопленными квадрами. Конечно, помимо теории, а следом и практических занятий психомагии, сестры Батлер освоили с помощью виртуального помощника такие дисциплины, как – электрооптика, социобиология, элоквенция, психоанализ, интерлингвистика, историография, основы кибернетики, бионика, биохимия, иностранные языки, история анклавов и фенология. Можно с уверенностью сказать, что обучение их проистекало шире и дальше, по сравнению со сверстниками. Они обгоняли детей своего возраста. А вот пошло ли им это на пользу должно было показать время…

Сестры Батлер жили в атмосфере лав отелей, где каждый посетитель жаждал ни только уединиться с партнером в немыслимо обставленных комнатах, удовлетворив тем самым терзающую похотью плоть, но и постичь дары психомагии, которые щедро предоставляло королевство Delirium. Первые шестнадцать лет их проводила сама мадам Лебовски, после же предоставив воспитанницам это право. Их дебют был ошеломляющим. Шумиха развернула перед Вивиан и Лилиан голодную пасть, а рекламные таблоиды и призматроны пестрели призывом посетить их шоу с предсказаниями и прорицаниями.

– Что есть основа психомагии, как не обман. Иллюзия высшей степени, – наслаждаясь изысканным вкусом шардоне, внушала сестрам мадам. – Удовлетворение их тщеславия. Интерпретация скрытых желаний. Всего лишь фокус с подсознанием, приправленный галлюцинациями… Оставайтесь мои милые домашними кошечками, но не забывайте, что у вас есть заточенные когти и клыки. Они вам всегда пригодятся.

Вивиан и Лилиан и, правда смахивали на кошечек с сияющими изумрудными у одной и сапфировыми у другой глазками, с черными гладкими волосами и розовыми бутонами капризно выпяченных губ. Они были двойняшками, при этом неразлучными, словно близнецы. Каждый раз, закуривая с блаженством и чопорностью старой гвардии сигареты марки Fantasia – восхитительные разноцветные, очень мягкие и неповторимые на вкус, с «золотым» угольным фильтром, мадам Клаудия Лебовски произносила мантрой ехидные словечки: «Две очаровательные сиамские кошечки. Сиамские близнецы. Удивительно, как ваша некрасивая мать смогла воспроизвести на свет таких чудесных пусиков». Голос её шелестел ароматическим табаком и бархатными нотами. А смех отдавал ржавчиной. Это была рослая, пышнотелая женщина, носящая экстравагантные костюмы, сшитые на заказ, с перьями в заколках и бриллиантами в ушах.

Мадам Лебовски являлась хозяйкой лав-отеля под названием Delirium. В округе он считался необычным лав-отелем с множеством кишкообразных коридоров, со стенами, обтянутыми шелковыми обоями, где всегда, будто фимиам полз в пространстве дым благовоний и сигарет. Его посещали чиновники и актеры визуал-кинестетических роликов и синемы, поп-айдолы и служащие риелторских фирм, бизнесмены и наследники корпораций, ученые и архитекторы-проектировщики, кибернетики и биохимики. Delirium был королевством психомагии. Никто в Плэзэнтвилле не мог переплюнуть его по посещаемости и величию.

Но с совершеннолетием сестер Батлер всё начало стремительно меняться…

***

Пачки сигарет без фильтра и металлические портсигары, голографические открытки и флюресцентные приглашения на карнавал; противозаточные таблетки и пастилки от кашля с ментолом и эвкалиптом. Вырезки из газет с особо громкими событиями анклава, просроченные билеты в театр или синему – сокровища, чудом сохранившиеся после землетрясения и сопутствующего ему пожара. Лилиан повертела в пальцах с ежевичным маникюром пачку открыток, скрепленных зажимом, бросила обратно в ящичек комода.

– Ничего занятного. Одно старое барахло, – вынесла она вердикт.

Вивиан была более скрупулезной натурой, поэтому продолжила ворошить теткин хлам, в поисках записей о более сложных приемах в психомагии. Лилиан же непривыкшая к нудным, по её мнению, занятиям, надула губы и пнула, не сильно, ножку сандалового комода.

– Я уже есть хочу, – заявила она, плюхнувшись в пыльное лунообразное кресло с пелериной.

Кресло закачалось по оси, будто потревоженное брошенным камешком отражение луны в пруду.

Вивиан сардонически усмехнулась:

– Смотри, свинкой станешь.

– А вот и нет.

– А вот и да!

Вивиан выпрямилась во весь рост, подошла к сестре, щелкнула легонько по носу.

– Нам нужны эти записи. Без них наше мастерство зачахнет на стадиях середнячков.

– Знаю, – потерев нос, засопела Лилиан. – Но я, правда, проголодалась.

– Так, – обведя цепким взглядом тайную комнату мадам Лебовски, сказала старшая сестра. – Еще раз проверим матрас и отбываем в столовую.

– Опяяять? Давай лучше выберемся в закусочную Фила. Там говорили появилось новое меню.

Вивиан нахмурилась.

– Лилс, нам надо экономить. Перебьемся стряпней миссис Бим.

– Она собу не доваривает, – стояла на своем младшая.

– Тогда перекусим горячими сэндвичами с ветчиной и красным маринованным луком. Сегодня свежую доставили. Я видела. По рукам?

Лилиан не умела долго дуться и согласно кивнула. Желудок вторил ей урчанием.

За обедом в столовой Вивиан наблюдала за поведением сестры. Её давно тревожило любопытство Лилс по отношению к «старику» Филу. Он сам частенько заглядывал на кухню к миссис Бим, предлагая свежайшие продукты от своего надежного поставщика. То были заморские вкусности из других анклавов. Миссис Бим не жаловала разносолы, которыми её хотел прельстить Фил, чтобы повидаться украдкой с сестрами Батлер. Он жалел их, зная крутой нрав мадам Лебовски. Девочки росли отрезанными от внешнего мира и его это пугало. Филу было всего тридцать пять лет, но когда он открыто и бесхитростно улыбался всем вокруг, ему можно было дать на десяток лет меньше.

Лилиан с шумом отодвинула стул и затараторила:

– Пойду, поздороваюсь с Филом. Кажется, сегодня он принес с собой блок вишневой кока-колы. Попрошу для себя и тебя по баночке.

На бледном личике расцвел румянец. Вивиан грохнула об стол вилкой с ножом. Лилиан ошарашено уставилась на реакцию сестры.

– Никакой вишневой колы. Избыток сахара вреден. Особенно тебе, Лилс. Вечером у нас представление. Или ты забыла?

Вивиан говорила в точности, как мадам Лебовски. Тон, манера речи, выражение лица – хладнокровность и властность. Её как подменили. Удерживаемый на пороге миссис Бим Фил удачно проскользнул мимо поварихи, отвлекшейся на шум.

– Добрый день, девочки. Я принес для вас вишневой кока-колы.

Мужчина подмигнул участливо, что разозлило Вивиан еще больше.

Лилиан же стояла окаменев, сверля обиженно сестру взглядом.

– Давно вы ко мне не заглядывали. Вроде, в последний раз…

– Полгода назад нам было запрещено покидать пределы Deliriuma, мистер Дженкинс.

Вивиан Батлер беспрекословно отвечала за двоих.

Улыбка Фила поблекла.

– Могу я узнать почему?

Он обращался к Лилиан. Она всегда была ему симпатичней, чем Вивиан. В ней он видел юность и хрупкость, проказливость и легкость. Всё, чего был давным-давно лишен… А Вивиан была слеплена по образу и подобию Клаудии Лебовски. По крайней мере, такое впечатление через некую призму производили сестры Батлер. Фил изначально разделил их в своем воображении, словно они были фрактальными копиями их родной матери и её сводной сестры.