– Не плачь, мой дорогой, дитя ты мое бедное.

– Я тебе не верю. Вот сиди, а я тебя сам буду кормить

И мальчик совал ложку за ложкой еду отцу все приговаривая: “Ешь, папа еще, этого тебе мало. Ну, еще кусочек, ну, папа, будь же умным”.

Лето кончилось. Альфред задумался. Что дальше делать с малышом, оставлять одного в пещере страшно, а вдруг ему захочется залезть на гору, как его матери, и он тоже сорвется. И брать с собой на охоту тоже опасно. А если он убережет его от всяких несчастий и мальчик вырастет, кто он тогда будет? Лесной зверь? И Альфред решил отвезти сына к его деду, господину Николаю Браницкому.

Старик сидел в мягком кресле в своем кабинете и перечитывал уже в сотый раз письма от своей дочери Терезии. Вошла его сестра, тоже уже пожилая, но заглянув через плечо, ушла обратно. Она знала, если старик читает письма дочери, его трогать нельзя, он может разрыдаться, и тогда непременно случится сердечный приступ. Первое письмо было короткое, такого содержания:

“Папочка, не волнуйся, что я задержалась и не могла тебя известить, куда я поехала, так получилось. Ты ведь знаешь, что в жизни человека бывают разные неожиданности. Но я жива, здорова и ничего мне не угрожает. До скорого свидания. Твоя дочь Терезия”.

Второе письмо было написано спустя два года:

“Здравствуй, дорогой папочка! Дорогой папочка, не знаю с чего начать свое письмо или вернее, объяснение. Знаешь, папа, я встретилась с одним человеком. Он очень несчастный и я решила разделить с ним его горе. Сначала я не хотела, но потом согласилась с ним остаться, и даже его полюбила. Папа, я не могу теперь его оставить, и приехать к тебе тоже не могу. За ним гоняются, ловят, но он не виноват. Злые люди сделали его виноватым ради наживы. Я думаю, ты поймешь мое письмо. Позже я постараюсь навестить тебя вместе с ним. До свидания, папочка, целую. Твоя дочь Терезия”.

Третье письмо пришло спустя десять лет:

“Здравствуй, дорогой папочка! Долгое время я не подавала тебе весточки о себе, но ты сам в этом виноват. Не надо было моего мужа искать, я тебя предупреждала, что его и без тебя ищут, а ты еще подлил масла в огонь. И поэтому нам пришлось скрываться очень далеко от нашей местности. Но это все уже давно прошло и ты не будешь нас больше преследовать. А теперь поздравь меня, у тебя есть маленький внук Вацлав. Постараюсь с ним к тебе приехать, если ты не заявишь в полицию. До свидания, папочка. Про письмо никому не говори. Целую. Терезия”.

– Анна, Анна, где ты там!?

– Я тут. Что тебе надо, Николай?

– Анна, ты только подумай, обещала, что приедет, а уже сколько времени прошло, а ее все нет. Может не она писала письмо?

– Что ты без конца сомневаешься, Николай, письмо она писала. А не едет, ты сам виноват. Зачем устроил поиски?

– А откуда он, этот похититель моей дочери, может знать, что я велел его искать?

– Откуда я знаю. Может, ему кто-то говорит.

– Ты понимаешь, уже семь лет, как это письмо мне принесли, и с тех пор молчит моя девочка дорогая. А я-то думал свою голову возле нее преклонить, и она мне пишет про внука. А где же тот внук? Анна, это все ложь, моей дочери давно на свете нет, ее тогда еще этот бандит убил, а сам подбрасывает вот эти писульки.

– Ой, брат Николай, да есть-есть, она живая, и уж теперь скоро приедет вместе со своим сыном.

Анна ушла в свою спальню, пожелав брату доброй ночи. Николай, растревоженный воспоминаниями, не мог уснуть. Он накинул на себя пижаму и ушел в сад. В саду закурил папиросу и уселся на скамейку, потом стал вполголоса молиться. Не окончив еще молитвы, он увидел человека, который шел прямо к нему. Возле него что-то бежало, то ли ребенок, то ли собака.

– Кто идет? – спросил Николай.

– Это я, посланник от Терезии.

– От Терезии? Не может быть. Вы обманываете.

– Нет, барин, не обманываю.

– А кто это с вами?

– Ее сын, Вацлав.

– О, господи, идем в дом на свет, я хочу видеть.

– Тише, барин, тише. Пусть нас с вами никто не видит, пока мы с вами не переговорим.

Вошли в дом. Николай с интересом смотрел то на незнакомого человека, то на мальчика.

– Кто же вы такой?

– Я муж вашей дочери Терезии, а это наш сын.

– А вы не тот человек, что медвежьи кожи мне продавал?

– Тот самый, барин, тот, что помогал вам исправить колесо к вашему экипажу, тот, кто в вашей столовой потом завтракал и тот, что на улице продавал только вашей дочери кожи.

– Неужели тот самый?

– Понятно, барин, почему вы не можете меня узнать. Я тогда был оборванный, заросший, как волк, а теперь я приоделся в городе, чтобы вы меня не испугались, и мальчика я тоже приодел.

– Ну, сядьте и расскажите про мою дочь и про себя.

Браницкий сел в свое любимое мягкое кресло. Альфреда и маленького Вацлава усадил на диван, потом похлопал в ладоши и таким образом позвал сестру Анну. Анна вошла, удивленно посмотрев на незнакомых людей.

– О, у тебя гости. Так поздно.

– Знакомься Анна, муж нашей Терезии и-и-и, – Николай запнулся от волнения.

– Ну, братец, не надо. На, понюхай лекарства.

Оправившись, Николай с волнением продолжал знакомить:

– Вот, Анна, Это муж нашей Терезии, а это ее сын.

– Поздоровайся, Ватя с… А как он должен вас называть, господин и госпожа?

– Дедушкой и бабушкой – сказал Николай.

– Папа, а как мне здороваться с дедушкой и бабушкой?

– Как ты здоровался с мамой и папой.

– И руку поцеловать?

– Да.

Мальчик бойко подошел к старику и поцеловал руку. Старик прижал мальчика к груди.

– Анна, посади мне его на колени.

– Не надо, дедушка, я сам могу сесть, только тебе будет тяжело. Видишь, какой я уже большой. Еще год, и я сам тебя на руки возьму.

Дед окончательно расчувствовался, обнял мальчика и покрыл его голову поцелуями.

– Смотри, Анна, какой бойкий, совсем как наша Тереза. А глаза, лоб, нос, губы. Да-да, это ее сын.

– Пусти, дедушка, я еще с бабушкой не здоровался.

Анна взяла мальчика на руки, уселась с ним на диван и, целуя и приговаривая, спросила:

– Где же твоя мамочка, нет ее здесь?

– Бабушка, не говори про маму. Не могу, когда ее часто вспоминаю. У меня болит сердце. Мы с папой каждое утро плачем, когда идем ее навестить.

Помолчав немного, Николай заговорил:

– Ну, если ты мой зять, скажи, наконец, как тебя зовут?

– Что ж, придется сказать. Я думаю, ловить меня уже не будете.

– Нет смысла теперь ловить. Ну, так, как же?

– Зовут меня Альфред Ожельский.

– Какое красивое имя.

– Да, пани, имя красивое, только жизнь моя некрасивая.

– Расскажите, Альфред про себя, и мы будем знать, отчего пожалела вас Тереза и отказалась от нас.

– Поздно, пани, другим разом расскажу. Мне пора идти, а то мальчик уснет, и потом трудно будет его будить.

– Альфред, ты с сыном оставайся у нас, хватит тебе скитаться.

– Я не могу, а вот сына, если ваша добрая воля, оставлю. Пусть не растет дикарем.

– Про сына и речи быть не может, он нам заменит нашу дорогую Терезию. Ну, а ты сам, что будешь делать в этой лесной пустыне?

– Я от Терезии никуда не пойду, я ее одну не оставлю.

– Сын мой, подойди ко мне, я тебя на прощание обниму. За сына не беспокойся, ему будет хорошо. И приходи к нам почаще, а если надумаешь, приходи навсегда.

– Ой, дедушка, какой печальный рассказ. Я вся дрожу, мне кажется, что Альфред сейчас выйдет из леса и присядет у нашего костра, – сказала Янина, до сих пор молчавшая.

– А кто его знает. Может быть, и его душа среди нас. Мы про него говорили.

– Дедушка, а что было с Альфредом и его сыном в дальнейшем?

– Альфред вернулся в свою пещеру, а сын остался у деда. Старик полюбил внука всей душой. Окружил мальчика лаской, и роскошью. Он в нем видел свою любимую дочь.