– А ты поставь ему экскаватор, – обрадовано сказал Чистов. – На погрузке торфа у тебя два экскаватора. Один сними.

Но Чистову договорить не дала Тихомирова. Она почти крикнула:

– Как это снять? А торф грузить чем? Итак отдельные дни тракторист часами простаивает, ожидая погрузки.

Ритмичность плановой работы актива нарушилась. Все разговаривали между собой, многие возмущались. Для ответа на завязавшийся разговор Зимин встал, ему хотелось крикнуть: «Тише, товарищи», но он громко сказал:

– Один экскаватор забирают в Богородск для погрузки торфа в совхоз «Лакшинский».

– Кто забирает? – почти крикнул в гневе Чистов.

– Известно кто, – негромко ответил Зимин, так как в зале воцарилась мертвая тишина. – Юрин сегодня утром прислал записку, приказал приготовить к отгрузке экскаватор и экскаваторщика. Сегодня к вечеру или завтра должен приехать трейлер.

– Не давать без нашего письменного разрешения, – сказал Чистов.

– Не могу, – ответил Зимин. – За невыполнение приказа директора Юрин может уволить меня и взыскать с меня прогон трейлера.

– Как это ты не можешь? – обрушился на Зимина Чистов. – Или ты не патриот своего района?! Почему ты молчал, не говорил об этом мне?

Затем, обращаясь к секретарю райкома Сафронову, тихо сказал:

– Вы, Николай Михайлович, сейчас же езжайте на болото вместе с Зиминым, перегоняйте своим ходом, если не на чем будет перевезти экскаватор в Николаевку.

Зимин и Сафронов покинули зал Дома культуры, где проходил партактив. После их ухода еще выступили директора совхозов Козлов и Андрианов. Они восхваляли работу своих хозяйств, рисовали перспективы и просили помощи в технике, тракторах и автомашинах. С заключительным словом выступил Чистов. Многие ждали, что он даст отпор и хорошую трепку Тихомировой за столь смелое выступление, но Чистов ответил на выступления Козлова и Андрианова. Пожурил Стачева, сказал, что тот, как собака на сене, сидит на десятках миллионов тонн Чарского торфяника, а своему соседу не хочет дать заготовить несколько тысяч тонн. Призывал руководителей колхозов и совхозов переключить весь имеющийся транспорт на вывозку торфа с Лесуновского болота. О выступлении Тихомировой промолчал.

Зимин с Сафроновым вышли из Дома культуры на улицу. Сафронов спросил:

– Где твоя автомашина?

– У меня ее нет, – ответил Зимин.

– На чем же мы поедем? – улыбаясь, продолжил Сафронов.

– Пойдем на выход, доедем на попутной автомашине, – сказал Зимин и подумал: «Вообще-то сейчас на участке делать нечего. Времени семнадцать часов. На болоте все работы прекращены. Все механизаторы ушли домой. Если с Богородска и приехали за эвакуатором, то без меня им никто грузить на трейлер не будет», но Сафронову об этом ничего не сказал. Думал, что он сам обо всем догадается.

Сафронов думал другое: «Сегодня ночую у Зимина. Общежитие на молокозаводе и столовая с безобразным приготовлением пищи не только надоели, но и опротивели».

Не спеша дошли до перекрестка дороги, идущей из города Павлово в Лесуново, то есть в залесную часть района. Идти было приятно. Среди дня по-весеннему грело солнце. Проезжая часть центральной улицы поселка почернела, по краям журчали ручьи. Стояли не больше пяти минут – подошла автомашина «ЗИЛ-150». Шофер, увидев Зимина, остановился.

– Вы куда, Ульян Александрович?

– До болота надо добраться.

– Садитесь, я еду в Лесуново, а до поселка вас подкину, – сказал шофер.

Сидевших в кабине женщин с большими сумками пересадил в кузов. Улыбаясь им, говорил:

– А ну, спекулянтки, вылезай, доехали. Подышите свежим воздухом.

Женщины улыбались, обнажая белые ровные зубы.

Мотор затарахтел, видавшая виды кабина заскрипела, покачиваясь из стороны в сторону. Вся автомашина на неровностях дороги тряслась и гремела, как будто на буксире тянула тонну металлолома. Стекла дверок были закреплены деревянными клиньями и привязаны для прочности проволокой, так как стеклоподъемники давно не работали.

Сафронов спросил шофера:

– Почему ты их зовешь спекулянтками?

Шофер не задумываясь ответил:

– Они и в самом деле спекулянтки. Ездят в Москву, набирают там разной ерунды, а затем ходят по деревням, ездят в Павлово.

– Откуда они? – спросил Сафронов.

– Известно откуда, из Лесуново. Там половина села спекулянтки. Село большое, более пятисот дворов. Никакого производства. Один сушильный завод, как его громко называют. Он был построен для сушки картофеля, сейчас такая необходимость отпала. Поэтому работает на нем пятьдесят человек. Осенью делают крахмал. Зимой перерабатывают лук на соусы и салаты, разливают вино из бочек в бутылки. Летом делают напитки, в том числе квас. Более тысячи трудоспособных нигде не работает. Земли наши Сосновский совхоз забросил, они заросли сорняками и частично молодой березой. Около ста гектаров лесхоз засадил сосной, а ведь эти земли кормили большую деревню.

– Ты тоже с Лесуново? – перебил его Сафронов.

– Да, – ответил шофер. – Семья живет в Лесуново, а я работаю в городе Павлово в автохозяйстве. Очень неудобно, по неделе, а иногда и по две не бываю дома.

– А ты знаешь этих женщин? – спросил Сафронов.

– Как не знать, – ответил шофер.

– На всякий случай я запишу их фамилии, имена и отчества, – сказал Сафронов и вытащил из кармана пальто блокнот. На выручку шоферу пришел Зимин. Он посмотрел в глаза Сафронову и чуть слышно сказал:

– Зачем, Николай Михайлович? Не надо писать. Это дело милиции, а не наше с тобой.

Шофер с благодарностью посмотрел за Зимина и из болтуна превратился в молчуна. Он больше не сказал ни одного лишнего слова, только коротко отвечал на заданные вопросы.

На болоте у караванов торфа стояли два экскаватора, а у вагончика, где днем находился учетчик, а сейчас сторож, были четыре бульдозера.

Сафронов вылез из кабины, навстречу ему вышла сторож тетя Маша, как ее все звали. Он спросил у нее:

– Давно кончили работать?

– Около часа назад, – ответила она.

– Ульян Александрович, почему рано бросили работать?

– Как рано, – ответил Зимин. – Начало работы в семь, конец в три, работают без обеда, а кончили работу в пять. Мне кажется, большая переработка.

Сафронов не спеша сел в кабину и спросил:

– Сейчас куда поедем?

– Не знаю, Николай Михайлович, на ваше усмотрение, – ответил Зимин. Он лукаво посмотрел на шофера. – Иван обещал подвезти нас в поселок, где контора участка, или поедем в Лесуново.

– Что у тебя в поселке? – спросил Сафронов.

– Поедем – увидишь, – ответил Зимин. – Контора, мастерская, правда, примитивная деревянная, однако в люди редко ходим, все сами делаем. Ремонтируем трактора и все торфодобывающие и мелиоративные машины.

– Я не об этом, – сказал Сафронов. – Ты же там не живешь?

– Почему не живу? – возразил Зимин. – Зимой, как и Иван, – Зимин поглядел на задумчивого шофера, – дома не бываю по неделе. У меня там комната, две кровати. Имеется и комната для приезжих, где стоят четыре кровати.

– Надо где-то пообедать и заодно поужинать, – сказал Сафронов. – Сегодня целый день заседали, усердное начальство про еду забыло. Не могли организовать даже буфета.

– Что-нибудь сообразим, – ответил Зимин. – Хлеб и картошка там есть, а остальное найдем.

– Поедемте ко мне, – сказал Иван. – У меня дом большой, места хватит. Продукты все есть: мясо, молоко, огурцы, капуста, грибы и ягоды. У нас в деревне все свое, мы ничего не покупаем.

Лицо Сафронова оживилось. Он, обращаясь к Зимину, с улыбкой сказал:

– Давай примем предложение Ивана. До нельзя холостяцкая жизнь надоела. Один вечер побыть в обстановке семьи, хотя и чужой, – это отдых.

– Воля ваша, Николай Михайлович, – ответил Зимин. – Но мне обязательно надо побывать в поселке. Может быть, из Богородска приехали за экскаватором и сейчас через каждые пять минут звонят жене, спрашивают меня, дома или нет.