Один на один с новой реальностью
Как бы странно это ни звучало, но успокоил меня разговор с Катилиной. Только после него мне удалось проявить самообладание и по-другому посмотреть на складывающиеся вокруг повстанцев обстоятельства. Теперь, когда я слушал Катилину, мне все больше казалось, что эти самые обстоятельства играют нам на руку, а не наоборот. Я не сумел убить Красса, это, безусловно, ставило под вопрос целесообразность всего затеянного мной предприятия, но отнюдь не деформировало конечную цель, по-прежнему казавшуюся вполне реальной, достижимой. Все дело в том, что Красс увел из Рима войска, по сути, отдав Тирну столицу на растерзание. Я нисколечко не сомневался в таланте своего молодого полководца и полагал, что Тирн с легкостью избежит столкновения с превосходящими его силами противника, тем более галл имел четкий и ясный приказ. Чем дольше я слушал Луция Сергия, тем больше уверенности ощущал в своей душе. Однако ликторам, а Катилине и подавно я не говорил ни слова о действительном положении вещей.
– За ваше здоровье! Не устану повторять этот тост! – хмыкнул Катилина.
Светало. Луций Сергий говорил охотно и много, одновременно он также много пил и ел. На столе у него были только отменные блюда и подавалось лучшее вино. Сам дом Катилины отличался изысканностью и роскошью, несмотря на малые размеры, совсем не подходящие для того статуса, которым, должно быть, обладал этот человек. Луций Сергий жил на широкую ногу и вряд ли собирался отказываться от своих привычек даже в эту ночь, когда за стенами его дома происходило черт знает что. Мы слышали крики, шум и лязг стали. Невзирая на все это, римлянин, любезно разделивший с нами ужин, выглядел умиротворенно и спокойно, не замечая или притворяясь равнодушным к тому, что происходит на улицах города. Вот только, как мне удалось понять, Катилина имел к этому самое что ни на есть прямое отношение. У меня не было оснований не верить, что именно его руками совершено то, что будет записано в историю Рима кровавыми буквами.
Мы опоздали, как выяснилось теперь, затея с вылазкой и попыткой покушения на проконсула была несостоятельной с самого начала. Красс две ночи назад, не сумев найти общий язык с сенатом, попросту стер сенат в порошок, установил в Риме собственную единоличную власть, не оглядываясь на что-либо или кого-либо. Красс не просто уничтожил сенат как таковой, он низверг существующий государственный строй, то есть управление нобилитета, наобещав плебсу, вольноотпущенникам и даже рабам кучу всяческих благ, позволивших проконсулу создать платформу для проведения собственного политического курса. После чего, понимая, что за его спиной теперь стоит целая социальная прослойка, Красс покинул Рим, чтобы окончательно расплатиться с долгами, а долгов этих у Марка Лициния накопилось вагон и маленькая тележка. Вряд ли кого-то из римлян устраивало наличие революционно настроенных рабских масс в юго-восточных областях. Да и наше движение, прозванное Катилиной бунтарским, цвело, в противостоянии Спартака и Красса отнюдь не была поставлена точка. Не следовало забывать и другой, не менее важный факт. Красс отнюдь не был единственным полководцем в Риме, обладающим армией, достаточной для совершения государственного переворота. Смело можно было учитывать, что привязанность легионов к личности конкретного военачальника, а не к абстрактной родине, могло выйти Марку Лицинию боком. Те же братья Лукуллы, в распоряжении которых имелись вышколенные легионы, закаленные в боях и готовые идти за своими полководцами до конца, вполне могли вмешаться в передел власти, чтобы не допустить отстранения от управления Республикой нобилитета, к которому они, безусловно, относились. Красс играл в опасные игры, но, надо отдать должное проконсулу, такая тактика до сих пор приносила ему ошеломляющий успех.
Я смотрел на Луция Сергия Катилину, и мне все больше казалось, что именно этот свалившийся будто снег на голову человек играет во всех происходящих событиях совсем не последнюю роль. Сидя у него в доме, разговаривая отвлеченно на темы, касавшиеся нового государственного устройства, я понимал, что Катилина отнюдь не так прост, каким кажется на первый взгляд. Возможно, именно ему отводилась роль протагониста в развернувшемся спектакле. Но с ходу понять, что собой представляет этот человек, я не мог, требовалось время. Сейчас же я просто слушал, пытаясь осознать, какие цели для себя ставит человек, назвавшийся правой рукой Марка Лициния, и почему он разговаривает со мной, врагом Красса номер один. Впрочем, ждать пришлось недолго. Катилина сам начал тему, волнующую меня и моих ликторов. Причиной тому стал заданный Нароком вопрос.
– Ты не ответил: где Красс? – спросил ликтор.
– Да, Катилина, куда подевался Красс, почему он вдруг решил покинуть город? – поддержал Митрид, едва притронувшийся к вину и ничего не съевший.
Катилина пожал плечами. Его бровь приподнялась, придав ему грозный вид. Он отломил себе сыра, забросил кусок в рот и запил вином.
– Скажу так, – начал он. – Вы наверняка понимаете, что захватить власть и удержать ее в своих руках – очень разные вещи?
– Ближе к делу, – попросил Нарок, сгоравший от любопытства.
Катилина усмехнулся, подвинул ликтору вина.
– Так вот, друзья, я же могу называть вас друзьями? – Он осмотрел нас, никто не ответил, поэтому Катилина продолжил: – То, что нам удалось захватить власть, значит лишь то, что мы оказались в нужное время и в нужном месте. Мы ударили по нобилям, когда они этого не ожидали. – Он задумался, забарабанил пальцами по столешнице. – Знаете что? Будь моя воля, вчерашней ночью я бы вырезал всех до единого этих надменных псов! Увы…
– Что тебе помешало это сделать? – спросил я.
– Хороший вопрос, – улыбнулся Катилина. – Как ни странно, Спартак, если бы я позволил плебсу, вольноотпущенникам и рабам учинить над нобилями расправу, от нас бы отвернулись легионы. Те самые легионы, при чьей помощи нам удалось провернуть весь этот трюк. Думаешь, кто-то слушал бы претора и квестора, собери они толпу плебса на Марсовом поле, не имей они за спиной десятков тысяч легионеров?
Я задумался, пытаясь понять, что имеет в виду Луций Сергий, но он не дал мне времени на размышления и сразу продолжил:
– Поверь, бунтарь, они бы не стали и слушать. Страх перед нобилями столь велик, а могущество их настолько воспето, что плебс, который страдает от несправедливости больше всех и довольствуется лишь жалкими подачками сильных мира сего, первый же закидал бы нас тухлыми помидорами, стоило бы нам только заикнуться о том, что существующую систему надо изменить! Но знаешь, чтó самое любопытное, Спартак? – Катилина замолчал и принялся с довольным видом цедить вино, похоже, наконец насытившись сыром.
– Продолжай, я слушаю!
– Ах, да, вино немножечко вскружило голову, да так, что я даже сбился с мысли, – расхохотался Катилина. – Самое удивительное, что легионы Красса, стоявшие в этот миг у стен Рима, дававшие присягу рьяному служке нобилитета Помпею, обожающие его, понятия не имели, чтó происходит, и что только лишь благодаря им стало возможным все, что произошло! Но! Что было бы, устрой я расправу над нобилями, Спартак? Я, будучи нобилем сам, сумел бы возглавить эту отчаянную толпу, которая сейчас явилась гарантом моего могущества? Не думаю, эти люди попросту свергли бы меня в грязь в один миг, поставив на самый верх своих приспешников! Так получилось, что нобили, которые возненавидели меня, стали сдерживающим фактором и заставили плебс поверить мне! – Глаза Катилины озорно блеснули, и он, схватив свою чашу вина, расплескав напиток через края, поднял ее. – Выпьем!
Не стоило забывать, что мы гости в доме этого необычного человека. Я взял свою чашу, пригубил вина и тут же поставил ее обратно на стол. Неохотно, но то же самое повторили мои ликторы. Я внимательно смотрел на Луция Сергия и на блеск в его глазах. Этот человек верил в то, что делал. Безусловно, он жил этим, пропускал через себя. Его история о событиях последних дней, которые буквально перевернули привычный расклад в Республике с ног на голову, не мог оставить равнодушным никого. Настолько стремительно все произошло, что не оказалось никаких шансов ни у сената, ни у нобилей, ни у полководцев, в руки которых были отданы ключи сохранения существующего порядка. Красс вместе с Катилиной сыграли умело, обведя вокруг пальца всех и каждого. Если я все правильно понимал, в дураках остались все, так или иначе причастные к событиям минувших дней. Легионы Помпея, доверившиеся Крассу, которых Марк Лициний умело использовал для достижения собственных целей. Сенат, считавший претора тряпкой, не способным на решительные действия. Нобили, годами верившие в свою неприкосновенность. Наконец, плебс, купившийся на громкие обещания, даже не подозревая, что за спиной тех, кому он верит, на самом деле ничего нет. Катилина и Красс умело сталкивали интересы различных социальных групп. Если убрать все лишнее, получалось, что Красс и Катилина совершили государственный переворот вдвоем. Только они двое понимали, что происходит на самом деле, как легко лопнет раздувшийся до невероятных размеров мыльный пузырь. Я не стал спрашивать у Катилины, почему Рим покинул Красс. Теперь, когда Луций Сергий приоткрыл для меня завесу тайны происшедшего, ответ был очевиден, лежал на поверхности. Красс боялся, что легионы Помпея выступят против своего полководца, узнав истинные цели пребывания в городе проконсула. Я поделился своим предположением.
