— Ну, посмотри же, Малфой! Изумруды такого же оттенка, как его глаза. А лунный камень, как твои! Видишь теперь? Он не оставил записки, да?

— Прислал с добрыми намерениями… — чуть смущённо ответил Драко.

— Думал, что ты не примешь от него. Знаешь, что это значит? — увидев растерянность и ожидание в глазах, она продолжила: — Что он тебя не ненавидит! — она подождала, пока Малфой переварит эту информацию, и решительно поставила чашку на стол. — Иди к нему. Сегодня Рождество! Я верю в чудеса! Иди!

Малфой летел по коридорам к покоям Снейпа, сворачивая на автомате в нужные проходы. Но не успел. Его остановила директор Макгонагалл всего в нескольких десятках метров от нужной двери.

— Мистер Малфой, я была терпелива. Но уже неделю, как Гарри не приходит в себя. Я понимаю, что это ваше с ним личное дело. Но вы не можете вечно держать его у бедного Северуса, скрывая ото всех его самочувствие.

— Как вы правильно заметили, госпожа Директор, это наше личное дело, — ему было странно говорить о них с Гарри, как о чем-то общем, уж тем более личном. — Я думаю, Министерство вряд ли сможет повлиять на его состояние, равно как и обвинить меня в нем. Больше ста человек слышали, что я ответил мистеру Поттеру на его признание долга жизни. А все, кому он дорог, и так знают достаточно. Если вы позволите, мне нужно к нему, — Макгонагалл покорно кивнула.

— Как он, мистер Малфой?

— Профессор Макгонагалл, сегодня Рождество. Кое-кто мне сказал, что верит в чудеса. Думаю, нам всем стоило бы, — Малфой еле сдерживал себя, чтобы не сорваться на бег.

— Счастливого Рождества, Драко! — директор кивнула и уступила ему дорогу.

Влетев в комнату Снейпа, где находился Гарри, он присел на корточки возле кровати.

— А ты умеешь удивлять… И умеешь хранить секреты, Гарри. У тебя, оказывается, есть вкус! Твой подарок просто прекрасен… — он тихонько говорил это прямо на ухо Поттеру, почти касаясь его своими губами. — Я не решался с тобой заговорить всё это время. Не знал, поможет это тебе или только усугубит ситуацию. Но сегодня Рождество, Гарри. И я получил от тебя самый долгожданный, самый нужный, самый дорогой подарок. И я сейчас переполнен надеждами и мечтами, а потому буду нести всякий сопливый бред… Поэтому мне лучше бы заткнуться, чтобы потом не было стыдно за самого себя, — он поднялся и присел на кровать, взяв ладонь Гарри в свою и немного сжав. — Спасибо тебе. За браслет. За Мэнор — я знаю, это ты… За Адское пламя. За маму. За полёт. За мир без него. Это стоит сказать, независимо от того, по каким причинам. Я люблю тебя. Это тоже стоит сказать. Это тоже самые важные слова. Ты нужен мне. Это тоже правда. Нужен. Я не знаю, всегда ли правду нужно озвучивать, но важные слова должны быть сказаны. Этому я научился у тебя. Поэтому, — он наклонился ближе, чтобы чувствовать его дыхание, — спасибо, нужен и люблю — это то, что ты должен знать, должен услышать. Поэтому очнись! Прошу! — и он преодолел последние сантиметры, легонько, трепетно касаясь его губ своими, чуть-чуть сжимая то верхнюю, то нижнюю, вызывая в них покалывание и прилив крови, проводя языком, и стесняясь пробраться без разрешения глубже. — Счастливого Рождества, Гарри.

Драко почувствовал легкий отклик его магии, едва заметный, но такой долгожданный, что ни с чем его не спутать. Цветок надежды ещё ярче расцвёл в душе слизеринца, и от этого осознания — что всё ещё может быть хорошо, что Гарри может выжить, что Гарри может… — даже дух захватывало. Это были настолько переполняющие его ощущения, что силы будто оставили его. Он аккуратно прилег рядом с Поттером, переплетя свои и чужие пальцы, и почти мгновенно уснул.

Проснулся он от всхлипываний и рыданий. Моментально вспомнив, что засыпал в комнате с Гарри, он напрягся. Чуть приподняв голову, он столкнулся с твердым, немного неприязненным, но требовательным взглядом зеленых глаз. Потом эти глаза указали на кого-то ниже, и Драко увидел брюнетистую длинноволосую макушку, подергивающуюся и вздрагивающую, упирающуюся в ребра Героя. Звук показался отдаленно знакомым, и Малфой в шоке уставился на макушку, тщетно пытаясь удержать лицо.

— Ты мне сейчас же всё объяснишь. Медленно, тщательно, как для тупого первогодки. Иначе я зааважу тебя, перед этим мучительно… — почти шепчущий тихий голос прервали пальцы, скользнувшие на его губы.

Малфой кивнул и махнул головой в сторону девушки:

— Давно она так? — почти в самое ухо почти беззвучно проговорил Драко.

Гарри пожал плечами, отчего кровать немного скрипнула и зарёванная Панси подняла глаза:

— Вы оба живы!!! — она тут же отвернулась, вытирая слёзы, потом зло повторила: — Вы! Оба! Живы!

Драко уже пришел в себя, поднялся и попытался пригладить волосы:

— Не так трудно это было определить… Один взмах палочкой и…

Но Панси не дала закончить:

— Взмах палочкой, говоришь? Я не смогла произнести диагностическое заклинание на вас по-отдельности. Чары срабатывали только на вас вместе. И раз Гарри не приходил в себя столько времени, я подумала… А вообще не важно, что я там подумала. Я просто пришла проведать Поттера. И сказать ему «спасибо» за рождественский подарок.

Ничего не понимающий Поттер смотрел на неё, не отрываясь:

— Что значит «спасибо за подарок»? Уже Рождество?

— Ах, да… — спохватилась Паркинсон. — Счастливого Рождества, мальчики! — и тут, увидев какой-то растерянный и странный взгляд Малфоя, быстро откланялась и убежала.

Драко осторожно перебрался через Поттера, чтобы слезть с кровати. Тот даже не предпринял попытки подняться, так и остался лежать, упираясь в предплечье и внимательно следя за блондином.

— Чего это она так расчувствовалась? Что ты ей такого подарил? Я её рыдающую лет с семи не видел… — Драко сделал непосредственный вид и, чуть отойдя, применил Агуаменти в стакан.

— Я подарил ей осколок для связи с мамой в Азкабане, — сказал Гарри как-то буднично, будто это прям, ну, ничего особенного. Ещё одна пара горячо любимых туфель… Драко застыл на минуту, потом всё же справился с собой и пошёл в ванную. Уже оттуда он крикнул:

— Что последнее ты помнишь? — послышались звуки воды и каких-то бормотаний.

— Почему бы тебе просто мне всё не объяснить? Или я тебя прокляну, как только найду свою палочку… — уже менее уверенно прозвучало из комнаты.

— Она на тумбочке у кровати! — отозвался Драко. А потом внезапно выглянул из ванной и призвал её к себе. — Но я её пока тебе не отдам. Иначе, мы с тобой никогда не поговорим, — спустя ещё минуту, он сидел у кровати в кресле и выжидательно смотрел в зелёные глаза. Пока он был в ванной, к нему пришло осознание, что Гарри очнулся, что его мечты прямо вот сейчас сбываются одна за другой, и это вообще сказка какая-то. Но много времени себе на то, чтобы пережить это счастье, он не дал, понимая, что Поттер легко разнесет эту комнату, если ему и правда всего не объяснить. Они уже минуту сверлили друг друга взглядами. Неожиданно лицо брюнета засветилось беспокойством.

— Как Невилл?

— Ну, наконец-то! Он в порядке. Жив, здоров, полон сил и энергии. Вопрос, что с ним, не озвучивай. Иначе только всё запутаешь!

Гарри как-то смиренно сложил пальцы на животе.

— Ладно, но я бы поел, — Драко щёлкнул пальцами и перед ним оказался… Кричер. Подобострастно поклонившись, он запел какую-то странно-вежливую песню о том, чем мог бы быть полезен чистокровному Малфою, в котором течёт славная кровь Блэков. Сюр этот долго выдержать Гарри не смог. Но Кричер удивительно живо выполнил просьбу Драко о плотном завтраке. И пока голодный как стая пикси Поттер уплетал за обе щеки, отметив про себя, что необходимо выяснить причину, по которой Кричер вообще откликается на зов Малфоя, тот терпеливо объяснял:

— Если бы я позвал домовиков из Хога, уже через пять минут все были бы в курсе, что ты очнулся. А нам — в сотый раз, кажется, повторяю — нужно поговорить. Мне прям не терпится исполнить твою просьбу и разъяснить как первогодке, что происходит. Но ты мне ответь, пожалуйста, что ты помнишь?