У Дерека был немалый опыт в ограничении своих инстинктов, Пейдж не слишком любила секс с узлом, предпочитая классический член выдающихся размеров. Ее больше раздражала необходимость переживать, пережидать, как она сама это называла, вязку, от которой у альфы из-за приятных ощущений сносило крышу. Ей же просто оставалось ждать, поскольку ей было, конечно, приятно давление на определенные точки внутри, но не более того, а поговорить с дрожащим в оргазмах и удовольствии мужчиной было невозможно. Плюс, ее бесил объем спермы, которая стекала на белье, как бы Дерек ни старался максимально быстро переместить их в ванную. Одним словом, альфа умел себя контролировать. Ограничивать. Укрощать свою сущность.
То, о чем просил Стайлз, было полной противоположностью. Он просил узел. Он просил всего Дерека, со зверем, с сущностью. И это был не просто течный бред, в котором омега несла все, что угодно, все, что подкидывала ее сущность, чтобы понести щенка в вязку. Стайлз хотел потрогать, погладить, полизать его узел. Стайлз надеялся, что альфа достаточно силен, чтобы показать ему узел вне сцепки. И эта обезоруживающая откровенность просто покорила мужчину. Он разорвал чувственный поцелуй, чтобы ответить на заданный вопрос:
— Да, солнце, это можно, все, что хочешь, можно, — альфа легонько прикусил за ухом, лизнул, оставляя свой запах. В голове этот факт почти не отметился, будто ничего необычного не произошло. Хотя за всю свою жизнь, а мужчине было почти тридцать, он не отметил запахом ни одного омегу. Даже во время течек, когда некоторые не очень сдержанные альфы в порыве помечали своих партнеров, Дерек никогда их не помечал. Некоторые предприимчивые омеги пытались воспользоваться во время вязки с Дереком афродизиаками, провоцирующими инстинкты, кто-то «забывал» выпить противозачаточные, однако альфе хватало одного вдоха, чтобы понять, что задумали хитрецы. Да, он был распутным в юности, но дураком не был никогда.
Стайлз на его облизывания внимания обратить не мог, потому что все его чувства были сконцентрированы внизу, где мягкими надавливаниями и поглаживаниями пальцы мужчины дразнили несколько часов назад еще девственный анус.
— Стайлз, — голос Дерека прозвучал напряженно и волнующе, — если это слишком, скажи. Я не хочу тебе навредить…
— О, нет, неужели? Я думал, что проблема решена еще вчера… Я что, снова девственник? — съязвил парень, вызвав недовольное предупреждающее урчание у альфы. — Ты вылизал меня там так тщательно, будто от этого зависела судьба Её Величества. Так что я цел, невредим, и… — голос стал тише и печальнее, но Дерек, все еще приходящий в себя после удара под дых, которым оказалась новость про неожиданный римминг, не обратил на эту перемену внимания, — и не отказался бы напоследок от еще одного раунда.
Ему пришлось чуть пошевелиться, чтобы узнать реакцию альфы на свои слова. Тот посмотрел на него нечитаемым взглядом и надавил на мышцы ануса посильнее, заставляя их раскрыться. Мужчина с удовольствием почувствовал, что омега возбужден не только внешне, вдыхая чуть терпкий, манящий запах. Податливые мышцы растягивались по двум пальцам, и Дерек в очередной раз поразился, как этот мальчишка со взрослым взглядом смог так безрассудно довериться ему, так безоговорочно, так откровенно. Какими бы развязными ни выглядели омеги, с которыми Дерек имел дело в университете, ни один из них не принимал его пальцы так легко. Всегда была внутренняя зажатость и какая-то скомканность, которая иногда проходила, если встречи повторялись, хотя проверить эти выводы удавалось не очень часто. Такого абсолютного доверия он не встречал ни от кого.
Альфа чуть приподнял омегу за бедра, направляя свой член внутрь, и, наткнувшись на полный удивления и неверия взгляд, чуть кивнул, предлагая парню самому решать, как глубоко и как быстро принять его в себя. Омега немного сдвинулся, прогибаясь и настороженно прислушиваясь к своим ощущениям. Но как только он уловил общее направление движения, его было не остановить.
Парень довольно быстро и жестко насадился на Дерека, приняв его до самого конца, чуть покачиваясь и поворачивая бедрами, чтобы удостовериться, что глубже он просто не войдет. Потом он несколько раз сжал и разжал мышцы, вызывая невольный вздох у мужчины. Сразу приподнимаясь невысоко, он задал приятный для себя темп, постепенно увеличивая амплитуду, но темп не меняя, отчего его собственное достоинство подпрыгивало все сильнее, словно приглашая Дерека приласкать себя. Однако Стайлз решительно отвел руку альфы, продолжая выбивать из себя поистине порнографические стоны. Он получал удовольствие, брал предоставленное тело альфы до конца, изучая, пробуя, сдвигаясь то чуть правее, то чуть ближе, пытаясь найти ещё больше ощущений, испытать еще больше блаженства. В какой-то момент, когда завороженный этим зрелищем мужчина мог только наслаждаться раскрасневшимся, задыхающимся в стонах парнем, омега вдруг притормозил, превращая собственное самоудовлетворение в медленный, чувственный, умопомрачительно развратный танец на члене. Он то покачивался, извиваясь торсом, как настоящий стриптизер, оглаживая себя руками, лаская член, яички, шею, соски, то прогибался назад, выставлял на обозрение альфы место их соития, чуть насаживаясь на ствол у самого основания, сокращая вокруг него мышцы, когда член оказывался глубже всего, и словно с сожалением отпуская тугим колечком, соскальзывая почти до середины, чтобы снова насадиться на него, подобно волне, накатывающей прибоем на пляж и уносящей свои воды обратно. То возвышался над зачарованным этим видом альфой, почти до конца соскользнув с члена, дразня пульсирующей дырочкой самое навершие, а потом медленно погружал его в себя, сантиметр за сантиметром, проводя самыми кончиками пальцев по своим бедрам, провоцируя Дерека повторить свои движения. Он танцевал, и ритм ему отбивало бешено стучащее сердце альфы, а музыкой было его сбившееся дыхание, граничащее с хрипами и стонами умирающего от жажды. Смотреть на это царство порока было почти больно, но мужчина стоически держался, позволяя своему омеге все, что тому захочется.
Стайлз взял альфу за руку, направив сразу два его пальца себе в рот, жадно облизал их, не стесняясь проводя языком между ними, его движения стали резче, ритмичнее, жестче, но не потеряли своей утонченной плавности. Стоны звучали просительнее и тревожнее, губы плотнее обхватили пальцы у самого основания ладони, а язык продолжал похлопывать по ним в закрытом рте. Горло жадно глотнуло, вторая рука метнулась к яйцам Дерека, едва коснувшись которых, парень выгнулся дугой, выставляя острые худые ребра напоказ, и кончил, так и не прикоснувшись к своему члену.
Альфа не смог, да и не хотел, наверное, сдерживать удовлетворенное утробное урчание, вырывавшееся из груди с каждым выдохом, когда глаза проходились по задыхающемуся, откровенно осоловелому мальчишке, не совсем понимающему, на каком он свете. Ноздри широко раскрывались, стараясь как можно лучше унюхать терпкую сперму, покрывающую сейчас весь торс мужчины, запах которой смешивался со старой, уже впитавшейся в простыни, с их общим запахом пота.
— Ты все еще хочешь то, о чем просил? — почти прорычал Дерек, с удивлением констатируя, что клыки немного мешают говорить, а связки вибрируют рокотом.
Еще толком не пришедший в себя Стайлз посмотрел на него затуманенным взглядом, а когда сообразил наконец, о чем его спросили, бешено закивал головой, не доверяя своему голосу. Дерек без видимых усилий подмял под себя мальчишку, так и не выйдя из него.
— Скажи это… — выдохнул альфа в рот Стайлза, боднув его щеку носом.
Парень широко распахнул глаза и прошептал, сбиваясь и прерываясь на вдохи:
— Можно мне… можно ли мне увидеть твой… твой узел, пожалуйста…
— Только увидеть? — мужчина еще раз боднул его носом, с удовольствием ощущая, как его сущность альфы впервые за много лет находится в полной гармонии с его осознанной личностью. С этим омежкой было совсем просто перестать постоянно контролировать своего зверя, не давая ему и маленького глотка свободы. Легкое прикосновение носом к щеке не делает из него животное, не способное удержать свои инстинкты в рамках. Так зачем себя удерживать в ежовых рукавицах? Мужчина аккуратными толчками вбивался в омегу, с удовольствием вдыхая его аромат, наслаждаясь его открытым взглядом, полным предвкушения и затаенного любопытства.
