— Можно будет его потрогать? — уже не просил, а будто не верил в свое счастье. Еще один толчок, еще один поцелуй в шею.
— Да, Стайлз.
— А поцеловать? — снова восторг в глазах и сорванный с губ стон от ощущения наливающегося кровью узла.
— Да, Стайлз.
— И даже… лизнуть? — уже сложно говорить, эмоции захлестывают от понимания, что вот прямо сейчас этот потрясающий, заботливый, сильный альфа вне течки формирует узел в нем, в обычном, невзрачном, никому не интересном омеге.
Резкий рывок выдернул паренька из состояния, близкого к экстазу, и он нашел себя снова сидящим в позе наездника, надежно удерживаемый крепкими руками вертикально. Без этой поддержки он давно уже лег бы на мужчину, растворяясь в ощущении постоянно увеличивающейся наполненности. Но Дерек рыкнул, призывая мальчишку к вниманию, и парень увидел, как узел, увитый небольшими венками, все больше выпирает, растягивая стенки ануса и пока почти свободно выходя из него. С такого ракурса рассмотреть его было сложно, а удовольствие не добавляло резкости зрению, но Стайлз пожирал глазами это чудо, пытаясь навсегда запомнить этот миг. Он протянул руку, касаясь указательным и средним пальчиками точки между узлом и основанием члена, вырывая у его владельца стон блаженства и мольбы одновременно. Он проследил пальцами, как узел вошел в него и поймал на выходе, помещая пальцы как можно ближе к точке соединения с уже темно-розовым, твердым, как кремень, достоинством. Узел продолжал увеличиваться, и омега был готов в любой следующий момент ощутить, как его колечко мышц не сможет раскрыться настолько, чтобы выпустить из себя этот сгусток удовольствия. Уже сейчас он еле снялся с него, и то благодаря невероятному, даже неестественному количеству смазки, но Стайлз пообещал изучить этот вопрос подробнее позже, потому что сейчас на его глазах происходило волшебство. Дерек еще раз медленно, с оттяжкой вошел в омегу, резким, откровенным движением буквально вбил в него свой узел, и парень приготовился испытать очередной сокрушительный мультиоргазм, потому что ночью альфа дважды повязал его, умудрившись между вязками довести до еще одного общего оргазма просто членом, кончив в хлюпающее от обилия семени отверствие с тихим стоном от ощущения резко сжимающегося в оргазме колечка мышц омеги.
Однако на этот раз альфа повел бедрами и чуть приподнял парня, вытягивая узел обратно. Стайлз испугался, в прошлый раз тот еле-еле выскользнул из него, ощущения были на грани болезненных, но мужчина уверенно и выжидающе смотрел на омегу, и тот покорно приподнялся, с удивлением обнаруживая, что узел больше не увеличился. Пока… Когда Дерек полностью вышел из него, точнее снял его со своего члена, он ухмыльнулся — да, именно! — и кивнул в сторону своего хозяйства, без слов говоря: «Ну что замер? Хотел — смотри…»
И Стайлз скользнул вниз, изнывая от желания увидеть его поближе, и до сих пор не веря, что даже это его дичайшее желание его альфа способен удовлетворить. Ладно, с терминологией он тоже потом внимательнее разберется, пока же перед его взором предстал Он.
Размером с его кулачок, он был увит причудливым узором из вен, темнее члена на несколько тонов, с плотной нежной кожей и совершенно непередаваемой текстурой. И тот, кто сравнил узел альфы с третьим яйцом, был просто идиотом. Это было произведение искусства. Он казался живым, и прикосновение пальцев подтвердило эту мысль. Под подушечками словно билось сердце, и парень не выдержал и прикоснулся к нему кончиком носа, вдыхая отчетливый яркий аромат альфы, дарящий через рецепторы почти физическое удовольствие. Это удовольствие растекалось ровным пульсом под кожей, застилая все разумные мысли. Даже вечное любопытство, периодически выигрывающее спор с чувством самосохранения, отошло на дальний план. Первую партию играли интуитивные порывы, которые ощущались сродни потребностям. Стайлз аккуратно, будто прикасался к чему-то хрупкому, обвил рукой толстый ствол у основания и еще сильнее надавил носом на пульсирующий бугор, уводя нос в паховую складку и высовывая язык, который так естественно смочил слюной ровную дорожку на коже, словно именно для этого он и существовал. Глубже зарывшись носом в местечко между бедром, тяжело налитым яйцом и лобковой костью, омега еще раз вдохнул, накачивая кровь эндорфином, серотонином и бог его знает, чем еще, — потому что коктейль получился пьянящий, раздвигающий границы изведанного, словно Стайлз испил из чаши Грааля, — и вернул свой язык на узел. Теперь он планомерно смачивал его своей слюной, стараясь успеть облизать каждый его миллиметр, пока жидкость не высохла от альфьего жара. Он плотно сжимал член над узлом кольцом из пальцев, большим оказывая постоянное давление в точке формирования узлового мешка. Широкие мазки языка по все увеличивающейся площади были ритмичными, равномерными, словно вводящими в транс. С каждой новой мокрой дорожкой зрачки омеги становились все больше, ноздри все сильнее трепетали от постоянно усиливающейся интенсивности ароматов: запах слюны Стайлза смешивался с запахом еще не излившегося семени Дерека. Парень был не так далек от транса или той самой нирваны, о которой сам недавно говорил, а стоны и вздохи Дерека, постепенно перерастающие в всхлипы и скулеж, только еще глубже погружали его в состояние блаженства. В какой-то момент узел перестал расти, и омега, удовлетворенная тем, что вся кожа блестящая и влажная от ее жидкости, удобнее устроилась между ног альфы, чуть шире их раздвинув. Сменив положение рук, она отпустила основание члена и обхватила весь узел ладонями, мягко перекатывая его между ними, наслаждаясь течением жидкости внутри, легонько сжимая и разжимая. Середину узла украшал шов, продолжающийся с мошонки, только нежнее и мягче. Сделав кончик языка упругим, омега проследила его от основания члена до ствола, поцеловав сомкнутыми губами напоследок. Продолжая целомудренные поцелуи, она мелко перебирала пальцами, словно массируя, но движения ее замерли, как только подушечки пальцев обнаружили искомое. У самого основания, где рассмотреть что-то в таком положении было невозможно, они наткнулись на плотный шарик, от прикосновения к которому альфа заскулил. Омега продолжала массировать и стимулировать этот комочек нервов, пока тело под ней не затряслось в попытках освободиться от семени. Ладони уперлись под ягодицы альфы, приглашая того приподняться, и тот повиновался. Он поднял таз настолько, чтобы омеге было удобно поднырнуть под узел. Руки мягко сжали узел, губы втянули заветный клубок, плотно обхватив его, а язык продолжал мелко биться в закрытом рту, посылая вибрацию. Этого хватило, чтобы Дерек захлебнулся очередным звуком, а после его швырнуло в оргазм. Он впервые так кончал с узлом. Сперма изливалась не привычными толчками, а упрямой струей, зато ощутимая пульсация била узел, который сейчас сокращался подобно сердцу. Обычно кончить с узлом можно минут за десять-пятнадцать. И еще столько же переживать уже более мелкие оргазмы, пока все семя не покинет узел. В данный момент Дерек сходил с ума, терялся в открытых ощущениях и даже сущность никак не могла ему помочь и взять управление на себя, находясь в подобном шоке. Ничего даже близко схожего он никогда не ощущал, не предполагал у себя наличие такого органа, не знал, что можно так вырывать жилы при помощи оргазма, но мог бы поклясться, что сейчас не способен поднять даже коробок спичек. Он со стоном опустился на постель, когда парень внизу зашевелился и выполз из-под него. На несколько мгновений Дерека охватила злость и ревность — откуда девственнику Стайлзу знать о том, о чем даже сам владелец этого тела не догадывался. Но при виде вынырнувшей мордашки все эти мысли растеклись в пространстве. Глаза омеги светились силой, взгляд был расфокусирован, а ориентировалась она скорее на звук.
Мальчишка подполз к губам Дерека, но только мазнул по ним своими, видимо используя дыхание, как метку, куда двигаться. Он переместился к шее, провел носом до самого уха, отметил его своим запахом и затих.
Дереку потребовалось минут двадцать, чтобы собрать свои мозги в кучу после оргазма, и еще минут десять, чтобы поверить в то, что увиденное было реальностью. Сущность омег до сих пор была изучена намного меньше, чем альф. Если альфа мог на инстинктах позволить сущности взять верх ради защиты, добычи или продолжения рода, то с омегами только последнее имело смысл. В течку они могли уйти слишком глубоко в себя и проявить своего зверя, которого и зверем-то не называли больше. Конечно, ходили слухи и о других случаях, но это было сродни россказням о том, что женщина подняла двухтонник, чтобы достать из-под него своего ребенка. То есть вроде и свидетели есть, но научно ничего не доказано.
