Я стиснула кулаки, зажмурилась и сжала губы. Никогда и ни в коем случае я не могу называться Мартой Столб!
– Тупая кляча, – выругалась я в сторону Греты, а маме сказала: – От души желаю вам счастья!
Не прибавив ни слова, я отправилась в свою комнату. Кота опять и след простыл.
– Иероним! – прошептала я. – Куда ты подевался?
– Мя-я-я-у! – донеслось из-под одеяла.
– У нас проблема, – проговорила я и рухнула на кровать.
– Знаю, – ответил он. – И даже не одна.
* * *
Мяааауууууу!
Ах, меня уже та-а-а-а-а-а-к долго не чесали! Я так долго не знал ласки! А глупая суета вокруг песен – ваша, люди, вина. Только вообразите: ужасное соревнование певцов-любителей с другими любителями. И весь этот позор по новой моде называется кастингом. Причём одни невежды решают, кто из других невежд лучше спел, хотя фальшивил каждый. Ах, ничего вы, люди, не смыслите. Не имеете представления о культуре, не знаете настоящего, чистого звучания. Кое-что из Бетховена мне, пожалуй, нравится. Но возня в школьном музыкальном зале совершенно бессмысленна. А вы считаете себя особенными, если попали на сцену. Но я, кот, проживший много веков, хорошо знаю ваш мир и кое-что скажу: хр-р-р! Вы ведь не поверите, пока сами не увидите: проходят тысячелетия, а вы не меняетесь. Вы, люди, никогда не достигнете такого мастерства, как мы, кошки. Тренировки в течение недели не помогут! Стоит нам помурчать – и мы сразу получаем, что хотим. У нас даже нет необходимости петь, последнее мы оставляем нашим младшим товарищам, птицам. Ах, как же всё-таки смешно наблюдать за вами! Я могу целый день этим заниматься. Но у меня есть и другие дела. Появилось новое дело! Прощайте, людишки!
ХХХ
Глава 2. Рождённая петь
На следующий день в школе все говорили только об одном: о большом кастинге. Выясняли, кто будет участвовать, обсуждали, кто уверен в себе, а кто нет. Кто что собирается исполнить и кому какая песня подходит. Всеобщее волнение не миновало и меня.
– На самом деле я совсем не хочу выступать, – заявила я Иерониму, – хоть и ни капельки не боюсь. Просто я опять позволила Джен поставить себя в глупое положение. Это было какое-то…
– Наваждение! – подсказал кот. – Порыв сделать что-то здесь и сейчас, не думая о последствиях. Вы, люди, часто так поступаете!
– А у тебя есть какие-нибудь идеи? – заныла я. – Или ты способен только ворчать? Кстати, с Манфредом тоже проблема. Мама не может выйти за него, я ничего подобного не допущу ни в коем случае! И ты должен что-то предпринять!
Иероним склонил голову, вместо того чтобы пожать плечами, как сделал бы на его месте человек. Я поняла, что значит его жест…
– При всём желании ничем не могу помочь, – спокойно произнёс он. – В любовные дела мы, волшебные коты, не имеем права вмешиваться. Это один из первых законов волшебства, так же как и немагический день. Уж тебе всё давно должно быть известно.
Тупой немагический день! У волшебных котов очень странные волшебные законы… Например, в воскресенье они не могут заниматься ничем магическим. По-моему, серьёзный недочёт! Воскресенья поэтому становятся скучными…
Я вздохнула:
– Любовь тут ни при чём, меня пугает новая фамилия. А она просто ужасная! Никогда не думала, что бывают фамилии хуже, чем моя нынешняя. Но, как видишь, бывают!
– Мм…
– Иероним! Ты должен мне помочь!
– Не-а! Кроме того, мне кажется, что этот человек делает твою мать счастливой! Она же сияла! Вы, люди, действительно бываете удивительно глупыми!
Мне пришлось согласиться с Иеронимом. Маму и правда словно подменили! Она даже прополола сорняки перед домом, что-то напевая себе под нос. В садике она не возилась уже лет сто, если вообще когда-нибудь там возилась. Я знала, что она счастлива. Но она и Манфред могли быть вместе и без женитьбы!
– Я погуляю по округе, – добавил Иероним, когда я направилась в класс. – Новая дымчатая кошечка не даёт мне покоя! Нужно сгладить некоторую неловкость при знакомстве, поскольку первое впечатление очень важно. Одна из немногих деталей, которая объединяет нас с людьми.
– До скорого, – шепнула я.
– Но ведь я только что пришла! – сказала Калли, которая внезапно возникла передо мной в дверях класса.
– Я не с тобой говорила!
– Ясно, опять со своим котом! – засмеялась Калли. – Хотела бы я тоже с ним поболтать!
– Радуйся, что не можешь. Если бы ты пообщалась с Иеронимом, тебе бы быстро надоело. Это очень нервирует!
– Я всё слы-ы-ы-ы-ша-а-а-ал! – крикнул кот издалека.
– Ну и ладно! – ответила я.
Калли продолжала хохотать:
– Вы – сумасшедшая парочка! Как вода и шампунь: стоит смешать – и получится фонтан из пены!
Я кивнула. Абсолютно точно.
– А как у тебя с кастингом? – спросила Калли. – Ты и впрямь участвуешь?
– Я в любом случае хочу на это посмотреть, – ответила я. – Не могу такое пропустить! Да и я сама умею хорошо петь.
– Тогда я тоже приду, – решила Калли.
– Сегодня будет прослушивание и репетиция у фрау Эммер в музыкальном зале.
Калли нахмурилась:
– Джен наверняка высунется среди первых, судя по тому, что я о ней знаю.
Я усмехнулась:
– Жду не дождусь. Но сначала математика.
Калли вздохнула:
– Да, сейчас математика…
* * *
Кот оказался действительно сообразительным хотя бы потому, что смог избежать урока у господина Раусфлуга. На мой взгляд, он – самый нудный учитель математики на планете!
– Я вот-вот усну, – зевнула Калли.
– Я усну быстрее, – ответила я.
– Разбуди меня.
– Не смогу, если уже буду спать.
– Нет, я усну раньше. Прямо сейчас.
Скучно было до жути. Но вдруг на парту прилетела записка. Она ударилась о мой затылок и упала. Я обернулась, но никто из одноклассников не подал сигнал, что записка от него. Компания Джен в полном составе погрузилась в учёбу: сама Дженифер, Ханна и Тильда увлечённо смотрели на доску, у которой стоял господин Раусфлуг. Это как-то подозрительно: ведь обычно девочки не вели себя подобным образом! Наоборот, они постоянно о чём-то шептались. Я подняла клочок бумаги с пола и развернула. Под рукописными строчками на листке оказались начерчены линии, причём разными карандашами. Я насчитала двадцать семь штук. Все в нашем классе, кроме меня, Линуса и Калли, поставили линию в знак того, что желают Джен победы в шоу. На реальную поддержку могут рассчитывать только такие, как она!
Но у меня имелось небольшое утешение: я порадовалась, что Линус не сделал линию в её поддержку. Он всегда брал серебристый карандаш, а на листке серебряной полоски я не обнаружила. Позже Калли и Иероним заметили, что Линус мне небезразличен…
Я снова обернулась, и Дженифер послала мне улыбочку. Ханна выразительно указывала на свой карандаш, наверное, намекая, что я тоже должна прочертить линию. Я передала записку Калли.
– Ни за что не сделаю линию под этим! – и подруга мотнула головой, когда прочитала текст.
– Вы обсуждаете что-то важное? – учитель отвернулся от доски и вопросительно глядел на нас.
– Я хотела дать ответ по решению задачи! – рапортовала Калли как ни в чём не бывало.
Но тут прозвенел звонок.
– Жаль! – громко сказала Калли. – Не успеваю!
И – вжух! – одним махом забросила записку обратно: наших линий там не было.
