Я стал заворачивать нож обратно в тряпку.

– Надо поместить его к остальным уликам. Не знаю, что мы… – И тут я замолк, изогнув шею и поднеся нож поближе к глазам.

– Что там? – спросил Макгрей. Он заметил, что я разглядываю острие ножа. Я держал его всего в дюйме от глаз.

– Они все использовали этот нож?

– Не знаю, но это могло бы объяснить, почему умерли только те шестеро засранцев. Что могло послужить причиной? Мышьяк?

Я кивнул.

– Это один из вариантов. Нужно, чтобы Рид поскорее провел те пробы. Если он слишком занят, я могу попробовать сам.

– Нет уж, – заявил Макгрей, выхватив у меня маленький сверток. – Слишком многое на кону. Я не хочу, чтобы чертов зануда-прокурор отклонил результаты, если ты где-то перемудришь. Я сейчас же поговорю с Ридом. Втолкую ему, как это срочно.

– Как хочешь, – сказал я отчасти с облегчением.

Я хотел последовать за ним, но Макгрей меня остановил.

– Нет, Перси, подожди тут. Парнишка от одного твоего вида закипает.

И снова я вздохнул с облегчением.

Девятипалый вернулся через каких-то десять минут с невыносимо самодовольным видом.

– Готово. Он постарается дать нам ответы завтра утром, может, и до слушания успеет.

У меня не было настроения слушать, как он хвалится своими успехами, так что я быстро сменил тему и кратко рассказал ему об улове Холта.

– Этот тип все еще у нас в камере, – заключил я. – Хочешь, сейчас его допросим?

Макгрей потер руками.

– О да. Возможно, он – спасение для Катерины.

Комната для допросов и так представляла собой угнетающее зрелище – голые кирпичные стены, убогая обшарпанная мебель и узкое окно, которое почти не пропускало свет. Но сегодня в грязное стекло бился дождь, и комнатушка выглядела еще мрачнее.

Когда мы вошли, Холт грыз ногти и обливался потом. Позади него сидел клерк, готовый записывать показания мужчины.

Макгрей сел лицом к Холту. В комнате был еще один стул, но я предпочел вести записи, стоя за Девятипалым. Я старался не допускать прикосновения своей одежды к здешним грязным стульям.

– Мистер Холт! – произнес Макгрей. Даже не видя его лица, я знал, что Девятипалый улыбается. – Стоит ли мне сообщать вам, сколь глубоко в дерьме вы оказались?

– Я могу все объяснить, – в очередной раз сказал Холт.

– Ой, неплохо бы. Судя по тому, в каком виде была спальня полковника, и по вещам, которые наш денди обнаружил у вас в мешке, я бы сказал, что вы положили глаз на имущество господина. Часы, одежда, добротное итальянское ружье. Зачем вы все это взяли?

Холт вдавил ладони в стол в попытке усмирить их дрожь.

– Все эти вещи мне были обещаны. Полковник знал, что они мне нравятся. Он много раз говорил, что они достанутся мне, если с ним что-то случится.

Девятипалый прыснул.

– Ага, конечно, так он и сказал.

– Клянусь! Он…

– Вы доказать это сможете? – вмешался я. – Кто-нибудь из приличных людей хоть раз слышал, как он об этом говорил? Он где-нибудь оставил об этом запись?

– Да! Ну… по-моему, оставил. Он сказал, что впишет это в свое завещание.

Проверить это было нетрудно, но я не стал об этом говорить. Просто уставился на него с откровенным недоверием. Я давно убедился, что такой взгляд иногда срабатывает лучше, чем грозные расспросы.

– В этом доме полно вещей, куда более ценных, чем эти! – не выдержав, крикнул Холт. – Я взял лишь то, что мне полагалось. Клянусь.

Я кивнул, все еще изображая сомнение.

– Предположим, вы говорите правду. Тогда зачем вы унесли эти вещи именно сейчас? Почему не дождались, пока огласят завещание? Тогда вы спокойно…

– Знаю я, как это все бывает, – перебил он меня. – Я по уши в долгах! Мне семью надо кормить! У меня маленькая дочка и больше нет работы – если я не заплачу за жилье, малую придется отдать в приют.

Он спрятал лицо в ладонях, видимо, чтобы скрыть слезы, и я ощутил прилив сочувствия. Но даже если это правда – опять-таки, удостовериться в этом не составляло особого труда, – его поведение все равно выглядело весьма подозрительным.

– У вас были свои ключи от дома, – сказал я. – Почему вы не сдали их полиции?

Холт почесал седую бороду.

– Запасной комплект я держал дома. У меня не было его с собой, когда туда пришли полисмены. И я ничего не сказал, потому что хотел забрать то, что мне причиталось. – Он с мольбой взглянул на Макгрея. – Но я пошел прямиком в комнату господина! Я ни в жизни не осмелился бы украсть что-то у него из дома, особенно из комнаты, где он погиб!

– Точно? Вы точно ничего не взяли из гостиной, в которой проходил сеанс?

– Точно-точно!

Макгрей пронзил его взглядом, и Холт тихонько заскулил.

– Совсем ничего? – повторил Макгрей.

Скулеж стал чуть громче, и я представил, что голова Холта – это воздушный шар, который вот-вот лопнет. В конце концов, почти так и вышло.

– Я… да – но… я не брал!

Мы с Девятипалым одновременно произнесли:

– Что ты, черт тебя дери, несешь?

– Может, объяснитесь?

Холт опустил взгляд.

– Ну, я…

Макгрей треснул ладонью по столу.

– Эу! В глаза мне смотри.

Холт взглянул на него, не поднимая головы.

– Я не заходил в гостиную, клянусь. Мне было страшно! Особенно после…

– После чего?

Мужчина облизнул губы.

– Я направлялся в спальню господина. Прошел мимо двери в гостиную. Она была приоткрыта. Я… увидел на полу подвеску мисс Леоноры – ту, с золотым самородочком…

Мы с Макгреем переглянулись, вспомнив этот предмет.

– То есть она просто там лежала, – сказал Макгрей полным подозрения голосом.

– Ага. Полисмены, видать, обронили его, когда забирали… юную мисс.

– Зачем вы ее взяли? – спросил я. – Вы же говорили, что не решились бы на кражу.

Холт густо покраснел, и на миг мне показалось, что он сейчас прослезится.

– Это… – начал он, но затем прикрыл рот кулаком, будто пытался подавить рвотный позыв. – Это было так просто.

Бровь Макгрея поползла вверх.

– Откуда ты знал, что это была вещь мисс Леоноры?

Румянец на лице Холта стал ярче.

– Она всегда ее носит. В смысле… всегда носила. – Его голос понизился до шепота. – Я подумал… что она ей больше не понадобится.

Макгрей явно хотел расспросить его подробнее, но тут вмешался я.

– Думаю, мы достаточно узнали о сегодняшних событиях. Меня больше интересует прошлая пятница. А также несколько дней до того.

Холт откашлялся.

– Постараюсь помочь…

– Зачем они обратились к цыганке? – оборвал я его.

– По семейному делу.

– И какому же?

Холт покачал головой.

– Я не знаю. Мне так никто и не сказал.

Макгрей усмехнулся.

– Ой, умоляю! Ты точно что-то слышал.

– Я не имею привычки подслушивать, о чем…

– Вы точно что-то слышали!

Резкость моего окрика поразила меня самого. Холт вздрогнул от моего возгласа, затем сглотнул.

– Они… они что-то искали.

– И что же?

Холт перевел взгляд с Макгрея на меня.

– А что вам цыганка сказала?

Макгрей подался вперед.

– Вопрос тебе задали.

– Я… Я-я не знаю. Я…

– Похоже, твой господин искал что-то в том доме. Что именно?

– Я вам сказал уже, я не знаю!

Макгрей сжал кулаки, готовясь сделать из него отбивную. Мне пришлось погладить его по плечу, как успокаивают рассвирепевшего пса.

– Вы служили у полковника камердинером, – сказал я. – Сколько лет?

– Пять… шесть лет.

– Чистили его вещи, помогали ему одеваться, приносили ему еду…

– Да.

– Значит, вы точно видели, как они что-то ищут. Мы заметили доски, вырванные из стен и полов. За одну ночь столько не успеть. Я думаю, что вы им в этом даже помогали.

– Нет! Мои господа занимались поисками. Я – нет.

– И все же вы не имеете представления, что именно они искали.

– Я сказал уже вам, это было семейное дело! Они не делились секретами с такими, как я. Меня это устраивало.