Быстро идя в сторону упавшего скоростного вертолёта, юная девушка задумалась над тем, что по приезду домой обязательно расцелует всех учёных и инженеров агентства Современных Революционных Технологий, создавших приборы видения, бронекостюмы и прочую аппаратуру. Только благодаря их использованию она всё ещё жива, её любимый жив и живы близкие ей друзья.

Вертолёт упал носом вперёд, кабину пилотов сплющило, они погибли мгновенно. Баки с топливом не взорвались, и он молил всем известным богам об этом снисхождении. Но двигатели дымились, это порождало необходимость поскорее покинуть вертолёт.

В ангаре, во внешнем комплексе есть автомобили и можно ещё было попытаться покинуть эту территорию. Доктор Николас сидел пристёгнутым к своему сидению. При падении он не пострадал, как и его двое персональных охранников из числа наёмников Лиги Двадцати Двух. Горилообразные, бывшие военные европейцы перешли на сторону Мердека, придав главу за то, что пообещал им этот учёный в случае его спасения и удачного развития событий. Трёхметровая золотая статуя химически чистого золота была весомым аргументом. Продавая её в течение всей жизни по частям уже никого не охраняя, можно было прожить эту жизнь в шоколаде, бездумно швыряясь деньгами. Алчность взяла своё.

Наёмники отстегнулись каждый от своего от сиденья и открыли входной люк.

– Убейте его, возьмите автомобиль и подгоните к дороге. Встретимся там – проговорил Николай Минельский по-английски, соображая, что и как делать дальше.

Охрана вышла из кабины вертолёта, и, скрывшись в ночи за камнями и деревьями, с автоматами наперевес побежала к комплексу. Минельский, достав коммуникатор, подключился к подземному научно-исследовательскому комплексу по закодированному каналу удалённого доступа. Он решил разыграть с захватчиками новую партию, уничтожив и всех учёных и охранников комплекса. Активировав систему защиты, доктор Николас Мердек прошептал – а как вам это?

Услышал стрекот автоматов своих охранников, он замер, стиснув зубы до скрипа эмали. Решив полностью обезопасить себя, Минельский набрал номер главы Лиги Двадцати Двух, и с абсолютно хладнокровным тоном быстро оставил для него голосовое сообщение с явными нотками приказа. В пространстве, окружающем вертолёт затихли выстрелы, и вновь опустилась относительная тишина, лишь разбитое бортовое оборудование трещало искрами, и в воздухе чувствовался едкий запах дыма, палёной пластмассы и испарение топлива.

Екатерина Разумова, петляя между большими валунами и редкими деревьями, быстрым темпом двигалась в сторону дымившегося вертолёта, уткнувшегося расплющенным носом в огромный камень. Там она заметила две цели, подсвечивающиеся красным цветом. Подкравшись к ним поближе, она выскочила из-за своего валуна и открыла огонь. Один охранник упал замертво скошенный несколькими пулями в голову, второй ретировался и скрылся за валуном. После непродолжительной стрельбы и он рухнул замертво, а девушка вновь ощутила на себе удары от пуль в районе груди и шеи. Они были менее болезненными, чем прикосновения крупнокалиберных пуль.

Идя к вертолёту, она вдыхала воздух через дыхательный прибор, отсекавший запах гари и дыма. Кабина была открыта, и вход в салон зиял ярким светом. Бесшумно подбежав к кабине, она прислушалась. Вдохнув и напрягая болевший пресс на животе, Разумова ввалилась в дверь, выставив оружие перед собой. Человек в сером деловом костюме сидел в кожаном кресле цвета коньяка и что-то печатал на коммуникаторе. Она его узнала. Это был без сомнения Николай Минельский. Выстрелив в сиденье совсем рядом с ним, она приказным тоном прокричала по-английски – руки вверх и без резких движений!

Доктор Николас Мердек с призрением посмотрел на абсолютно чёрный изящный по фигуре силуэт, наставивший на него пистолет с длинным глушителем. Ехидно ухмыльнувшись, он нажал пару кнопок на коммуникаторе, отправив сообщение охраннику, предавшему главу Лиги и ещё одному абоненту, который был в списке, но о реальной сути, которого он не догадывался.

Положив в карман средство связи, затем с ещё более язвительным и улыбающимся хитрой улыбкой лицом, Мердек положил руки на колени и проговорил по-английски. – Ты, американец, не понимаешь, во что ты ввязываешься. Твоему агентству не удержать меня за стеной, я всё равно окажусь на свободе. И твои боссы ничего с этим не смогу поделать.

Екатерина Разумова сильнее сжала пистолет, её мозг так хотел послать по синапсам и нервным окончанием импульс для указательного пальца. Лишь одно лёгкое и плавное нажатие, и всё, конец. Но профессиональным интеллектом она понимала, что этот человек нужен им живым. Сколько бед он причинил семьям тех российских учёных, которых он предал и которых уничтожили наёмные оперативные агенты Лиги Двадцати Двух. А сейчас он предал и саму Лигу Двадцати Двух, и её генерального распорядителя.

Прибор видения, одетый на лице, сканируя окружающее пространство в различных диапазонах, не регистрировал у Николая Минельского личного оружия, пилоты были мертвы, на территории внешнего комплекса царила тишина. Екатерина Николаевна решила сделать то, что противоречило правилам поведения и безопасности в боевых операциях, и то, чего она никогда не делала. Но сейчас ей хотелось это совершить.

Доктор Николас Мердек сидя в ещё рабочем вертолёте наблюдал за тем, как этот неизвестный силуэт уничтожил его охрану, и воспрепятствовал его побегу, сбив единственное транспортное средство.

Нажав пару кнопок на приборе видения за ухом, Разумова сняла его одной рукой и стянула с себя бронезащитный обтягивающий голову шлем. Её собранные тёмно-каштановые волосы растрепались и рассыпались ниже плеч, красивые карие глаза сияли решительностью и хладнокровием, но в них читалась боль, в женственных уголках губ виднелась кровь, а на симпатичном загорелом молодом лице отражалась боль.

– Ты красива, но глупа американка! Когда я выйду на свободу, я найду тебя и подчиню себе – прошипел Николас Мердек по-английски, глядя в карие глаза девушке.

Екатерина Николаевна, ощущая запах гари и дыма, ухмыльнулась и проговорила на родном русском языке – а с чего, ты, Николай Минельский взял, что я американка?

Злое до этого момента лицо учёного пришло в искреннее изумление. Его глаза округлились и он, было, открыл рот в порыве что-то сказать, но не успел. Екатерина Николаевна со всей силы, умело и с расчётом двинула ему кулаком в нос, разбив его и проговорив – это тебе за твой гнилой патриотизм!

Сразу же двинув второй раз ему в нос, и не менее слабо, Разумова проговорила – это тебе за тех людей, которых ты предал и уничтожил!

Двинув в окровавленный нос ещё раз, она добавила по-русски, глядя ему в его взбешённые глаза и окровавленную физиономию – это тебе за то, что причинил боль мне!

Смотря на то, как кровь из разбитого носа льётся на его дорогой костюм и на то, как Минельский озлобленно сверлит её диким яростным взглядом, Разумова сняла с него очки свободной рукой, другой держа пистолет, улыбнулась и проговорила. – А это тебе на посошок! – И с такой силой двинула между глаз, отчего учёный потерял сознание и свесил голову на грудь. Больше он не издавал никаких звуков, лишь заляпанная собственной кровью рубашка и грудь вздымалась и опускалась при равномерном дыхании, остаточная струйка крови продолжала заливать костюм.

Откинув дорогие очки, Екатерина Николаевна одела бронезащитный шлем с дыхательной системой, надела прибор видения и принялась вытаскивать учёного из кабины. Прихватив его персональный чемоданчик, она оттащила его подальше от вертолёта. Сев на небольшой камень под невысоким раскидистым деревцем рядом с сонным телом Николая Минельского, она почувствовала дрожь во всем теле.

Внимательно озираясь по сторонам на просторы относительно равнинной ночной местности, сжимая рукоять пистолета, Разумова уверенно проговорила вслух, ощущая, как боль, подавленная ранее, просыпается и усиливается во всём организме – прошу предоставить возможность для срочной эвакуации Николая Минельского на историческую родину. Он жив, усыплён, и с ним всё в порядке. Ну почти…