– А так можно?

– Ты в Люксембурге живёшь? Или в Нарнии?

– В этой палате, – и он повесил голову.

Новый день еще более серый. Кажется, с каждым днем все чернее и чернее, а скоро снег. Какой день по счету? Пятнадцатый? Двадцатый? Надо проверить по письмам. Господи, такие красивые конвертики, с маками. А марки какие!

– Да, марки что надо, – прихлебнув, заметил Антон, явно подразумевая совсем другое.

Опять читал письма, перекладывал с места на место, злился на то, что края у конвертов заминаются и засаливаются, как фотография матери того паренька, который с утра снова приходил.

Первые несколько дней Олег вообще не помнил – просыпался вроде к завтраку, а попадал на ужин. Помнил только, что снились кошмары. Его взвод попадает в окружение и пацанов по одному "выстегивают" чечены, а ему – последнему – наживо снимают кожу. Один и тот же сон. Каждую ночь. А больше ничего не помнил. Потом стала приходить Настенька и дни как-то упорядочились. А отец долгое время не приходил. Потом пришел, они поругались, и на этом все.

– Мать давно умерла?

– Давно.

– А отца любишь?

– Он нас не любит.

– Кого – вас? Мать же покойница, – не отставал Антон.

– Нас с Настенькой.

– Ну понятно, хлебай чай.

Снова загнался на мысли о том, что забыл, как Ася выглядит. Закралось подозрение, что к нему ходит другая Настя. Нет – быть не может. Это его Настя, она его не бросила даже после такого. Зачем он ее резал? Всех жалко. Всех друзей жалко. Влада в особенности. Всегда ему завидовал, а Влад умер, да ещё и помучился перед смертью – потерял беременную возлюбленную. А Настенька вот жива. Теперь бы Влад мне завидовал.

Дождь барабанил в окно второй час и сильно раздражал. После обеда снова играли в карты, и Олег снова всё проиграл.

– Не грусти, братец, мы в «жисти» всё ещё выиграем, все выиграем. Ну, не все выиграют, – он покосился на "мышь", потом на старика, – но мы-то точно, – и хищно улыбнулся.

В коридоре возле вахты висел телевизор. Медсестра смотрела его боковым зрением, пытаясь абстрагироваться от истерического смеха наблюдавших за спариванием обезьян пациентов.

– Может канал переключите?

– А может тоже, того? – отшучивались "дурачки" и смеялись ещё сильнее.

Как долго выдерживают здесь медсестры? Максимум год, потом уходят. С ума сойти можно. Решетки, камера в коридоре, смех по коридорам и звон тазов. Блюющие, ссущиеся и мажущие фекалии "клиники", буйные, иногда кидающиеся на слабых, и наркоманы, которые даже здесь что-то умудрялись доставать. Зачем это молодым…

– …девственницам, – заключал Антон.

– Отстань.

– Может тоже сходим посмотрим телик? Ну или ходя бы как у этих идиотов слюни капают?

– Отстань, – Олег отвернулся к стене.

Хотелось впасть с глубокую кому и никогда из нее не выйти. Жизнь бессмысленна, и Настенька не приходит, и отец не приходит. Все умерли, а Олег жив.

Или вылететь из окна, чтобы увидеть мир в других тонах. Вылететь и стать свободным. Жаль, что с собой ничего нельзя будет унести. И Настеньку придется бросить по эту сторону. А как вылететь? Везде решетки. Такая мысль пришла впервые.

Антон ушел к телевизору, а Олег целый час бренно созерцал обшарпанную стену. Старик кряхтел, к нему приходила сестра, чтобы "убрать". Грязь и чернота, биологические жидкости и тупая боль вокруг. А во снах война. Кто-то кого-то убивает. И здесь кто-то кого-то убивает. Больных – препараты, здоровых – алчные, душевных – злые. Люди слепы и безрассудны. Они страдают, но их все устраивает. А если от их страданий страдает кто-то еще, то здесь уже и какая-никакая продуктивность, подкармливающая внутренних демонов. Стать счастливым в этом мире нельзя, нет. А есть ли другой?

Антон приносил в палату новости, и как-то обмолвился, что в соседней собралось целое общество буддистов, планирующих следующую жизнь. Антон над ними смеялся, а Олегу было невесело. Странно, он ведь все понимал, даже рассуждал. Зачем он здесь?

По вечерам иногда мигает свет, как в вагонах метро, когда проезжаешь по мосту. Двойные стекла, за ними стальная труба и Обь. Ты один, никому не нужен, падаешь в холодную воду, а течение несёт тебя в сторону Салехарда. Твое тело будет принадлежать вечной мерзлоте.

Олег очнулся. Он понял, что все-таки уснул, и уже стемнело. В желудке неприятно урчало.

– Ты чуть все не проспал, – явился Антон. – Пошли на ужин, а потом – таблеточки. Я все-таки выпросил четыре. Мои любимые! Ух!

Иногда Антон, как и все обыкновенные шизофреники, разговаривал сам с собой. Иногда делал это, глядя на собеседника, и эта картина выглядела пугающе комично – оба человека друг напротив друга не понимали, что происходит. Но в последние дни Антону полегчало, и он уже не заговаривался.

Вечером после таблеток Олега стошнило. Сестра зло выругалась, но понесла таз. Олег чувствовал себя виноватым, что доставил хлопоты. Ночью в коридоре были слышны шаги, совершенно нехарактерные для этого времени суток. Обычно стоит зловещая тишина, а тут вдруг образовалась жизнь. Но такая, скромная, как у мышей. Своя же "мышь" спала. И старик спал. Антон что-то корябал на стене. А чем? Ложкой что ли? Но не ногтями ведь? Ногти у него всегда были в порядке.

Если выйти ночью в коридор, то можно заметить, как вдоль стен плавно перемещаются тени, но они боятся приблизится к ночнику на вахте, который сразу их обнаружит. Именно поэтому Олег после отбоя никогда не покидал пределов своей обители – теней хватало и в собственной голове. Хрупкий человеческий череп, начиненный обильными органическими массами, со всеми своими сложными процессами и связями – так страшно оставаться с ним один на один, но и быть с кем-то на одной волне тоже страшно. Только бы этот кто-то молчал. Бывало, что Антон утомлял Олега своей болтовнёй про девственниц и хвастовством о том, что постиг все тонкости игры в карточные игры. Когда Олег отказывался играть, Антон строил из картонных лакированных прямоугольников домики – невысокие, но стройные. И как у него все получается? А у меня нет.

Утром Настенька все-таки пришла. Темноволосая, с карими глазами. На вид, как заметил психиатр, девушка восточная. Худенькая и озорная, она стояла и ждала у входа в отделение, пока позовут Олега. Как только последний появился на коридоре, ее улыбка начала горчить, а руки сами собой вцепились в сумочку. Олег смиренно ковылял, мысленно отсчитывая, сколько на полу квадратов от одной стены отделения до другой. Или это круги? Почему-то приход Настеньки совсем его не обрадовал – то ли настроение было такое, то ли четвертая таблетка, которую Антон выпросил и для него, оказалась совершенно лишней. Голова пустая – неприятно.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.