- Я поспрашиваю. Сейчас москвичи в наших местах дачи хорошо покупают. А насчет работы не беспокойся. В Москве без диплома легко устроиться. Дворников не хватает. Тебя с распростертыми примут. Если стесняешься с метлой ходить, попробуй в метро устроиться. Там серьезные женщины и без специальности на работу требуются. Вахтером. Или сигналы поездам подавать. Что-то в этом роде. Ты непьющая, красавица. Непременно возьмут куда-нибудь. Ты подумай, ладно?

  - Ладно.

  - А теперь иди домой. И не горюй, Наташ. Устроится у тебя. Ты помедитируй на досуге.

  - Это как?

  - Подойди к зеркалу и начинай повторять: я самая обаятельная и привлекательная. Меня все мужчины любят и желают. В таком духе. Иногда помогает.

  - Хорошо, я попробую.

  - И не грусти. Постарайся не думать о годах. В душе-то мы молодые, это главное. Ты еще хорошо выглядишь, Наташ. Только волосы покрась. Я заметила, женщина начинает стареть, когда перестает красить волосы.

  - Ты чем красишь?

  - Хной.

  - Надо мне попробовать...

  Выходила Наталья Николаевна с детсадовской территории, тяжело передвигая ноги, будто в сапоги глиняной жижи до краев налили. Раньше день рожденья праздником ощущался, хотелось нарядиться, приготовить что-нибудь вкусненькое, выпить. Сегодня впервые не хочется ничего. Не стоило и вспоминать. Убитое настроение. Хорошо - темно на улице, встречным его не видно. Впрочем, у них та же самая отупелость в глазах. Эх, что за жизнь...

  Сразу за воротами остановилась. Ненавидящим взглядом обвела с детства знакомые окрестные "достопримечательности", мимо которых раньше проходила, не замечая, а сегодня будто прозрела. Ужаснулась потихоньку.

  Примитивный памятник в виде гиганского серпа и молота - символ канувшего в небытие коммунизма облез, проржавел и покорежился. На детскую игровую площадку даже смотреть неохота, не то, что с ребенком прийти поиграть. Площадка выглядела прилично лишь короткое время - сразу после установки. Были здесь деревянные фигуры из сказок: богатыри, красавицы. Избушки стояли миниатюрные. Бревна, чтобы ходить, качели в виде крокодилов. Лесницы разного размера. Да в течение года местные вандалы привели всё в плачевное состояние: фигуры разломали, в избушках наложили куч.

  На двухэтажный дом быта "Незабудка" без слез не взглянешь. Раньше там размещались "предприятия бытовых услуг": парикмахерская, ателье, сапожная мастерская. Сейчас "Незабудка" пустует, разрушается. Только воспоминания об ушедших днях шелестят мусором за разбитыми окнами. Эти острые осколки в рамах особенно режут взгляд - как символ безысходности и равнодушия.

  Осточертело проклятое Иваньково. Не приспособленное для счастливой жизни болото. В прямом и переносном смысле.

  Надо бы за хлебом сходить в магазин, да неохота по лужам шлепать. Свернула к дому. Пришлось прыгать через свежезасыпанный ров. В темноте не разглядела, утонула сапогами в грязи, смешанной с только что выпавшим снегом. Вечно начинают землеройные работы, когда на дворе ненастье! То отопительные трубы меняют, то водопроводные. Забросают ямы кое-как, даже мостик не проложат. Нет бы летом копать, когда сухо...

  Ах, все не так, все наперекосяк. Ноябрь - месяц самый депрессивный. Едва рассветет - уже опять темно, солнца неделями не видать, одна серость в разных оттенках. В зависимости от состояния неба: если облака - то серость посветлее, если тучи - мрачность до тоски. Неудобное время для переходного периода в старость.

  Дверь в подъезд стояла открытой - чтобы свет от фонаря попадал внутрь, иначе чернота, голову сломишь, лампочку опять кто-то выкрутил. Пока взбиралась на четвертый этаж, слышала все, что происходило у соседей. Любка Орлова орала дурниной на мать. Шуршины ругались матюками с невесткой Валькой. Молодой, слабоумный Ванька Проскурякин шумно гонялся за матерью с непотребной целью. У матери с дочерью Новоселкиных заходился в крике очередной внебрачный ребенок, третий или четвертый по счету, которого никто не собирался утешать.

  Все как всегда и надоело до чертиков. Наталья кой-как стянула сапоги, бросила пальто на пол, и пошатываясь, будто больная, добралась до дивана. Плюхнулась, не зажигая свет. Посидела, подумала. Веселое не вспомнилось, а горевать надоело. Пошла на кухню. Достала бутылку водки, которую начала в одиночестве, поминая мать на полгода. Налила стопку, выпила короткими глотками. Поискала в холодильнике, достала соленый огурец, хрустнула, прожевала, не разобрав вкуса. Вернулась в комнату.

  Проходя мимо телефона на столике трюмо, посмотрела с ожиданием. Потом с обидой. Потом равнодушно. Потом мстительно. Не звонит и не надо. Ей давно надо было с Юрием порвать. Не обманывать себя, не подчинять жизнь женатому мужчине. Ведь он так и остался чужим мужем, а она только игрушкой была для него. Сама того не понимая. Почему раньше не очнулась, не догадалась? Потому что любила. Думала, этого достаточно для счастья. Оказалось - мираж.

  А ведь права Нина Альбертовна, надо найти в себе силы сделать что-нибудь решительное. Время настало. Если не сейчас, то когда? Точно! Наталье рано себя хоронить. Она еще имеет силы и желание возродиться. Как Феникс - из ничего. Вернее - из праха ошибок и разочарований.