"Хорошо, девушки лифчики оставили", - подумал Фризо. Как защита от холода - от них мало толку. Солнце светит, да не греет, мороз градусов пять-семь. В такую погоду лифчик имеет больше эстетическое значение, чем обогревающее. Фризо имел предубеждение против дам, открывающих грудь для всеобщего обозрения - будь то на пляже или на протесте. Они в чем-то ущербны, чего-то не хватает в их чердачке...

  Пологий склон для опытного горнолыжника все равно что таблица умножения для профессора математики. Примитив и пройденный этап. Прошли, не задерживаясь.

  Сразу за лесополосой открывалась другая трасса - довольно узкая, круто шедшая вниз. Она извивалась между крупных и мелких камней, требуя виртуозного владения не только техникой спуска, но и собственного тела. Начало ее загораживали низкие, деревянные барьерчики и высокий плакат с надписью черным по красному: "Пикулин, черная трасса". Под плакатом - объявление "Закрыто. Опасность лавин".

  В другое время Фризо не обратил бы внимания на заграждения. Объехал и съехал. Сейчас не получится: в окне домика для спасателей недвусмысленно торчит фигура с переносной рацией "уоки-токи" возле уха. Пока будешь объезжать - перехватят, заставят вернуться, вдобавок отчитают, как нашкодившего школьника. Не солидно для банкира.

  - Заманчивая трасса, - сказал Фризо, глядя за барьеры. - Похожа на "Диаболо" в Монтафоне. Жаль, что закрыта. - Он огорчился сильнее, чем сам от себя ожидал. Будто лишился подарка, которого ждал целый год и заранее радовался.

  - Что будем делать? - спросил Флориан. Принятие решений он оставлял за другом. Тот из породы монархов, а они от природы лидеры.

  Фризо огляделся. Поперечная лыжня, по которой они пришли, двумя хорошо заметными полосами уходила дальше в лесок из елок. Елки разлапистые, что за ними - не видно.

  - Куда ведет лыжня?

  - Не знаю. Может, к ресторану. Или к лыжной станции. Или к другому спуску.

  - Пойдем посмотрим.

  - Пойдем.

  Фризо вступил на лыжню. Чувствовалось: ее проложили недавно - снегом не припорошенная, не глубокая, с прочным дном. Лыжи скользили идеально. Предчувствие подарка вернулось к Фризо. Настроение подскочило на уровень Гросглокнер - высочайшей горы австрийских Альп и там осталось.

  В хорошем настроении он бывал разговорчив.

  - В ноябре у Луаны день рожденья, - рассказывал Фризо по дороге. - Подарю ей поездку в Шамони. Сходим на обзорную площадку Пик дю Миди - самую высокую в Европе. Ты там был?

  - Нет еще.

  - Советую побывать. Впечатление - словами не описать. Висит над пропастью кабинка полностью прозрачная: пол, потолок, стены. "Шаг в пустоту" называется. Вступить в нее не каждый решится. Зато если решишься, ощутишь себя властелином Земли. Вершины, долины, леса, реки - все далеко внизу. Карта мира в натуральную величину.

  - Ты рассказываешь, а у меня уже голова кружится. Я же высоты боюсь.

  Неожиданное заявление. Фризо остановился. Оглянулся.

  - Как же ты с гор съезжаешь?

  - Гора - не пропасть. Просто дорога под уклон. А если стоишь, и под тобой пустота... Ужас. Из-за этого на самолетах не летаю. Я бы не решился в ту кабинку вступить. Стоишь как над бездной. Между тобой и пропастью только тонкое стекло. Понимаю, что кабинка надежна и прочна, но все же... Сразу мысли: вдруг что-то случится... что-то оборвется, сломается... В подсознании всегда шевелится это "вдруг". Страх непознанного, непривычного - высоты или глубины естествен для человека. Это не трусость, а врожденная осторожность. Встроенное в систему предупреждение об опасности. Как в компьютере - он тоже предупреждает, когда переходишь, к примеру, на неизвестный сайт. А ты не задумывался, что у Луаны комплекс высоты может образоваться?

  - Я как раз хочу, чтобы она избавилась от комплексов. Научилась побеждать страх. Первый раз в кабинке возьму ее на руки. Дети многое воспринимают иначе, чем мы. Рядом с родным человеком им и пропасть не страшна, и море по колено. Пусть ощутит счастье абсолютной свободы...

  Фризо свернул за очередную елку и остановился. Лыжню преградила доска со стандартным текстом, на английском и немецком: "Закрыто. Опасность лавин". И три грозных восклицательных знака. Фризо прочитал, глянул поверх доски.

  Там открывалось белая дорога - сплошная, гладкая, не испорченная ни человеческими, ни звериными следами. Она плавно шла вниз, но не по прямой, а по извилистой, огибающей деревья. Если спускаться, придется лавировать между юными елочками, торчащими из снега - в точности, как в фильме про Джеймса Бонда, который несся с горы в футляре от виолончели. Кстати, прообразом главного мирового шпиона послужил дед Бернард - любитель шикарных автомобилей, красивых женщин, политических интриг. При знакомстве он говорил: "Бернард. Принц Бернард". Очарованный его харизмой Ян Флеминг сделал эти слова визитной карточкой своего героя: "Бонд. Джеймс Бонд".