Дорога простиралась метров на сто, затем пряталась за соснами. Что дальше - неизвестно. Может быть обрыв, крутой спуск, а может - пологое продолжение.
Рискнуть или повернуть?
Кто не рискует, тот не достигает.
Поворачивать, не достигнув цели, не метод Фризо. Риск в разумных пределах - да. Без риска жизнь так же пресна, как переваренная спаржа. А если ее приготовить по рецепту: слегка отварить, обернуть тонкими полосками бекона и полить соусом, который во французских кулинарных книгах называется "голландский", то будешь есть и пальчики облизывать.
Жизнь была бы пресной без соуса, и у каждого человека он свой: автомобили, наркотики, любовницы... А у Фризо - горы. Они его наркотики и любовницы. К ним он стремится каждый свободный уикенд.
А тут... не пускают.
Еще раз глянул на преградившую путь доску. В отличие от предыдущих - на широких барьерах и двуногих столбах, эта стояла на одной палке и выглядела неубедительно. Не запрет, а предупреждение. Чье-то мнение, которое он должен принять как приказ.
Чужие приказы Фризо не указ. Запреты - не руководство. У него к ограничениям отвращение с детства, а может и с рождения. Мало того, что на родине ограничивают, еще и тут.
Не стоит обращать внимание. Перестраховщики. Не о людях они заботятся, а о себе. Чтобы в случае чего сказать "мы предупреждали". Метод чрезмерных предупреждений стал широко применяться после казуса с Макдональдсом, когда одна женщина обожглась кофе и с помощью ушлых адвокатов предъявила иск на миллион. И выиграла, несмотря на кажущееся отсутствие логики. Разве надо предупреждать о том, что дымящийся кофе - горячий, и можно обжечься?
Разве надо предупреждать о том, что само собой разумеется? Нельзя же на каждое движение навесить предупреждение. Должен же человек и сам понимать. Если берешь нож, есть риск порезаться, если вступаешь в море, есть риск утонуть. Если идешь в горы, есть риск упасть, сломать, столкнуться, попасть под лавину...
Понатыкали досок - испортили лицо горы. Почему на обычных дорогах не натыкали, там аварии случаются гораздо чаще? Стояли бы на каждом километре плакаты черным по красному: "Не разговаривай по телефону, когда едешь", "Не смотри телевизор во время движения", "Не садись пьяный за руль"...
Идиотизм.
Фризо не собирается в нем участвовать, подозревать горы в злых намерениях. Повышенная подозрительность - первый признак шизофрении. Он приехал сюда в гости к горам, и его встретили со всем радушием. Снег переливается, солнце улыбается, воздух врывается в легкие и слегка пьянит. Не день, а праздник. В праздники плохого не случается. Смешно даже думать о несчастье, когда в мире столько радости.
Радость проникла и во Фризо. Внутри зашевелилось, забурлило, закрутилось ощущение предстоящего спуска, нет - полета, будто заводился мотор у самолета, выезжающего на взлетную полосу. Самолет уже не остановить. Фризо тоже. Он выдернул палку из снега, как занозу из пальца, отбросил подальше.
- То, что надо.
Флориан глянул с сомнением.
- Дикая трасса. Не хочешь сначала спокойно доехать до поворота, посмотреть - что там? Слишком много предупреждений. Я, если честно, повернул бы назад.
Отступить, поддаться страху? Никогда. В том смысл - проверить характер на стойкость, выйти победителем в соревновании с горой и собой. Интересно покорить лишь тот склон, который представляется недоступным. На который лыжник в здравом уме не рискнет даже посмотреть дважды. Здоровая доза сумасшествия придает пикантность соусу жизни.
- За мной, Флориан! - крикнул Фризо и первым прыгнул на снежное полотно.
Несколько раз оттолкнулся, придал ускорение, дальше лыжи покатились сами собой. Фризо оставалось только пружинить коленями и переносить вес с одной лыжи на другую, огибая елки, как палки на гигантском слаломе. Приближался к тому самому повороту, за которым неизвестно что. Сердце билось, ожидая сюрприза.
И он состоялся. Плавный спуск резко оборвался - впереди выступ, как трамплин. Фризо присел, подпрыгнул и приземлился на отвесное белое полотно. Оно масляно поблескивало и лилось в долину, будто молоко коз, пасущихся на альпийских лугах. Тут и там расселись валуны с неровными краями - они походили на куски черного хлеба, разорванные руками. Далеко внизу виднелись крыши домов и люди - такие маленькие, будто глядишь из окна самолета.
У неопытного лыжника кровь застыла бы в жилах. У Фризо она забурлила и понеслась быстрым потоком - разносить частички счастья по самым отдаленным клеткам тела. Легкость такая, будто за плечами распустился огромный воздушный шар. Он поднялся к небу и увлек Фризо. Не спуск, а полет. Парение на уровне птиц. В воздухе - ни запретов, ни приказов. Ни барьеров, ни границ.
Счастье абсолютной свободы в конторе за компьютером не почувствуешь. Вот для чего Фризо приезжает в горы.
