Капель дождя продолжала мелодично выстукивать свои ноты. Но, как это обычно бывает, людям совершенно не интересно к ней прислушиваться. У них слишком много своих мелочных забот.

– Кто поймет этих баб, – негодовал один из молодых людей, подтянутый, со щегольской бородкой, и в бандане такого цвета, будто ее вываляли в пыли, муке и в чем-то черном.

– Девушек, – привычно поправил его напарник, терявшийся на фоне товарища, но знавший о его амурных делах, не только в вольном пересказе, а порой, и сам иногда выступая в роли отвода. К тому же, друг никогда не упускал возможности поделиться своими достижениями, если напарник, по каким-то причинам о них еще не знал.

– Какая разница, – привычно огрызнулся щеголь. – На этот раз, я ее прямым текстом отшил, а она все равно вернулась. Все допытывалась, на самом ли деле, она мне больше не нравится или я вру? Представляешь?

Друг представлял, потому что прекрасно знал, его напарник так мог ответить, что даже очень любящая девушка его не простит. А значит, что тот не сильно старался.

– Так ведь, действительно нравится, по тебе видно. Симпатичная мордашка и фигурка ничего. Правда, наивная чуток.

– Э-эх, в том то и дело, не хочу ее обманывать. А ведь придется, если продолжим общаться. И потом, она рано или поздно заметит. Я же не могу долго сдерживаться, обязательно пойдут неудобные вопросы.

С этим было не поспорить, щеголь порой и своего друга мог достать.

– Смотри, – друг решил отвлечь напарника от невеселых мыслей. – На обложке персонаж, точь-в-точь на тебя похож.

– А? – тот вначале переспросил рассеяно, полностью погруженный в свои мысли, но когда увидел, на что обращают его внимание, вопль был намного сильнее. – Быть не может! Он все-таки это сделал.

Щеголь первым вбежал в книжный магазин, чтобы убедиться в своем подозрении. Взял книгу прямо с витрины и бегло ее пролистал.

– Ты о ком? – друг не отставал. Патрулировать в одиночку, когда напарник мается дурью, чревато.

– Эта отрыжка писателя. Он, все-таки посмел написать о нас.

– Ты шутишь, откуда какому-то постороннему, тем более писателю, о нас знать?

– Спроси что полегче. Мы ему уже раз пять стирали память, все без толку. Крысиный хвост ему в глотку, – первый признак того, что выдержка щеголя подходила к концу. – Он как будто настроен на нашу волну. И не хочет ее покидать. Чем мы только его не отпугивали, но видимо этого горбатого только могила исправит. А еще эта сволочь, каким-то образом нас сразу узнает.

– Как, если память стирали? Хотя, если у него, врожденная блокировка.

– Какая блокировка? Он не маг и не менталист. Просто, стоит ему кого-то из нас увидеть…

Негодующий напарник, не веря глазам, резко замолчал, провожая взглядом какого-то прохожего за окном. Тот в свою очередь, неуверенно потоптался у порога, будто сомневался, стоит ему заходить или нет. Но все-таки решимость, как обычно, победила паранойю.

…Закон Подлости оказался настолько подлым, что опять столкнул писателя с этими людьми. Сначала он увидел книгу, потом того, кто ее держал. Потом, отметил, что персонаж его книги и этот человек очень похожи. Хотел по этому поводу улыбнуться, но не смог. Как-то недобро на него смотрел этот человек. А когда услышал рычание, у писателя в голове будто щелкнул предохранитель, включающий активную работу мозга, из цепочки сравнений и ассоциативных связей, с тем, что видит и о ком писал. Он опять догадался, кто перед ним, поэтому ноги понеслись прочь раньше, чем сознание сообразило отреагировать. Писатель действительно знал, о ком писал, и пятой точкой чувствовал, что пощады, на этот раз, не будет.

Первый квартал он пробежал исправно, а потом начал, вне зависимости от своего желания, притормаживать. Перешел на обычный шаг, а потом и вовсе, остановился. И ничего не мог с этим поделать.

Как во сне, когда хочешь бежать и не можешь.

– Отрыжка мокрицы – услышал он за спиной. – А ты неплохо бегаешь, как для писаки.

Прямо перед ними (заехав немного на тротуар), остановился синий бус. Боковая дверь отъехала в сторону, и второй человек, приглашающим жестом махнул рукой. Мол, заходи, гостем будешь.

– Прошу на борт.

Писателя подтолкнули в спину, и он ощутил, что опять может двигаться. Только на этот раз, о побеге не могло быть и речи. Пришлось подчиниться.

Пока его приковывали наручниками к подлокотнику, он только поморщился, но промолчал, продолжая с тщательным вниманием рассматривать своих похитителей. Профессионально отмечая малейшие детали. Он давно заметил, что описывая такие детали, образ будущего персонажа, будто сам проявлялся. Правда, в этот раз, возможно, эти знания уже не понадобятся.

Кроме него, в автомобиле было четыре человека. Двоих он встретил в книжном магазине, третьим и четвертым был водитель и его пассажир. Последний, положив подбородок на сгиб руки, наблюдал за всем с искренним интересом. И первый вопрос задал именно он.

– А что с ним произошло? Он так выглядит, будто сейчас загнется.

– Это Белка.

– …!

– Ее работа. Я же говорил, что мы не раз пытались его отвадить. Вот результат. Даже не хочу знать, чем она на него приложила.

– Но оно не заразно?

– Вроде нет, говорила, что только неприятности доставит. А жаль, я бы убил. Быстро, надежно и без лишних хлопот.

Писатель, не рискуя высказываться в голос, возмущенно уставился на щеголя, выражая ему, и всей ситуации в целом, свой протест. Неприятности? Да он уже год мучается. Нервные окончания на руках, особенно пальцах, будто в кипятке обварены, продолжительная работа на клавиатуре, превратилась в пытку. Главное, чем дольше сидел, тем сильнее боли. Обезболивающие не помогали, врачи не знали, что посоветовать. Что-что? Не писать. А еще экзема по лицу, из-за которой он старался поменьше выходить на улицу. И периодические головные боли. Причем они начинались не только, когда он больше часа сидел за монитором, но и когда просто смотрел фильм. Теперь хоть стало понятно, из-за чего это.

– А вы не пробовали зачислить его к нам, раз он такой непрошибаемый? – не унимался пассажир.

– Зачисляли, – нехотя, даже, как будто с сожалением, ответил щеголь.

Писатель на него вытаращился, не веря своим ушам. Он все-таки на них работал? А впрочем, это как раз вполне объясняет маниакальное желание писать и именно об их работе.

– И что?

– Он писатель до мозга костей. На фиг нам такие каракатицы нужны? Летописец хренов.

– Так, что теперь с ним делать?

На этот вопрос никто отвечать не спешил, то ли не желая брать на себя ответственность, то ли не желая загадывать и обнадеживать.

Бус ехал не торопясь, мягко, соблюдая все правила дорожного движения. И от этой неспешности у писателя по спине пробегали мурашки. Готов ли он к тому, что его ждет? Скорее, да, чем нет, с обреченным смирением, понял он. Подсознательно, он подозревал, что эта книга будет первой и последней в его карьере.

– Слушайте, – в гнетущей обстановке, возглас пассажира был неуместен, но ему было важно, чтобы услышали все. – А почему бы ему и дальше не писать.

– Ты что, стажер, кильки объелся? Тоже хочешь узнать, где раки зимуют, могу устроить?

– Нет, ты что! Я всего лишь, предлагаю решение этой проблемы. То есть, это вам решать, принимать мое предложение или нет… я так, только…

– Короче, что за предложение?

– Ну, он может и дальше писать, только под нашим присмотром. И то, что выгодно нам, понимаете?

И видя, что его мало кто понял, кроме понурого писателя, которому совсем не улыбалось писать из-под палки, продолжил:

– Книги писателей такого жанра довольно популярны.

– Мы в курсе, только эти книги будут читать не только обычные люди, но и наши конкуренты.

– Вот именно, – возликовал стажер. – Что нам стоит подправить данные и разрешить озвучивать не истину, а вольный пересказ с домыслами и…и преувеличениями? Без конкретных описаний сотрудников, городов, местности. А те, которые и будут описаны, вполне могут выступить наживкой.