Дидрич кивнул:

— Вот теперь ясно. Такое бывает, когда последний в роду получает от Неба силу. Вот только дар велария особый… Ты раньше охранял кого-нибудь?

— Не в этой жизни, — осторожно сказал я.

Эти слова вырвались у меня совершенно случайно, видимо, сказалось ранение. Но купец среагировал на удивление спокойно.

— Ясно, — Дидрич покосился на небо, — Вера разная бывает, штука это тонкая…

— У нас в степях тоже верят, что великие родичи возвращаются, чтобы воплотиться в новом теле, — сказал Секай.

— Нуль тебе в глотку, Секай! И у леса есть уши, шпионы прецептора везде, а мне еще ереси не хватало в караване.

Секай недовольно замолчал, а купец протянул мне свиток, который так и не отдал перед тем, как я свалился в обморок.

— Охранников у меня и так хватает, — покачал головой Дидрич, — А вот телохранителя никогда не было.

— Я не уверен… — начал было я, принимая свиток.

— Дар велария не даст ошибиться. Один оракул предсказал мне…

— Господин Дидрич, — начал было Секай, — Да пьяный он в говно был, этот оракул!

— А ну, зверь! — огрызнулся купец, — Знай свое место.

— Ага! — Секай не остался в долгу, — Уже бегу!

Купец замахнулся, выхватив меч из ножен. Сильверитовый клинок засверкал на солнце, бросились в глаза блики изумрудов в рукояти. Но монгол даже не шелохнулся, и Дидрич, зарычав от злости, со стуком вогнал меч обратно.

— Я тоже был нетрезвый, — проворчал купец, — Вот когда твоя звериная задница дорастет до третьей меры, тогда и будешь мне указывать.

Секай цыкнул, но ничего не ответил.

— Так что, Белый Волк, — продолжил Дидрич, — Идешь ко мне телохранителем? До Престола Ордена, так уж и быть.

Я осторожно тронул бок.

— Так я вроде ранен…

Купец будто не услышал.

— До Престола четыре дня пути, три дена в день…

Секай с Матсом присвистнули, а Дидрич огрызнулся:

— Молчать, шавки! — потом он указал пальцем мне на рану, — Пока валяешься раненый, оплаты никакой. Согласен?

Я ошарашенно замер, пытаясь понять, на что подписался, а Матс горячо зашептал:

— Дидрич Секаю платит по три дена в день…

— Нулячий ты сын! — Секай выругался, и Хорек поджал губы, — Телеги скрипят, не слышишь?!? Пошел смазывать!

— Так я же охранник…

— Ты у меня сейчас трупом станешь! — Секай выхватил саблю.

Матс, ни слова не сказав, исчез, убежав в конец обоза.

— Ну, Белый Волк, решай давай, у меня дел полно, — поторопил Дидрич.

Я кивнул.

— Согласен.

— Вот и ладненько, — купец улыбнулся, потом покачал пальцем, напомнив, — Пока валяешься, оплаты никакой.

И, довольный, пришпорил коня. Секай, усмехнувшись, вогнал саблю в ножны, а потом ускакал вслед за купцом. Я некоторое время смотрел им в спину, потом взглянул на свиток в руках. Пора бы и прочитать.

— У, как классно! — рядом с придыханием зашептал Матс.

Он неожиданно появился возле телеги, осторожно поглядывая вперед — не видит ли его Секай.

— Добро пожаловать в нашу дружину, — довольно ощерившись, сказал он, — А ты у нас теперь будешь просто Белый…

— Ту-ду-ру-ду-ду-у-у, ту-ду-ру-ду-у… Ду-ду! — вырвалась у меня какая-то мелодия из земной памяти.

— Что это за музыка такая? — с интересом спросил Матс.

Я пожал плечами.

— Да слышал в столице.

Повозки скрипели, лес медленно проплывал мимо. Солнце уже поднялось до самых вершин деревьев.

Значит, теперь я просто Белый…

— Там под мешками мазь, — Матс тыкнул пальцем, и хохотнул, — Дидрич заставил лекаря собрать травы, мечом даже в лес прогнал, мы всем караваном ржали.

— Мазь?

— Ларс сказал, что шрам еще надо будет помазать. Скверна вышла, но какие-то там потоки куда-то не туда… — тут он осекся, — Все, Белый, я пошел!

Матс быстро ретировался, а я, нащупав деревянную банку, насколько мог задрал нагрудник и стал осторожно втирать пахучее лекарство. Прикосновение, с счастью, уже не причиняло боли.

— Смотрю, нашел мазь?

Услышав Секая, я понял, почему ретировался Матс.

— Да, мастер.

— А ты неплохо там подрался, — Секай мотнул головой назад, — И, это, спасибо за мою жизнь.

Я опустил нагрудник и улыбнулся.

— Дидрич тебя оценил, — монгол усмехнулся, — Только смотри, нулячий сын, я за тебя поручился.

Секай чуть пригнулся, и добавил вполголоса:

— Если халтурить будешь, башку снесу быстро.

Я поджал губы, потом положил руку на копье рядом и ответил:

— Главное, не обнажай меч возле Дидрича…

Монгол ничего не ответил, лишь цыкнул, покачал головой и, толкнув лошадь пятками, унесся в конец обоза.

Я присел, разминаясь и поводя плечами. Вроде нигде не тянет, не болит. Свесив ноги с телеги, я с сомнением посмотрел вниз. Спрыгну, а потом грохнусь на потеху всему каравану.

А идти надо, деньги сами себя не заработают…

Я впервые понял, что могу делать, что хочу. Долгожданная свобода кружила голову, и одновременно пугала.

Ведь шанс забрести куда-нибудь не туда очень высок. Хотя, к великой радости, каждый встречный зверь теперь не будет пытаться меня убить или захватить в рабство.

Я чертыхнулся, глядя на проплывающую подо мной дорогу. Чертов Матс, отвлек меня своей болтовней, и я совсем забыл про свиток.

Развернув послание, я обнаружил там не один, а два листка. И разочарованно выдохнул — я не понимал, что там написано. Мой проповедник, в тело которого я попал, видимо, был неграмотным. Или у третьей меры своя, особая письменность.

— Дерьмо нулячье!

Я покрутил листы. На одном из них под текстом, написанным каллиграфическим почерком, красовалась круглая синяя печать — она рельефно выделялась на грубом пергаменте. А второй лист был просто письмом.

— Наверняка документ, — шепнул я, и поскреб печать.

Твердая, будто вросла в бумагу.

— А, что у тебя тут? — снова раздался голос Матса.

Он шел возле телеги, провожая взглядом спину Секая. Я с надеждой повернулся к нему, хотя на миг и засомневался. Стоит ли показывать бумаги, вдруг там что-то очень важное?

А потом я, плюнув на все, протянул листы. Без перевода это просто макулатура.

— Ой, тут печать Синего Приора, — со знанием дела сказал Хорек.

— Да ты что? — рыкнул я, — А я и не понял.

Матс поморщился от моей грубости, но добродушно усмехнулся. Все-таки, у этого зверя был на удивление не злой характер. Я вспомнил веселых близнецов, учеников Фолки, и мне даже захотелось посмотреть на деревню Хорьков.

— Ну, еще вырастешь, двушка мелкая, научишься и читать, и писать, — ощерился Матс, и я улыбнулся тому, как ловко зверь парировал мою шутку.

Хорек приблизил текст, вчитываясь.

— Я плохо знаю грамоту. Вот здесь приказ, это купчая на какую-то первушку. Тут имя даже… Гре…

— Грезэ, — подсказал я, чувствуя, как раскрываются крылья за спиной.

Ай да приор, ай да человечий сын! Вот так угодил…

Получается, когда я найду Грезэ, то смогу на законных основаниях забрать ее, ведь об этом ясно говорится в указе.

— Да, точно, Грезэ. Забыл, как эта буква читается…

Хорек переложил наверх другой листок, и нахмурился:

— О-о-о… Тут прямо много чего. Первушники, собранные у… это, как же их… ага, у Скорпионов, вот, — Матс поскреб лоб и поправил шапку, — Они сначала доставлены в Лазурный Город, потом были отправлены в… в…

На Матса было жалко смотреть. Он пытался вчитаться, но явно стеснялся сказать, что не может ничего понять.

Я протянул руку — уже ясно, что там что-то вроде списка передвижений. Керт или приор просто указали, по каким местам прошел обоз с первушниками, чтобы я имел ориентиры, где искать.

— Спасибо, Матс, я все понял.

— Точно? — Хорек спросил одновременно с облегчением и с надеждой.

Я кивнул, хотя на самом деле все равно надо было вызнать про текст получше.

Мы замолчали. Внизу катилась дорога, а я все так и сидел на повозке, причем совершенно бесплатно. Удивительно, что мне до сих пор не понадобились деньги в Нулевом мире, но, чувствую, эти времена прошли.