– Из какой-то детской книжки, которую, чудесным образом, сама же и откопала.
– И кто же тот щедрый пилот?
Бэа с взывающей к навигационной помощи растерянностью уцепилась за распростертые пониманием глаза Крео:
– Тот, кто восемь лет назад пообещал мне, что я буду первой, с кем он выйдет на связь, когда под своим командованием доведет судно до готового нас принять нового дома.
Реактивный крейсер бесшумно несл пилигримов в сторону медианного материка. Ландшафтный предел эпилептического буйства океана теперь устремился к бесконечности – казалось, всю планету захватили перемещающиеся рьяным баттерфляем морские волны.
– Так почему именно эта бандура? – Клинтрек, скорчившись в три погибели, заглядывал под днище лежащего на подставке ящика с оборудованием, словно турист, который выглядывает в самых неприметных местах экспоната потаенный знак, ускользнувший от внимания музея. – Выглядит внушительно для геофизической игрушки.
– Оборудование, под юбку которого Вы пытаетесь заглянуть, вовсе не относится к ГИС. – Гек Клем вел беседу с любознательным чиновником, пока остальные потихоньку пробуждались ото сна. Клем замечал за Спри странную манеру постоянно озираться на иллюминатор.
– Почему?
– Потому что пневмопушка А41М1 характеризуется как инструмент для осуществления сейсмических исследований, а не геофизических.
– Сейсмика регистрирует отражаемые от поверхности волны, Клинтрек, а геофизика это – по сути, спускаемый в породу навороченный зонд, – зевнула Ханаомэ Кид и, пока они все не прибудут на материк, про себя зареклась больше не ввязываться в надоедливые разговоры мужчин, напоминавшие топтания на одном и том же месте.
– Верно, мисс Кид, – Клем поддержал неожиданное появление отличницы, перечитавшей от корки до корки в свое время всю школьную библиотеку. – То есть пневмопушка осуществит пневмовзрыв, который нисходящей волной промчится по всем пластам, последовательно изучив их свойства и формы.
– И как же она этого добивается, ну волна?
– Да легко. Возбужденные серии взрывов выпустят волны, которые, достигнув каждого пласта, отразятся от него с определенной скоростью в зависимости от внутреннего наполнения его породы. Именно регистрация – при помощи установленных на корпусе пушки высокочастотных гидрофонов – величины скорости волны, уже отраженной от подземного пласта, и даст нам точное представление пространственной протяженности скрытого резервуара.
– Мы ее сразу же увидим, эту интерпретацию сейсмических данных?
– Для этого здесь мы, – глазами Крео Спри был поглощен пленяющими видами титанических морских хребтов, снаружи севших на хвост корабля «Новые Фронтиры»: их оскоминная рябь выдавала себя даже периферийному чутью. – Вы же слушали брифинг, мистер Клинтрек, и наверняка все сами знаете. Не будет же ответственный исполнитель из рабочей группы накануне важной экспедиции вращаться в сладкоголосых кругах элиты и делиться впечатлениями о театральной постановке, мм?
– О чем это Вы, Спри? – с укоризненным подозрением чиновник протяжно выпустил из себя первые признания в обидчивом уязвлении на почве допущенного непрофессионализма.
– Забудьте. Просто слушайте Клема. Он Вам все расскажет.
– Так вот, – хваткими ручонками острого лекторского искусства Клем перехватил внезапную эстафету роли рупора, – омнифрейм Аполло-2, получая от гидрофонов регистрируемую ими телеметрию, в режиме реального времени будет выстраивать пространственно-геологическую модель в максимально возможной – насколько позволяет его вычислительная сила – четырехмерной динамической детализации.
– То есть ни три-дэ, ни подавно два-дэ с их одиночным или объемным примитивом, – удивлялся каждому всплывшему в памяти слову из новостных строк Клинтрек и произносил их так, словно сам придумал, – а полноценный четыре-дэ.
– Четыре-дэ поможет увидеть временную динамику изучаемой полости, – сказал Спри. – Такой поток передаваемой через спутники информации с гидрофонов только…
– Да знаю я, знаю, мистер Спри, – издав неуклюжее кряхтение, Клинтрек встал с корточек и повернулся к Крео, – только Ваш супермощный компьютер сможет справиться с таким потоком данных. Сколько там, в модели, ячеек, получается, будет, а, мистер Клем? На каждый год – не менее чем пятнадцать-двадцать миллионов?
– Аполло-2, как я уже сказал мистеру Спри…
– А вы нам теперь скажите, – невежественно перебил Гека беспокойный Клинтрек, давным-давно потерявшийся в коридорах беспричинной агрессии.
– Так, может, позволите ему сперва закончить, прежде чем выставлять на показ свои чиновничьи мускулы? – исподлобья взглянул на словесного обидчика Спри.
– Безусловно, – в наскоро поддельной кротости отступил Клинтрек. – Прошу прощения, мистер Клем. Продолжайте.
– Вы и так все знаете. Что я буду докучать Вам уже известным материалом о пространственно-временных моделях, – сухо выдал Клем.
– Еще раз, временной ряд каждой оцифрованной ячейки породы будет охватывать какой диапазон? – Спри расстался с иллюминатором и накренился в сторону саркофага.
– Я рассчитываю, как минимум, на двести лет. Если Вы позволите, то я задам Аполло-2 установку на больший временной горизонт визуализации динамики изменения породы. Чем больше горизонт изучения, тем больше вероятность узнать природу ионного излучения в три сотни миллионов градусов. Если бы не трагедия с подопечным мисс Кид, мы бы сейчас не были слепыми котятами, летящими к непонятному источнику энергии. Парень в общих чертах успел изучить примерную композицию породы, и даже был чему-то удивлен. Верно, мисс Кид?
Бэа ухмыльнулась про себя, услышав употребление слова «трагедия», что ни в коем разе не соотносилось со стенами закусочной, выкрашенными в темно-красные оттенки венозной крови, где воскресшее тело намеренно изувеченного Джуллиана говорило с девушкой, являясь в недавних снах. «Юноша попал под горячую руку сумасбродных наркодиллеров из какого-то картеля, подобравшего под себя пригородные пустоши Разлом-Сити» – именно так новостные сводки окрестили безжалостную расправу над молодым стажером правительственной комиссии. Бэа просто не могла найти подходящих слов.
– В общем, – продолжил Гек, уловив серьезность намерений девушки оставаться вне разговора, – у меня не было времени, чтобы заново провести аналогичные расчеты. Поэтому будем все делать на месте.
– Что за чертовщина? – один из инженеров «Пласто» указал на неугомонно приближающийся к судну объект.
Крео, беззвучно чертыхаясь на самого себя, приник к иллюминатору – его зрачки, словно ведомые автопилотом, машинально следовали за траекторией неопознанного летающего объекта:
– Все, живо на пол! – Спри схватил за плечи Ханаомэ Кид и, прикрывая собой, повалил на металлический пол отсека.
Судно изрядно тряхануло, центр тяжести неконтролируемо переместился на левую сторону вмиг опьяневшего крылатого гиганта из стали. Комнатный свет заменили огни нескольких настенных ламп, пускающих по окружности, будто перевернутые с ног на голову маяки, аварийное сияние автоматизированной тревоги. Попытавшийся ухватить ногами равновесие десантник двумя длиннющими шагами добрался до окна. Не успел он выглянуть наружу, как Ханаомэ Кид усмотрела в его глазах нарастающее чувство сковывающего страха.
– Левый двигатель отказал! – рявкнул военный.
Еще двое из пассажиров постарались разглядеть турбореактивный мотор, пораженный беспилотным средством.
– Черт, он просто замер! – Клинтрек оттолкнулся от иллюминатора, его спину наклоняло предательское пьянство «Новых Фронтиров», бесхребетно отдавшееся неумолимой гравитации. Преодолевая пускающую под откос дискоординацию судна, Клинтрек добрался до ушной гарнитуры, чтобы связаться с лейтенантом Мит-Сугом.
Энергетический фонтан радужной струи потух – сквозь турбины огнедышащего дракона пламя больше не поступало на сопло движка, все еще по инерции оно сужало жаростойкую никелевую чешую, словно испытывая фантомную боль. Бэа высматривала в парализованном агрегате хоть какую-то зацепку на причину случившегося и порядочно удивилась безмятежности Крео в предпринимаемых им рассудительных действиях, абсолютно свободных от панического мельтешения.
