– Твою мать, – выругался от бессилия полковник.

Он поднялся на ноги, стремительно нагнал мальчика, перехватил его и уселся на пол, сжав ноги Рика между своих ног. Одной рукой прижал руки к телу, не давая царапать себе лицо, выдохнул и надел на детское ухо наушник. Затем подобрал второй, нацепил себе, что получилось не сразу. Рука всё еще дрожала. Саттор выругался, закрепил, наконец, наушник и спросил:

– Теперь понимаешь меня?

Мальчик испуганно вздрогнул, когда в его голове заговорил чужой голос, похожий на голос бесплотного духа. Он зажмурился и снова завыл.

– Я не причиню тебе зла, – заговорил коммандер. – Ты не должен меня бояться. Сейчас ты слышишь голос переводчика. Он повторяет мои слова на твоем языке.

– Почему?! – выкрикнул Рик.

– Что – почему? – переспросил Георг, не сразу осознав, что Елена подобрала верный диалект.

– Почему ты не оживил их? Почему дал им умереть? Мне не нужно ничего! – продолжал кричать мальчик.

– Я не могу оживлять тех, кто умер, – растерянно ответил коммандер.

– Боги всё могут! А ты не оживил!

– Но я не бог, малыш, я такой же человек, как и ты.

Мужчина немного ослабил хватку, но этого хватило, чтобы Рик вырвался и отбежал к переборке. Он упал на пол, сжался, затравленно глядя на бога, который врал, что он человек.

– Малыш…

Мальчик махнул рукой, сорвал наушник, и тот отлетел к ножке стула. Саттор вздохнул, потянулся, поднял переводчик и осторожно пополз к перепуганному ребенку. Тот сжался еще больше, накрыл голову руками, словно незнакомец собирался его ударить. Георг, присев рядом, быстрым движением вернул Рика в капкан своего тела, надел на ухо наушник. Вышло не с первого раза. Мальчик мотал головой, продолжая сопротивляться.

– Легко не будет, – проворчал Саттор. Впрочем, трудностей он не боялся. А то, что они теперь могут разговаривать, все-таки значительно облегчало дело. Наконец, переводчик вернулся на прежнее место, и коммандер мягко сказал: – Если ты снимешь эту штуку, то перестанешь понимать меня, и тебе будет страшно.

– Мне страшно, – всхлипнул Рик.

– Я понимаю, – вздохнул мужчина, – но я могу тебе рассказать, где ты сейчас находишься, кто я такой, и что будет с нами дальше. Главное, не снимай переводчик. Хорошо?

Мальчик молчал, но перестал дергаться.

– Я не причиню тебе зла, – повторил полковник.

– Ты наказываешь меня, да? – неожиданно ровно спросил Рик. – Я захотел твои сокровища, и ты всех убил. Теперь накажешь меня?

Георг Саттор откинул назад голову и протяжно вздохнул. Мальчик снова всхлипнул и прошептал:

– Они умерли из-за меня. Это всё я. Я…

– Глупости, – фыркнул полковник. – Такая хилая мелочь даже камень далеко бросить не сможет, не то что кого-то убить. Ты же малявка.

Мальчик впервые повернул голову и посмотрел на незнакомца. Тот подмигнул и повторил:

– Малявка.

– Я уже большой, – судорожно вздохнув, ответил Рик.

– А ведешь себя, как маленький. Поговорим, как взрослые? Как мужик с мужиком?

Малыш высвободил руку, утер нос тыльной стороной ладони и неуверенно кивнул.

– Тогда начнем сначала. Меня зовут Георг. Я обычный человек, и мы сейчас летим на моем корабле высоко-высоко…

Космический линкор «Свирепый» продолжал вспарывать ледяную пустоту, спеша присоединиться к группе кораблей, которыми командовал подполковник Александр Романов. Саттор, будучи старше по званию, отнесся к своему подчинению Романову спокойно. Во-первых, это была его операция, и «Свирепый» лишь помогал выполнить боевую задачу, а во-вторых, зная подполковника лично, Георг уважал его, и сражаться под началом Алекса считал честью для себя и своей команды.

– Сколько у нас там осталось? – спросил Саттор, бросив короткий взгляд на первого пилота.

– Через четыре часа достигнем Системы Блорра, коммандер, – ответил тот, обернувшись. Затем опустил взгляд ниже и подмигнул синеглазому мальчишке.

Про то, что у полковника неожиданно появился сын, знал уже весь корабль. Новость облетела линкор в мгновение ока, и экипаж теперь искал предлог, чтобы посмотреть на маленького дикаря, ходившего тенью за коммандером. Впрочем, Саттор быстро прекратил паломничество, отправив пару особо любопытных носов в карцер. Команда «Свирепого» мгновенно осознала, что приемыш командира – не зверушка в зоопарке, и вернулась к своим прямым обязанностям. Но обсуждать по-тихому поступок полковника им никто запретить не мог. И тут линкор разделился на два лагеря.

Одни укоризненно качали головами, ожидая последствий усыновления маленького дикаря с отсталой планеты. Вспоминали, сколько недоброжелателей скопилось у коммандера, пытались предсказать исход этого происшествия после возвращения на Землю. Вторые предпочитали не лезть в дела Саттора. Они говорили: полковник знает, что делает. С законами знаком получше многих, но раз решился, значит, уверен в успехе своей затеи. К тому же одинокому мужчине давно пора было обзавестись семьей. И если ему по сердцу пришелся мальчишка с Танора, то почему бы и не приемыш, раз уж со своими детьми коммандер не торопится?

И только предмет частых обсуждений экипажа, мальчик с удивительными синими глазами, продолжал дичиться всех, кроме самого Саттора. Он ходил за ним хвостиком везде, куда бы ни направился коммандер. Семенил рядом, крепко держа полковника за руку. Если с ним кто-то пытался заговорить, прятался за полковника, и уже оттуда выглядывал, изучая незнакомца настороженным взглядом. Он ни с кем не заговаривал первым, и на вопросы отвечал только своему отцу, которого упорно именовал – Грорг.

Саттор не навязывал мальчику свое отцовство, терпеливо ждал, когда пройдет время, и Рик, наконец, примет его и свое новое имя. Пока же младший Саттор упрямо твердил:

– Меня зовут Арнар. У меня есть отец.

– Хорошо, – покладисто кивал Георг. – Я понял. Твое имя – Арнар, но я буду называть тебя – Рик. Мне удобней произносить это имя – твое сложное. Ты не против?

Рик некоторое время буравил мужчину хмурым взглядом, но все-таки кивнул и ворчливо ответил:

– Ла-адно. Называй. Только я всё равно Арнар.

– Я помню, Рик, – улыбался коммандер.

Можно было бы оставить мальчику его имя, но Георг хотел, чтобы из его жизни исчезло всё, что напоминало бы о произошедшей трагедии. Ребенку и так снились кошмары. Он кричал во сне, днем часто замыкался и уходил в себя, и Саттор старался не оставлять приемного сына в одиночестве: увлекал, чем мог, рассказывал сказки, которые помнил из своего детства. Впрочем, помнил их полковник плохо, зато неожиданно открыл в себе талант сочинителя, потому что приходилось как-то додумывать и заканчивать истории, которые обрывались в его памяти, едва дойдя до середины. А если не мог ничего придумать, то рассказывал о Гее, о космосе, других планетах и их обитателях.

– На Ниане живут зеленые люди, представляешь? – говорил полковник. – И чем зеленей кожа, тем нианец знатней и красивей.

– Зеленые? – округлял глаза мальчик.

– Зеленые, – важно кивал Георг.

– Да ну-у, – недоверчиво тянул Рик. – Грорг, ты врешь! Зеленых людей не бывает.

– Даже с красными глазами бывают, – горячо возражал коммандер. – И с жабрами, как у рыб. Например, короли Стронна. Жабры у них вообще признак божественности.

Младший Саттор некоторое время потрясенно хлопал глазищами, потом махал рукой и пренебрежительно отвечал:

– Враки это. Такого не бывает.

– Да как же не бывает, когда есть?! – возмущенно восклицал отец. – Вот, гляди!

Он доставал коммуникатор и показывал пасынку жителей необъятной Вселенной, ненавязчиво знакомя его с другими формами жизни. Не спешил, дозировал информацию по крошке, превращая адаптацию в игру. Правда, сначала пришлось доказать мальчику, что к богам ни сам коммандер, ни его экипаж никакого отношения не имеют. К демонам тоже – такое предположение Рик высказал, когда Саттор убеждал его в своей человечности.