– Андрей, – неуверенно сказал он. – Вызываем саперов.

– Не пыли, – Андрей достал из кармана свой нож и открыл его. – Какой цвет? Говори, быстро, – сказал он на пушту, нависая над женщиной.

Та стояла, бледная, перепуганная: губы ее тряслись, она часто вздыхала и сглатывала.

– Цвет! – рявкнул Андрей.

– Зеленый, – женщина захлебнулась от плача.

Не задумываясь, Андрей извлек из складного ножа щипцы и перерезал проводок.

Виктор весь внутренне сжался, но взрыва не последовало.

– Так, приехали. Ты что здесь потеряла? – порывисто переходя на арабский, заговорил Андрей.

– Вас!

– Как это?

– Вы же умерли, стали шахидом. Вот и я тоже к вам хотела!

– Ни хрена себе, – Андрей посмотрел на выпирающий сквозь платье живот. – Столько взрывчатки? Ты что, хотела взорвать небоскреб?

– Там ребенок, – громко рыдая, заговорила женщина. – Я беременная. Там – ребенок!

– Что? Ты еще и шлюха! – арабский язык очень сочно и своеобразно передал это выражение.

Андрей навис над женщиной, уперся ладонью в стену над ее плечом и смотрел сверху со злостью.

Виктор неуверенно переминался сзади. Он не понимал арабский.

– Андрей, – он слегка стронул напарника за плечо. – Давай, я отведу ее к нашим.

– Отвали, – дернул тот плечом и посмотрел сверху с яростью.

– Андрей!

– Отвали, сказал. Не видишь, что ли, что она влетела. Нагулялась без меня, да, крошка? – уже по-русски рявкнул он.

– Это ваш ребенок, ваш и мой! Я вас люблю и верна вам. Бог свидетель, – рыдая так же громко, молодая женщина тыкала пальцем в грудь Андрея. – Я не грешна перед вами. О, боже, за что мне такое! Лучше умереть, чем слушать такие обвинения!

– Подожди, – Андрей смешался, как всегда делал перед еще большим напором, чем его собственный. – Да подожди, не реви!

– Довел женщину, – буркнул из-за плеча Комбат.

– Не пыли. У нас какой месяц? Май, да? Тебе когда рожать?

– В мае! Я перехаживаю…

И новые вопли, и рыдания.

– Заткнись, наконец. Так: май, апрель, март, февраль, январь, декабрь, ноябрь, октябрь, сентябрь.

Служитель приблизился было к ним, но Виктор показал удостоверение и тот предпочел отступить.

– Сентябрь. Я уехал в октябре. После свадьбы. Сентябрь. Хм. Ну и ну. Это я, что ли?

– Вы – вы – вы!

Рыдания перешли в истерику.

– Слушай, псих, она сейчас родит тут, – Виктор попытался встать между ними.

– Тащи ее к нашим.

– Ты куда?

– Наверх.

– Я догоню.

Женщина начала приседать от плача. Виктор, отдувшись, подхватил ее на руки. И та, тут же прекратив рыдания, пронзительно завизжала.

– Да замолчи ты, – устало проговорил Андрей и быстро пошел прочь от мавзолея вверх, в гору.

Теперь, когда он обошел здание, увидел наконец оцепление и множество машин из тех, на которых ездят госдеятели и прочие сановитые персоны. Черные «Мерседесы» выстроились строгие и важные, как сама политика.

Оцепление из охраны, спецназа и личной охраны двух президентов, множество людей в черных костюмах, стояли и прогуливались по всей длине подъема. Стояли они и у трех ручьев с целебной водой, прохаживались между бронзовыми львами, но особенно много их было возле скалы высотой с трёхэтажный дом. Скала эта была расколота надвое, как кусок халвы и называлась священной скалой Адама-аты и Жер-аны, то есть скалой Адама и Евы. Там стояли и внимательно слушали гида два президента: Назарбаев и Путин.

К Андрею подошел человек в черном, что-то сказал ему. Тот кивнул и стал обходить это место, свернув с тропы.

Андрей снова взглянул на скалу. Вся ее поверхность была изрыта глубокими ямами и впадинами. Майский холм вокруг был красив, затянут зеленым ковром трав, но кому сейчас было дело до его красоты.

Старик, местный житель, рассказывал обоим президентам, окруженным охраной и местной знатью, историю этой скалы. Говорил он на хорошем русском языке, с легким специфическим акцентом.

– Здесь человек познает себя. Только физически здоровый человек с чистым и добрым сердцем сможет преодолеть его. Зато кто это сделает, получит силу для исполнения самого заветного желания.

– Тогда я пойду, – быстро отозвался российский президент. – У меня есть заветное желание.

– Владимир Владимирович, – наклонился к нему начальник его охраны. – Там ширина 14 сантиметров и длинна прохода 30 метров. У меня там двое парней застряли.

– Ну, я же похудее их буду. И, к тому же, у меня есть заветное желание, а у них – наверное не было.

Окружающие с готовностью рассмеялись.

– Ну, Нурсултан Абишевич – рискнем?

– Нет. Я толстоват буду, пожалуй. 14 сантиметров – этого для меня маловато.

Окружающие снова засмеялись.

Российский президент подошел к расселине между скал:

– Ну, с богом, – он глубоко вздохнул и выдохнул.

– Идите вперед с правого плеча, – говорил, стоя в отдалении, старик. – Ничего не бойтесь: там обилие воздуха, прохлада. Тишина и свет очистят вас.

– Последний раз спрашиваю: присоединитесь?

– Нет. Я лучше «Подмышку Аллаха» пройду – получу очищение.

Окружающие засмеялись в который раз.

– Ну, ждите меня тогда с другой стороны, – сказал российский президент и все-таки вошел в проход…

Андрей уже второй раз проходил мимо небольшого грота в горе, названного «Подмышкой Бога». Виктор подбежал к нему, когда он остановился в задумчивости.

– Последнего террориста взяли казахские товарищи.

– Значит все чики-чики?

– Да вроде бы.

– Знаешь: странный тот старик. Он местный, возле президентов крутился. А сейчас, смотри, как драпает.

Никто вокруг не заметил, что старый гид быстро стал удаляться от скалы. Сначала торопливым шагом, потом бегом, начал он спускаться с холма.

Его не задерживали и не замечали.

– Почему? Черт! – Виктор бросился за ним, потом остановился. – Андрей…

Но Коренев уже бежал к скале. Виктор махнул одному охраннику, второму, показал на гида, а сам побежал за Андреем.

Тот остановился возле «Подмышки Бога». Охранник – казах направился к нему. Виктор оказался возле Коренева одновременно с охранником.

– Что, Андрей?

Тот не слушал и не оборачивался. Встав у лаза, он нервно осматривал, ощупывал взглядом пол, стены, потолок.

– Мина… – наконец выдавил он.

– Что? Мина? Где? – у Виктора перехватило дыхание.

– Вон.

Андрей медленно, словно поневоле, вошел во внутрь грота, протянул руку и провел по стене. Земля посыпалась вниз, обнажая черный целлофановый пакет.

– Твою ж мать!

Охранник-казах разом вспотел от ужаса.

Андрей, не вынимая пакета, достал из кармана нож, разрезал целлофан и просунул туда руку.

– Я позову саперов.

– Поздно, – сказал Андрей. – Взрывчатка активирована минут пять назад.

– Ты сможешь разминировать?

– Если самоделка – нет. Никто не сможет. Там кислота съест предохранитель и все – взрыв.

– Что? – Виктор достал из кармана фонарь и осветил пакет. – Ну?

– Самоделка. До взрыва – минута.

– Путин в расщелине. Господи, – Виктор повернулся к охраннику, сказал ему что-то, и тот убежал. – Он не успеет выйти. Сделай что-нибудь!

Андрей, не выпуская мины, бросил нож, второй рукой вынул ее из грота и быстро пошел вперед. Виктор кинулсялся за ним.

Оказавшись с другой стороны от грота, Андрей огляделся. В стороне, за изгибом скального выступа были свалены и прикрыты брезентом мешки с цементом, привезенные сюда для строительных целей.

Андрей подумал, что мешки сгладят сотрясение от взрыва и «Адам и Ева» останутся неподвижны.

Он огляделся.

Виктор поравнялся с ним.

– Что?

– Спрячься. Иди, говорю, или меня разорвет в клочья.

Виктор шарахнулся от него и бросился к уступу.

Андрей быстро подошел к брезенту, положил на мешки мину и, повернувшись, бросился бежать.

Но не успел. Взрыв опередил его, взметнув в небо облако цемента и гари. Андрея подняло в воздух, перевернуло и швырнуло о землю. Виктор бросился к нему, закрыв собой от оседавшего черного облака. Тут же приподнявшись, он заглянул в неподвижное запрокинутое лицо с плотно сомкнутыми веками.