Капитолина заметила его порыв и, чтобы усилить чувства партнёра, вернулась опять к началу разговора:

– Антип Григорьевич, а вы ведь так и не сказали, зачем вам моя рука? – бросила она через плечо, стоя спиной к нему вполоборота и уронив взгляд где-то в стороне от его ног, а потом, с озорством вскинув на две секунды пылающие страстью глаза на собеседника, опять спрятала их за длинными ресницами.

– Я, право, не знаю. Наверное, это в знак уважения? – сказал Антип, обожжённый взглядом, и сделал еле заметный шаг в её направлении, стараясь приблизиться настолько, чтобы невзначай коснуться её руки, а потом, как бы по случаю, легонечко взять её своими пальцами. Но Капитолина вовремя заметила его порыв и, чуть отступив, поправила столь желанной рукой локон своих волос. Сделала она это с таким изяществом, что Антип едва только коснулся руки кончиками пальцев, и она тотчас же упорхнула от него. Прикосновение раззадорило юношу – рука стала ещё желаннее, и он ещё более открыто и ещё более неуклюже стал добиваться задуманного.

– Антип Григорьевич, мне всё же кажется, что вы со мною не откровенны, это обижает меня. Вы хотите, чтобы я осерчала на вас?

– Нет-нет, что вы! Ни в коем разе! Я нисколько не хочу вас расстроить, – сказал он растерянно, уже заходя на новый вираж, приближаясь к всё время уворачивающейся от него кокетке, которая то поправит гардину, то переложит салфетку со спинки стула на стол, не оставляя шансов в захвате руки, каждый раз отходя и ещё больше маня его за собой.

– Отчего же тогда вы не раскроетесь мне? Что вы нашли в моей руке, неужели она занимает вас? – и Капитолина подняла её чуть поодаль от себя на уровень лица и с любопытством стала смотреть, как бы разглядывая её в недоумении, выделывая пальцами красивые мановения, невольно возбуждавшие воображение молодого человека. – Сдаётся мне, что в ней нет ничего особенного.

– О, что вы, что вы! Она восхитительна! – чуть ли не капая слюной, сказал Антип и, воспользовавшись моментом, взял её ладонь в свои руки, якобы желая доказать и показать, где именно она восхитительна, а на самом деле поднёс её к своим губам и коснулся ими кончиков пальцев. – Она божественна!

Тут он уже явно не придумывал: опьянённый добычей, Антип ощутил тепло и нежность хрупких, почти прозрачных белых женских пальцев в своей сильной и, как ему уже казалось, властвовавшей над нею руке. Это мизерное по своей сути обладание захватило его, он почти был уверен, что стоит теперь только легко потянуть за эту очаровательную ручку, и женщина падёт в его объятия. Он хотел было уже сделать это, но Капитолина так же ловко, как вручила ему эту руку, легко и непринуждённо высвободила её из плена и внутренней стороной кончика среднего пальца лукаво и озорно щёлкнула незадачливого студента по носу, остановив тем самым его тело, уже начинавшее подаваться в её сторону.

– Шалун! Разве я вам разрешала такие вольности? – опять отрицательно покачивая головкой и едва улыбаясь, наигранно пристыжала она его. В этом укоре было больше завлечения, чем запрета. – Условимся же, что такую честь надо заслужить.

– Я, я… я весь в вашей власти, ра… располагайте мною. Я готов заслужить. Для вас – всё что угодно!

– Ах, не обнадёживайте меня раньше времени. Нешто и вправду вы чувствуете стремление услужить мне? – и, воспользовавшись замешательством, она отошла от него, огибая стол, чтобы отрезать пути преследования.

Антип, оставшийся без добычи и немного растерявшийся, вскоре нашёлся и, влекомый чувством охотника, теперь стал расставлять словесные силки, но, сконфуженный неудачей, делал это так грубо и открыто, что ни одна дичь не попалась бы в его сети. И только Капитолина, которая сама и заставляла расставлять его эти сети, стала потихоньку запутываться в них, чтобы не охладить охотничий пыл и подогреть его мужское самолюбие тем, что он якобы так ловко справлялся с отловом.

– Это естественно, – сказал Антип. – Я многим вам обязан, и дело чести послужить вам. Но даже если бы вы не были моим наставником, даже в этом случае я бы счёл за честь исполнить любую вашу прихоть.

– Вот как? И откуда же такая надобность в вас возникла? – Капитолина огибала стол, а Антип всё это время провожал её взглядом, любуясь неторопливым движением бёдер, благо этому способствовал покрой платья и то, что Капитолина всё это время находилась к нему спиной. Она вышла с другой стороны стола и неторопливо стала заходить ему за спину, как бы намереваясь сделать новый виток вокруг стола.

– Это необъяснимо. Просто я чувствую, что сие желание живёт во мне, и когда я вас вижу, оно ещё больше разгорается. Хотите – проверьте меня, и вы убедитесь, что я не придумываю. Это идёт от сердца моего.

– У вас есть сердце? – как бы удивлённо спросила она. – Какая незадача. А хотя что я такое говорю? У каждого человека есть сердце. Так, говорите, испытать вас? Ну что ж, извольте.

К этому времени она совсем зашла ему за спину, а он, всё время провожавший движение поворотом головы, уже не видел её, но разворачиваться не стал, надеясь увидеть её с другой стороны от себя. Капитолина же внезапно остановилась почти вплотную к нему, и Антип, находясь между ней и стулом, не в состоянии был развернуться, боясь неловко задеть её.

– Что же мне придумать такое, чтобы вы проявились? – Капитолина стояла, буквально касаясь его лицом, и горячее дыхание, которое Антип почувствовал на шее и волосах, зажгло в нём откровенное желание. Не в силах сдержать себя, он закрыл глаза и ждал, что вот-вот она обнимет его своими маленькими, нежными, но крепкими руками, припадёт головою к его широкой спине и отрешённо прошепчет: «Антип, милый, я так страдаю без твоей любви!» В один момент он даже провалился в какую-то пропасть своего сознания, чёрную и бездонную, летел в неё, не осознавая ничего, и только ощущение задевшей его ноги юбки вернуло юношу к реальности, когда Капитолина опять продолжила движение.

Возвращаясь в реальность, он так и не понял, почувствовал ли только юбку, или Капитолина всё же провела своей маленькой ручкой по его ногам. «Ну, нет. Этого не может быть. Она не могла так откровенно заискивать». Студент уже потерял нить игры и подхватил другую, которая влекла его в череду событий, осознаваемую им только инстинктивно, с предвкушением неминуемо приближавшегося сладострастия. Голова шла кругом, он был уже на всё готов, на всё согласен, только бы сию минуту добиться хотя бы её расположения. Сердце стучало где-то в висках, руки похолодели, а на лбу выступил крупными каплями пот.

– Вы молчите? – с ехидством промолвила она и взглянула на него опять искромётным взглядом, но тут же сделала вопросительное выражение лица, как у маленькой девочки. – Что с вами? Да на вас лица нет! Не тушуйтесь. Я вижу, что вы растерялись, но это не беда. Я приду вам на помощь. Для начала потрудитесь встать на колени передо мною – этим вы оправдаете немного себя.

С этими словами она встала в выжидательную позу, сложив ладони вместе. Антип с трудом вышел из оцепенения и, подумав секунду-другую, решил не подходить, а прямо где стоял, опустился на колени.

– Вот… Вот, Капитолина Авдеевна, теперь видите, что я не шутил? – промямлил он робко и невнятно.

– Так что же вы там встали, будто перед столом на коленях? Надо же передо мною, – усмехаясь и делая глупое лицо, как будто чего-то не поняв в его позе, выпалила Капитолина.

Антип сделал на коленях несколько мелких, но быстрых шагов к Капитолине, которая, в свою очередь, чуть не прыснула от его поспешности и неловких движений и, уже не сдерживая улыбки, сказала:

– Ну, это совсем другое дело. Теперь я почти поверила вам. Давайте продолжим? А, скажем, как вы относитесь к подолу моего платья? – и она, взяв в руку складку юбки, стала водить рукой вправо и влево так, что край ткани описал несколько восьмёрок. Под платьем замелькал подъюбник, маня своей белизной и словно символизируя женскую невинность.

– Я всё время мечтал прикоснуться к нему, – пересохшими губами с пафосом в голосе произнёс студент и опять, семеня на коленях, приблизился, подобрал край платья и, закрыв глаза, забвенно поцеловал его.