- В самом деле это грустно, - помрачнел Ликон. - Таков уж наш афинский характер - мы обращаемся с рабами мягче, чем где бы то ни было. Странное дело - свободным не в пример хуже... И я спрашиваю себя: что будет дальше? Не поднимутся ли против нас?

- Вот за это-то я больше всего упрекаю вас, ораторов. Вечно вы скулите тут с вашей софистикой... Что вы распространяете в народе? Полезное? Как бы не так! От вас - только жалобы, малодушие, безнадежность, отчаяние. Тем, кто вас слушает, вы замазываете глаза черной краской, и они не видят уже ничего, кроме тьмы небытия. Вы способны только разрушать, не созидать. Вызываете неуважение к авторитетам. К чему это приведет? К распаду, который когда-нибудь погубит всех нас!

Анит умолк, с утомленным видом опустился в кресло. Ликон, не садясь, снисходительно проговорил сверху вниз:

- Отведи душу, Анит. Но ведь сам ты больше всех кормишь народ софистикой.

Про себя Ликон подумал: когда-нибудь мы схватим друг друга за горло, но сейчас у нас иные заботы. И софист прибегнул к софистике:

- Ты взволнован, милый Анит. Отчего бы это? - Помолчав, он сухо ответил сам: - Потому что видел в толпе человека, который роет тебе могилу, Сократа.

Анит отшатнулся: вдруг понял, до чего прав Ликон.

- Что ты говоришь, Ликон? Ты, верно, хотел сказать - "который унижает тебя, насмехается над твоим невежеством, указывает пальцем на твоего сына как на устрашающий образец развращенности", а ты сказал: "который роет тебе могилу"!

Ликон сел напротив Анита и дружески улыбнулся ему:

- Ладно, не стану возражать тебе, приведу только одно место из речи Сократа к бедноте - я случайно ее слышал. Сократ говорил так: "Мужи афинские, я не математик и не эконом, чтоб сосчитать, насколько обогащается государственная казна и насколько за это же время толстеет мошна кое-кого из демагогов. Я простой человек, но зрение у меня хорошее - видите, какие у меня большие, навыкате, глаза?.."

При упоминании о глазах Сократа Анит ощутил трепет. А Ликон продолжал пересказывать речь Сократа:

- "И слух у меня хороший, я слышу, что обещают демагоги, а потом то, что говорит народ об исполнении этих обещаний. Я - крот, роющий подземные ходы. Я - гром, ударяющий в высокие деревья. Я - ветер, что разгоняет туман, пыль и тучи, очищая воздух. Не моя вина, если кое-кто боится ветра и грома. Я учу вас, дорогие мои, видеть и слышать, но учу вас еще мыслить и сопоставлять..."

Анит прилагал все усилия, чтоб притвориться спокойным. Ликон же продолжал:

- Это было в Керамике, недавно, - он обращался к тамошним гончарам. Я слышал конец его речи и видел ее воздействие на мелких ремесленников, которым в наши времена трудно сводить концы с концами.

- Но что он еще говорил? - не выдержал Анит.

Ликон, нарочито равнодушным тоном, стал дальше плести свою ложь:

- Говорил он как раз о тебе. О том, что твой сын утопает в роскоши, словно отпрыск царского рода, меж тем как он сын обыкновенного кожевенника, необыкновенного разве тем только, что у него сундуки набиты серебром.

- Что им от меня надо?! - страстно вскричал Анит. - Неужели же и мне стать нищим по той причине, что в Афинах полно нищих? В городе толпы бездельников - что же мне, бросить дело и валяться с ними на свалках? Или отпустить рабов и тем умножить число несчастных, которым негде голову приклонить? Не хотят ли, чтоб я покинул свой дом и пошел жить с чернью в завшивленных норах, полных мышей и крыс?

- Ах, как легко ты возбуждаешься, милый Анит. Я ведь только передал, что слышал. Я не хотел тебя задевать...

- Ты, быть может, и нет. Но этот бродячий брехун Сократ - тот хотел задеть меня! Все перевернуть, разрыть, кишки мне вырвать... И против него, любимца народа, я бессилен!..

Ликон пожал плечами, взмахнул рукой и поднялся.

- Пора нам к народу - праздник все-таки...

Анит провел ладонями по лицу, как бы стирая выражение растерянности, перекинул через левое плечо конец нарядного плаща и вышел первым.

Они проходили через портик к агоре. Неподалеку, у колонны, перед кучкой людей держал речь какой-то человек - коренастый, босой, лысый, в потрепанном гиматии. Анит вздрогнул, изменил направление. Но и в другом месте увидел босого, лысого, коренастого старика, обращавшегося с речью к другой кучке народа. Анит заколебался. Остановился в нерешительности, обернулся к Ликону:

- Что ж, посмотрим и мы его знаменитое повивальное искусство!

Прикрыв лица плащами, стали слушать. Сильный голос гремел под колоннами:

- Я - крот, роющий подземные ходы. Я - гром, ударяющий в высокие деревья. Я - ветер, что разгоняет туман и очищает воздух. Почему же, о мужи афинские, есть люди, которые страшатся ветра и грома?!

Оратор обернулся, и Анит увидел - хоть и говорит он Сократовыми словами, но это не Сократ.

5

Позавтракав, Сократ отправился в гимнасий Академа, куда он часто хаживал беседовать с друзьями и спорить с противниками.

Миновал дем Лимнэ. Остановился около театра Диониса, задумался. Сколько лет прошло с тех пор, как в этом театре Аристофан высмеял его в своих "Облаках", изобразив софистом? Двадцать четыре. Многое изменилось со времен "Облаков" до нынешних туч. Сколько гроз прошумело над Афинами! Скольких друзей я уже потерял! Мой Алкивиад, как кровоточило мое сердце из-за твоего извилистого пути и ужасного конца!.. А другие любимые: Перикл, Анаксагор, Эврипид... Их призвал в Элисий бог Аид, Ксенофонт переселился в Персию... Уход одних этих людей так страшно обеднил Афины! Только я, старик, остался, брожу все по улицам, раздариваю людям свои мысли, желая достичь одной-единственной цели: изменить человека, сделать его лучше. Неужели мое желание так уж чрезмерно, что мне так мало удается?..

Пошел дальше. И тут в нем заговорил внутренний голос. То его демоний предостерегает - не ходи в Академию! Сократ остановился снова. Почему? Какая ждет меня там опасность? Или наступил мой черед?.. А в сущности, почему бы и нет? Не высказал ли я уже все, что хотел? Что хотел - вероятно, да. Но высказал ли я все, что должен был сказать? Многое, сказанное в прошлом, сильнее действует сегодня - и не утратит своего действия в будущем. Время неумолимый счетовод: неустанно следит, подсчитывает, что было исполнено и что еще остается. На моем счету осталось еще много, очень много...