Взгляд Сократа сделался еще острее. У Анита задрожали колени, руки. Не знает, куда деваться. Горло стянуло. Боги, да ведь все эти люди - голоса! Голоса на суде, всюду там, где решают голосованием, особенно на выборах! Мне необходимо говорить перед ними!

Громче ропот нетерпеливой толпы. А Анит и слова не в силах вымолвить. Тысячу Керберов на этого старика! Какая страшная власть в его взгляде! Я весь словно оцепенел... Но все же Анит собрался с силами:

- Дорогие мои друзья, я хотел обратиться к вам как афинский демагог. Опыт оратора уже помог ему найти нужный тон. - Но мне только что сообщили я должен срочно удалиться в булевтерий для важного совещания. Так что на сегодня извините меня. Желаю вам приятного аппетита. Хайрете, друзья!

Толпа в недоумении молчит: что могло случиться? Анит торопливо уходит и слышит за спиной столь знакомый ему смех Сократа.

4

В день четвертой годовщины низложения Тридцати и победы демократии в Афинах держит перед народом речь глава демократов демагог Анит. Нелегко ему говорить, хоть он и опытный оратор, и умеет складывать фразы в тоне и манере народной речи. Говорит он о том, как медленно заживают раны, нанесенные общине, а в мысли его при этом вкрадывается другое: как быстро наполняется его кошель - кошель рабовладельца...

- Народ избрал нас, о мужи афинские, и мы делаем все для народа. Для блага народа, для его пользы, для расцвета Афин. - Жиденькие аплодисменты, и Анит спешит продолжать: - Жизнь в нашем государстве улучшается с каждым днем...

- Верните наши дома, наши поля!

- Мы требуем!.. Требуем!..

До сих пор в Афинах никто не осмеливался прерывать оратора. Анит вытер пот на лбу.

- Терпение, мужи афинские! Мы вернем Афинам былую славу, богатство и могущество...

- Как?! - выкрикнул кто-то.

И другой:

- Когда?!

Анит оставил без внимания неприятные вопросы.

- Народ - верховный владыка над всеми нашими учреждениями, над нами, даже над законами...

Тут ему показалось - стоит в толпе Сократ. Почудился пристальный взгляд его больших глаз.

Анит перевел взор на другую часть толпы - ужас! И там Сократ, Анит видит его большие глаза - глаза, устремленные на него, такие же проницательные, как у того, первого... Куда бы ни обращал взгляд Анит всюду видит он Сократа и его глаза.

- Мужи афинские... расцвет города... в ваших руках... право выбирать... голосование...

Анит путается, слышит шепот Ликона:

- Кончай скорей!

Несколькими выспренними фразами завершает он торжественную речь в честь четвертой годовщины освобождения от тиранов и приглашает народ явиться вечером к пританею, где будут раздавать вино.

Афиняне и пришлые принимают приглашение с непривычным холодом. Толпа расходится разочарованная. Опять пустые обещания...

Анит сидит в зале совета, вытирает лоб, с которого струями стекает пот.

- Тебе нехорошо, Анит? - спросил Ликон.

Тот ответил вопросом:

- Видел ты в толпе Сократа?

- Не видел.

Ага. Лжет. Он должен был его видеть.

Ликон, оглянувшись - одни ли они,- заговорил:

- А ты веришь тому, о чем речь держал? Веришь в новый расцвет Афин?

- Конечно, - насупился Анит.

- Мы здесь одни, - сухо заметил Ликон.

Анит пересел к нему поближе, понизил голос:

- Но разве могу я сказать народу, что мы скоро докатимся до нищенской сумы? Перикл - и мы! Страшно подумать. Могу ли я открыть народу, что наша казна зияет пустотой? Что мы отчаянно выжимаем налоги из чужестранцев, из купцов, что мало даже пошлин, которые мы взимаем в Пирее...

Он следил за выражением лица Ликона, и показалось ему, что на этом лице появилась ехидная усмешка. Вскочил:

- Хочешь, я обвиню тебя в том, что ты ничем нам не помогаешь, а, напротив, подрываешь мощь государства?!

Вскочил и Ликон, возмущенно крикнул:

- Что-о?! Я подрываю?!..

- Вы, софисты, уже сколько лет требуете полной свободы. Вот ты только что слышал, как меня прерывали криками. Когда это бывало? И далеко ли от криков до действий? На первых порах вы брезговали этими пришельцами из деревень, да и городской беднотой тоже, а как сосчитали, сколько их, так и начали задницу им лизать, явились с вашими милыми поучениями - мол что человеку хочется, на то он и имеет право! И прав тот, кто сильнее... О демоны ада! Нынче все плюют на законы! И что получается? Вместе с чернью вы твердите, что поддерживаете демократию, а на деле идете против нее!

Ликон выпучил глаза:

- Владыка Олимпа! Что ты на меня так взъелся, милый? Можно подумать, сам ты так уж точно соблюдаешь законы!

- А что? - огрызнулся Анит. - Разве я их нарушаю?

Ликон хитро усмехнулся:

- Это тебе лучше знать. Однако народ полагает, что народовластие означает - заботиться о народе.

Анит в волнении повысил голос:

- А что мне делать? Могу я вернуть земли этим людям? Пускай будут рады, что мы эти земли скупили - люди получили хоть что-то. Впрочем, Ликон, ты и сам купил изрядные угодья...

Ликон самодовольно выпрямился.

- Да, и это моя заслуга! Я построил новые селения, накупил скота, обработал землю, посадил оливы. Община должна быть благодарна нам, таким вот Ликонам, за то, что мы оживили пустыню и кормим Афины!

- Верно, - согласился Анит. - Но в таком случае - чего же ты хочешь от нас? Или нам плетьми выбить из города этих паразитов? Это, по-твоему, забота о народе? И где взять для них оболы, не скажешь? Разве на стольких голодных хватит государственной казны?

Ликон не утратил хорошего расположения духа.

- Видишь! Вот мы и договорились. Афины переполнены голодными, и ты говоришь, что ничего не можешь для них сделать. Дороговизна растет, за все требуют деньги, проценты ростовщиков взметнулись до небес...

- Это намек на то, что я одолжил тебе денег? - покраснев, перебил его Анит. - Разве этим я не помог городу, способствуя тому, что поля снова начали приносить урожай?

- Конечно, конечно, милый, - сладенько ответил Ликон. - А знаешь, мне ведь опять понадобятся денежки... Надо прикупить пастбища.

Анит наморщил лоб.

- Это в интересах государства, и потому сделаю тебе новый заем. Вздохнул. - Поверь, мне и самому больно, что столько наших сограждан становятся поденщиками... Они вынуждены наниматься на самые тяжелые работы, и приходится им туже, чем моим рабам...