–– Дел то! Пошлю раба, и все!

–– Во, во! Пошли. А я к вечеру проверю, – командир произнес все строго, а потом развернулся к Бранду. – Так идешь с нами на пир?

–– Чего спрашивать? Уже ведь пришли…

–– А жена? А дети? – состроил ему вредную рожу Моди.

–– Вот она у меня где! – вскинул к его носу крепкий кулак Бранд. – Воспитана! И когда это я от вас отставал? Когда дружеские посиделки пропускал?

В зал они вошли трое одновременно. И тут же собравшиеся норды заорали имя сына ярла.

–– Ансгар! Ансгар! Ансгар!

Далее были и другие приветственные выкрики, но предводитель последнего похода не очень вслушивался. Он окинул взглядом гостевые столы, расставленные скобой, нашел глазами отца, кивнул ему и потом уже вскинул руку с крепко сжатым кулаком.

–– Один!!! – заорал громко и хрипло, как лев зарычал, что даже вены на шее проявились.

И сразу же все подхватили клич. Орали вразнобой, но с чувством.

–– Ярл Тормод! – издал новый рык Ансгар, и снова собравшиеся мужчины откликнулись.

–– Тормод! Тормод!

И вот уже Ансгар шел к «высокому» месту у южной стены зала. Именно там сидел отец, и рядом с ним находилось место его наследника. В свете масляных ламп отлично было видно нарядные одежды ярла. Широкая цепь на его шее поблескивала золотыми звеньями, а на груди так и светился кулон, украшенный драгоценными камнями. Богатый род, богатое убранство зала: сплошь отлично выделанными шкурами, среди которых больше всего было северных волков. А еще зал украшали гобелены, добытые в походах, и они радовали глаз и красками и размерами. И многое появилось здесь благодаря ему, Ансгару. Его походы были всегда удачными. С ним охотно шли на дело норды, потому что помимо богатой добычи на острова возвращались почти все воины, доверившие командиру свои жизни. Вот и на этот раз, да чуть больше оказались потери, но мужчины вернулись все же в большинстве и довольные. И теперь, когда их предводитель занял почетное место, пришло время для подарков ярлу.

Ансгар поднял вверх правую руку, и по его сигналу слуга на вытянутых руках внес в зал великолепный славский меч. Чтобы рассмотреть оружие, вносимое на отрезе бархата, многие поднялись со своих мест. Послышался одобрительный гул. Но все смолкло, когда ярл взял меч в свои руки.

–– Отличное оружие, – проговорил он и огладил ладонью блестящее в свете масляных ламп лезвие. – Спасибо сын.

Но тут в зал вошел другой слуга, и он поднес подарок брату Ансгара, Рерику. Вот уж не подходило имя этому подростку: совсем не могучий, а напротив, немощный вид имел. И подаренное оружие в его слабых руках смотрелось чуждо. Но глаза парня загорелись, и за рукоять боевого топора он схватился крепко.

–– Спасибо, брат!

Вокруг снова зашумели, отвлекая внимание Ансгара от Рерика. Оказалось, это поставили перед столом ярла сундук с дорогой посудой.

–– Точно ли все из серебра? – не усидела за женским столом главная на тот момент жена ярла, Гулла.

На десять лет моложе матери наследника, она ловко проникла в свое время в постель ярла, забеременела от него, родила Рерика. Но если Марну ей удалось сместить на роль второй жены, а самой стать первой, то с сыном ее вышла промашка: не благоволили к нему боги – не дали крепкого здоровья, а значит, не судьба была тому править нордами, никогда.

–– Ох, как блестит это блюдо! – руки алчной женщины так и потянулись к сундуку.

–– Сядь, Гулла! – тут же вскипел Тормод. – Знай свое место!

Иногда Ансгару казалось, что отец жалел, что допустил к себе так близко эту женщину, но дело было сделано, ребенка от нее он признал, а Марна тогда уже сама отказалась далее спать с ним.

–– А почему здесь одежда сплошь женская? – протянула своим писклявым голосом первая жена ярла. Вот же заноза, и окрики супруга на нее не очень действовали: так и крутилась веретеном около добычи. Ей велено было сесть за свой стол, а она вытягивала шею к следующему сундуку, который поставили рядом с предыдущим. – Какая богатая шуба. Ой, еще одна! Но они же… маленькие…

Как только прозвучало ее разочарованное «маленькая», перед глазами Ансгара предстала та мелкая девчонка, чье легкое, словно перышко, тельце отнес в свою усадьбу. Вспомнил, что оставил ее лежать на собственной постели в беспамятстве и с горящими щеками. От этого нахмурился и задвигал плечами, а Гулла, похоже, по-своему его поняла.

–– Да не трогаю я тут ничего! Зачем так меня глазами прожигать? Просто нам с Тормодом уже донесли, что вам посчастливилось наткнуться на богатый свадебный обоз славчан. Это же, так понимаю, все сплошь приданное? Невестино! Вот и меха, и душегрейки и рубашки с платьями… и все невозможно маленькое, разве что подростку впору. Что за мелкота та невеста? И не ее ли ты, сынок мой названный, к себе в усадьбу оттащил?

А, правда? Вот и раз! Отчего ему раньше в голову не пришло, что сделал своей именно невесту из того свадебного обоза славичей? Почему-то не думалось так, а все больше, что могла оказаться подружкой или просто гостьей на свадьбе.

–– Видела я, все видела! – продолжала верещать Гулла. – Какое же на ней платье было! Да на нем жемчуга одного на пуд…

Да он же ни о чем тогда думать не мог: кровь кипела, как никогда. Дела не было, кто перед ним, какие выгоды с той особы мог бы получить. И сначала в голову ударила, бесспорно, злость, но потом… какая сила заставила пойти до конца и овладеть девчонкой? От всех своих правил и привычек отказался, накинулся на нее зверем. Но только ли пылом жаркой битвы был опален?.. Нет, не хотел Ансгар думать об этом, не сейчас. Время пира пришло, а не копания в душе. Вот и мотнул резко головой, разгоняя навязчивые мысли.

–– Угомонись, Гулла! – устало подал голос отец.

–– А ну! Живо пошла на свое место, баба! – зарычал на мачеху Ансгар.

Вот его женщина испугалась. Вмиг вся сжалась и отбежала от сундуков с добром на несколько шагов. Потом она бросила косой взгляд на пасынка и решила, что лучше держаться от него подальше, если продолжит так же хмуриться. Потому и пошла к женскому столу.

–– Не сердись на нее, Ансгар, – стал просить за мать бледный Рерик. Парню минула шестнадцатая весна, а выглядел все на треть младше. – Садись к отцу, братик. Он тебя заждался. И давайте пировать. Станем радоваться, что так быстро и удачно закончился твой нынешний поход…

Его голос звучал тихо. И Ансгар различил, как тяжело давалось парню дышать плавно, а не закашляться удушливо.

–– Хорошо, начнем, – слегка хлопнул Рерика по плечу и взлохматил его светлые непослушные вихры. А следом крикнул громко, привлекая к себе всеобщее внимание. – Норды! Кто умеет так же хорошо веселиться, как и воевать?

–– Норды! – рявкнул многоголосо зал.

–– Меду всем! – призвал Ансгар пошевеливаться слуг, разносящих напитки. – И музыка!! Что там, заснули? Почему молчат тальхарпы?

И тут же все встрепенулись, оживились, завозились на лавках, принимая в руки кубки, чаши, рога и плошки с веселящим медом. А одновременно с взлетевшим под потолок зала довольным рокотом мужских голосов басовито зазвучали и смычковые арфы.

–– Так-то оно лучше, – удовлетворенно хмыкнул Ансгар и опустился в крепкое кресло, застеленное серебристой волчьей шкурой.

И рядом с ним моментально встали двое слуг. Один с глиняной миской, наполненной водой, для омовения рук, другой с красивым и емким, наполненным медом до краев серебряным кубком, почти копией того, что держал его отец.

–– Хвала Одину! – провозгласил первый тост ярл, встав на ноги и первым поднесший ко рту кубок.

Все гости последовали его примеру: долго и со вкусом тянули хмельное удовольствие, запрокинув головы и шевеля кадыками. Кто-то выпил мед аккуратно и до капли, кто-то все же окропил им косматые или заплетенные в косы бороды.

–– Скол! За славных воинов, наводящих ужас одним своим появлением, не знающих страха в бою и неизменно побеждающих! – был кинут второй клич приложиться снова к чаркам и кубкам, причем ярл Тормод не дал никому передышки перед ним. – И за моего сына, Ансгара! Надежду нашего клана!