За два месяца работы в лагере Михалыч практически разучился общаться с людьми – полная противоположность работе в такси, где он заговаривал едва ли не с каждым клиентом. Из историй, рассказанных ему пассажирами, вышла бы занимательная книга, чем он и собирался заняться на пенсии, но жизнь распорядилась по-другому. Почему-то он вспомнил одну странную девушку, которую подвозил к морю после выпускного вечера. Её заплаканные глаза. Ей было не более 18-ти, а жизнь уже сделала больно.
Михалыч постучал. Виолетта открыла дверь почти сразу. – Так и знала, что ты зайдёшь, пионэр. – Да я это... электричество проверяю, – почему-то смутился Михалыч. На столе, вокруг чашки кофе, были разложены тетради и отдельные листы с записями. Виола читала. Видимо, она нашла то, что искала. – Что? Не спится? Проходи, не стесняйся, разговор есть. Михалыч переступил порог. Ранее он не бывал в этой комнате, представлявшей из себя нечто среднее между лабораторией, библиотекой и спальней. Словом, личный кабинет врача, куда обычным пионерам вход закрыт. Приём вёлся на первом этаже, а здесь Глеб Валерьянович отдыхал и занимался исследованиями. – Любопытные факты выясняются, те, о которых Глеб мне никогда не рассказывал, – Виола кивнула Михалычу в сторону кресла с предложением присесть, – ты хорошо знаешь историю этого лагеря? – Никогда не интересовался. – Зря, очень зря. Если бы я была писателем-фантастом, то написалабы целую книгу о событиях, которые здесь происходили в августе. – Неужели сюда опустился корабль пришельцев, и они начали похищать пионеров? – иронично спросил сторож. – О, нет. Глеб утверждает, что этого лагеря не существовало, он прибыл сюда из другой реальности, как и все его обитатели. Они пережили ужасные сражения с монстрами, а потом их спасла девочка из Японии и товарищ Генда. – Виола, поздравляю! Вместо исследований доктора ты нашла сценарий театрального кружка! – Тогда как ты объяснишь вот это? Как думаешь, что перед тобой? Виола указала на плавающий в спиртовке то ли шип, то ли коготь длиной не менее метра. – Зуб динозавра! – Нет, это коготь одного из тех существ, которые нападали на лагерь, коготь Тени! Михалыч внимательно посмотрел на Виолу: – Церновна, вам сколько лет? Вы находите в пионерском лагере какую-то кость, записи, я уверен, фантастику детского кружка, и сразу в это верите? Вы же человек науки! Впрочем, благодаря вам, я сам скоро поверю в существование Нэк. – В том то и дело, Миш, – Виола грустно покачала головой, – факты – вещь упрямая, а они говорят об обратном. Есть ли здесь старинный особняк или какой-то полуразрушенный дом? Рядом озеро, ручей и мостик через него? – Нет ничего подобного. Я хорошо знаю территорию. За оградой сразу начинается лес. – И крепости старинной тоже нет? – Возможно, где-то в окрестностях лагеря, за лесом, есть. Я не выходил за его пределы. Там снега по пояс! Но не понимаю, к чему ты клонишь? – Да к тому, что нам нужно найти выход из лагеря. Ведь мы с тобой в ближайшие дни не заснём! Помнишь послание на снегу? – Это Юля написала? – Да. Глеб кое-что записал о боевых способностях Нэк, которые мне не доводилось наблюдать в лаборатории. Они могут как наслать внезапный сон, так и отобрать его. – Вот ещё! С чего ты взяла? Сейчас вернусь в сторожку и усну как младенец! – Тогда почему сейчас не спишь? – С тобой разговариваю. – Очень смешно! Ну, удачи, пионэр! Жду утром в гости! А сейчас я продолжу чтение, если не возражаешь. У тебя же обход территории? Докладываю – в медкорпусе нарушений нет. Виола почему-то вдруг разозлилась и резко встала, открыв дверь. Это был знак Михалычу, что разговор окончен, ему пора покинуть кабинет, как ни нагло выглядело с её стороны. От медкорпуса до сторожки Михалыч дошёл быстро, несмотря на глубокий снег. Слова Виолы звучали как вызов. “Ещё и как усну!” Проворочавшись часа полтора на кушетке, он понял, что заснуть не может. – Ладно, наспор, ради такого дела... Сторож достал последнюю бутылку “Столичной” из опустевшего ящика. Логично было, что всё однажды заканчивается, но чтоб настолько быстро? Неужели за две недели он опустошил ящик водки? “Ладно, по чуть-чуть, чтоб на новый год хватило...” Но водка не действовала. В глаза будто кто-то насыпал песка. Не помогла ни вторая, ни третья стопка. Организм отказывался выключаться. Так, полусидя на кровати, злой, разбитый и не выспавшийся он встретил рассвет. У тумбочки валялась пустая бутылка. Чёртова ведьма в белом халате оказалась права. Видимо, придётся обращаться к ней за снотворным. * * * А утро приходить не спешило. Оно будто специально растягивало вязкий полумрак, не выпуская солнце из его цепких лап. На экране телефона светились цифры 08:35, но за окном сторожки было по-прежнему серо. Сигнал мобильной сети отсутствовал. Михалыч открыл дверь в туманныйрассвет, поскользнулся и упал в снежный сугроб. Холод кольнувшего в лицо снега немного отрезвил. Со стороны медпункта веяло лёгким дымком. – Что опять происходит? Неужели на этот раз Нэка подожгла корпус? – сторож, схватив огнетушитель, поспешил к медпункту. Но всё было в порядке. Виола, укутавшись в свою шубку, сидела на скамейке и ворошила палочкой костёр, над которым на импровизированном вертеле из веток коптился кусок мяса. Михалыча она заметила одним глазом, второй продолжал смотреть на угли, и вяло кивнула, не улыбаясь: – А... пионэр... По её осунувшемуся виду было ясно, что она не спала. – Вообще-то нельзя тут костры жечь, Виолетта Церновна. Пожарная безопасность, – почему-то сторож вновь перешёл на “вы”, обратившись по имени и отчеству, – мне ещё за ваш автомобиль рапорт писать. – А кто сказал шашлычок под коньячок? – доктор всё же сделала попытку улыбнуться, но получилось это весьма натянуто. – Мясо-то где взяли? – А это не совсем мясо, Михаил Александрович, но если хотите, можете попробовать... – Тогда что? – Лучше вам не знать... Аппетит испортите... – Но всё же? Неужели зайца поймали? Или мышь? Или Нэку жарите? – попробовал пошутить Михалыч. – Если уж так хотите знать- это содержимое спиртовки из коллекции в лаборатории Глеба Валерьяновича. Приступ тошноты, усиленный ночным распитием водки без закуски, тут же подступил к горлу. – Тьфу на тебя! Ты что же, собираешься это есть? – О, Миш, поверь, мне и не такое приходилось есть... Угостить? – Воздержусь! Я паштетом позавтракаю. – Зря. Вкусная и полезная пища, без консервантов, в отличие от паштета. Михалыч плюнул и, развернувшись, пошёл на утренний обход. Трудно было понять, разыгрывает ли его Виола или говорит серьёзно. В любом случае, после её слов, аппетит действительно пропал. А день не задавался. Сперва он разбил лампочку на складе, потом чуть не упал с лестницы, и наконец, прищемил палец дверью. Отвёртка вывалилась куда-то в снег, где исчезла с концами. Мешок с песком, которым он хотел посыпать обледеневшую дорожку, порвался. Состояние было крайне разбитое после ночной бессонницы. То и дело сторож поглядывал на экран телефона, но связь не восстанавливалась. Чинить вышку никто не собирался. Никому нет дела до глухого района, в котором находился лишь закрытый на зиму пионерлагерь и маленький посёлок у трассы в 6-ти километрах отсюда. К счастью хотя бы электрический кабель не оборвало! Но “счастье” продолжалось не долго. Электричество погасло ближе к вечеру, по закону подлости, в аккурат, как только стемнело.
Перспектива замёрзнуть к утру без обогревателя Михалыча совершенно не обрадовала. Чертыхнувшись, он полез в гараж запускать дизель-генератор. Для аварийного освещения кое-как хватит, но двухкиловаттные обогреватели не потянет.
По дороге он заглянул в тёмные окна медпункта. Интересно, Виола сейчас там? После утреннего разговора он даже не заглядывал к ней, втайне надеясь, что она исчезнет так же, как появилась.Всё рассказанное ею казалось нелепой выдумкой. Ясно было одно – она вынюхивает что-то в лагере, может быть Глеб Валерьянович сделал выдающееся открытие в медицине, а она из конкурирующей компании, которой нужны его записи. Впрочем, почему-то он потерял всякий интерес к доктору, всё больше злясь от мелких неудач. Единственная радость была в том, что спина не болела весь день, так что он даже мысленно поблагодарил Виолу за чуть не ставший для него смертельным укол.
