LHC

Inc.”, а я курируюэкспериментальный отдел.Из лаборатории сбежало очень опасное существо. И у меня есть все основания предполагать, что оно скрываетсяименно в этом лагере, как однажды пряталось в “Совёнке”. – А говорила, что не веришь в сверхъестественных существ... – Она для тебя сверхъестественное существо, а для нас – обычный геномодифицированный организм – гибрид человека и кошки. Ты знаешь, о ком я говорю. Прибор засёк её датаграмму, она была здесь. – Юля? – Она может называть себя, как угодно. Ты не должен ей доверять. На её счету два убийства в Москве. Я могу показать тебе фотографии тел парней, которые доверились ей. Поверь, зрелище не из приятных. Ты хочешь стать следующим? – Что это за прибор? – “Сновидец”. Нэки используют сны людей, чтобы перемещаться во времени и пространстве. Их не так легко поймать. У Юли появился друг. Сообщник. Такой же Нэка, как она, по имени Валькот. Знаешь кем он был? Начальником безопасности “Чайки”! Жил в этой самой сторожке. А после окончания смены сразу исчез. И неудивительно. Ему нечем стало питаться. Они как вампиры, не могут жить там, где нет людей. Нет людей – нет снов, а значит, у них пропадают способности. Нэка выглядит смущённо и жалко, а на самом деле ты – единственный, кто может вернуть ей силы при помощи своих снов. Как только она окрепнет, сразу убьёт тебя.Глеб оставил некоторые наблюдения, записи о жизни Валькота, которые, возможно, помогут мне выследить Юлю.Оней уже не поможет. – Вы его убили? – Нет, Нэк нельзя убить в том смысле как ты себе это представляешь. Но его способности временно нейтрализованы.Оставшись без поддержки, чувствуя, что её силы на исходе, Юля открылась тебе. Нэки редко вступают в прямой контакт с людьми, только если у них совсем нет выбора. Я опоздала. Забрав твой сон,кошкодевка снова вышла на дорогу. – Что такое дорога? – Никто не знает. Какое-то пространство, грань между жизнью и смертью,мир снов, родной для Нэк. Наша наука слишком несовершенна для ответа на этот вопрос.Выходит, ты там был? – Мы шли по дороге с Юлей... Мне было очень хорошо. Вокруг царило лето…Она говорила о библиотеке. Мы куда-то спешили. Потом увидели горящий автобус! Там... там были люди... Михалыч вскочил. На него нахлынули эмоции. – Вилоа, мне надо туда, надо их спасти!!! – Тише, тише... успокойся... это всего лишь сон... Михалыч заметался по сторожке, но Виола схватила его за руку и силой усадила на кушетку. Затем открыла саквояж и извлекла “сновидец”. – Смотри сюда. Сейчас ты всё поймёшь!Но сон – это не фильм. Его нельзя полноценно записать и просмотреть на экране. Кроме образов и картинок ты чувствуешь запахи, слышишь звуки. Испытываешь боль, радость, счастье, грусть. Разработка совершенствуется, но мы не владеем и сотой частью технологий Нэк. Виола включила прибор, что-то нажала, выбрала дату и время. На экране был лишь зернистый шум. – Нам не важно, что ты сейчас видишь, – комментировала Виола, – гораздо важнее, в каком канале реальности ты в данный момент находишься. Вот эта красная точка, отслеживает твои координаты. Сейчас ты в гамма. – Что? – Мы считаем, что, засыпая, человек совершает переход между мирами. Вот смотри, рядом с тобой Нэка. Вы двигаетесь, и вдруг что-то происходит. Точка пульсирует, тебе страшно. Или больно. Здесь показатели твоего пульса – они растут, ты кричишь. Ты видишь... (Виола пощелкала кнопками) огонь... что-то горит... – Достаточно! – чуть не закричал Михалыч. Виола выключила и спрятала прибор. – Прости.И успокойся, это всего лишь проекция твоего сна. Однажды мы, люди, научимся видеть сны, которые нам нравятся, которые сами захотим. Даже превзойдём в этом Нэк. Но в лагере их уже нет. Явыполнила твои условия, взамен ты пообещал не звонить Семёну до моего отъезда и показать записи Глеба в медкабинете. За свою должность не волнуйся – Семён всё равно узнает, что я здесь была, а ты действовал исключительно в рамках должностной инструкции, проверив мои документы и записав визит в журнал, если не считать (Виола кивнула на пустые бутылки под столом) что мы с тобой немного отдохнули.Как только я прочту записи, сразу уеду. – Зачем ты мне сделала укол? Этот вопрос заставил Виолу нервничать. Она поёрзала на стуле, облизав пересохшие губы, но всё же начала. – Открывшись тебе, Нэка стала твоим хранителем. В надежде засечь её канал я вколола тебе повышенную дозу снотворного, ожидая, что она придёт тебя спасать. Но что-то пошло не так, и вместо этого ты сам попал на дорогу, в её мир. С трудом мне удалось тебя откачать. Михалыч глядел в окно, пытаясь переварить услышанное. Какие-то лаборатории, эксперименты, Нэки... Нет, всё это было за гранью понимания обычного сторожа. – Значит, я чуть не умер? И ты меня использовала? Чем ты тогда лучше Нэки? Доктор помолчала, опустив голову, затем произнесла:

- Мне нужно поймать тварь любым способом. Прости, что впутала тебя в эту историю, я лучше поеду… Разреши мне переодеться? – Виола многозначительно посмотрела на дверь.

Михалыч вышел на улицу, пытаясь собраться с мыслями. В принципе, ничего не мешало сейчас закрыть дверь снаружи, заперев в сторожке доктора, немедленно позвонить Семёну или вызвать полицию. Пусть во всём разбираются.Слишком уж невероятным казался рассказ Виолы. В то же время он готов был в него поверить. А вместе с тем ещё раз оказаться среди летних трав на асфальтовой дороге, где ему было так хорошо. Может быть, стоило ещё раз встретиться с Юлей и расспросить её обо всём? Но если она,со слов Виолы, хладнокровный убийца, которому чужды сострадание и жалость? Впрочем, за возможность снова оказаться в Ялте, встретившись с Анжелой, Михалыч готов был отдать жизнь. Даже если это окажется всего лишь сном, который в силах подарить только Юля. А смерть... Смерти он не боялся, потому что в его жалком существовании не было никакого смысла, кроме ящика “Столичной” и воспоминаний об ушедших днях.Но пока Виола здесь, Юля не появится, так что чем быстрее уедет доктор, тем больше вероятности вновь встретиться с кошкодевочкой. Как бы нелестно она о ней не отзывалась, но в глубине души сторож почему-то симпатизировал детской наивности и простоте Нэки. А ещё она была красива. Впрочем, Виола тоже ничего... Он вспомнил её странные глаза, глядевшие на него ночью, но тут же отогнал эту мысль. Что-то пугало и завораживало в них одновременно. “Интересно, а могу ли я однажды влюбиться?” Стоп! На этом месте его размышления прервал густой чёрный дым, валивший из-за ворот. – Только этого мне не хватало! – чертыхнулся Михалыч, и, по колено утопая в глубоком снегу, поспешил ко входу в лагерь. Отперев калитку, он увидел пылающую машину Виолы и тут же вспомнил горящий автобус из своего сна. Сторож понял, что тушить автомобиль бесполезно, но всё же бросился за огнетушителем, как того требовали правила пожарной безопасности. К тому времени, как он вернулся со склада, волоча за собой по два огнетушителя в каждой руке, пламя уже притихло, салон выгорел дотла. – Твою ж мать! – выругался сторож, набирая номер Семёна. Сигнала сотовой сети не было. Или телефон сломался или какая-то проблема с вышкой после урагана. Михалыч, спотыкаясь и падая в снег, побежал в сторожку. Ворвавшись в комнату, он застал Виолу, причёсывающуюся перед зеркалом, ис ехидной улыбкой произнёс: – Ну-ка, Церновна, посмотри на свой телефон. У тебя есть связь? Достав смартфон, та взглянула на экран. – Нет. – Замечательно! А теперь я предлагаю совершить небольшую пешую прогулку ко входу в наш прекрасный лагерь... С этими словами Михалыч схватил ничего не понимающую Виолу, выволок на улицу и чуть ли не силой потащил к воротам. Та пыталась вырваться и безуспешно отбивалась: – Прекрати, что это всё это значит? – А значит это, дорогуша, то, что ты застряла здесь до приезда Семёна, то есть, как минимум, до воскресенья. И коротать нам здесь “три дня и три ночи, и шашлычок под коньячок вкусно очень”... Словом, как Адам и Ева в раю. Только вместо пальм тут снега по колено. С победой вытолкнув Виолу за калитку к остаткам догорающей машины, сторож громко произнёс: – Вуаля! Каламбия пикчерс представляет! Рядом с машиной, на выжженном и почерневшем от пепла снегу было коряво выведено: «За Валькота! Нет автобуса – нет снов!» На лице доктора одновременно застыли три выражения – удивление, ужас и ненависть. Глаза стали непробиваемо-холодными, будто стеклянными. Но вместо ожидаемой истерики, врач быстро взяла себя в руки. Сквозь зубы процедила лишь: – Ну, тварь, подожди у меня! Недолго тебе осталось разгуливать! Затем она повернулась к Михалычу и как-то обескуражено, опустив голову, произнесла: – Миш, мне холодно. И больше ничего не говоря, зашагала к сторожке. Её слова как-то сразу растопили злость Михалыча, ему даже на минуту стало жаль девушку, и он поплёлся за ней, раздумывая как быть дальше. Зайдя в помещение, растерянная Виола достала банку паштета и несколько печений из саквояжа, выложила на стол. – Вот, всё, что есть. Раздели, как считаешь нужным. Я не пропаду. Поверь, я не жажду встречи с Семёном, но выбора у меня нет. Возможно, связь появится до его приезда, и я вызову такси. – Машины, моя дорогая, ездят только по трассе, и то, если нет снега, а до неё 6 километров. Я бы вышвырнул тебя из лагеря прямо сейчас, но не могу так поступить с человеком. Не понимаю, во что ты меня впутала?! Сегодня Нэка сожгла машину, завтра подожжёт лагерь! – Я же говорила тебе, что это очень опасное существо! Уверена, ей каким-то образом удалось повредить вышку мобильной связи. Но это лишь цветочки по сравнению с тем, что нас ожидает дальше. Однако, Михалыч не слушал: – Жить будешь на втором этаже медкорпуса. Обогреватель и одеяло тебе выдам, но в сторожку не вздумай даже заходить.Узнаю, что записываешь мои сны – разобью твою машинку нахрен! Гоняйся за своими Нэками, но без меня. Тебе ясно? Виола послушно кивнула. * * * Полночь давно пролетела, но сон всё не шёл. Михалыч ворочался с боку на бок, включал и выключал телевизор, мысленно “считал овец” – ничего не помогало. Единственным средством оставалась “Столичная”, но он твёрдо решил не пить, пока происходят эти странные события. Впрочем, было и другое средство – Нэка. Несмотря на всё сказанное Виолой, Михалычу не хотелось верить, что эта маленькая хрупкая девочка- серийный убийца. Поджечь автомобиль – одно, но, чтобы убить человека? Мысли то и дело возвращались к дороге и запаху летних трав. Сторож вышел на крыльцо, вдохнул холодный воздух. Сегодня погода выдалась необычайно ясной – искрящийся снег отсвечивал в лучах почти полной луны, и его отблески серебрили загадочным светом постройки лагеря. Нечто таинственно-сказочное творилось вокруг, приближался новыйгод. Невольно Михалыч вспомнил веселье шумного корпоратива в IT-отделе, а затем – самую лучшую ночь, их ночь в Никополе, оставшуюся где-то там, позади времени, в той лучшей жизни. Скучал ли он по ней? Сперва да, потом тоже да, а потом пришла какая-то отстраненность, понимание того, что Анжела уже никогда не вернётся. Были мысли покончить с собой, когда, подсев на бутылку, он потерял работу. Ему пришлось взять себя в руки и устроиться в такси, но в конце концов, алкоголь подвёл. И тогда он ушёл работать охранником в “Чайку”. Но было это уже не в Крыму. Временами казалось, что он сможет начать всё заново, с другой девушкой, но в итоге оказывалось, что жизнь не такая простая штука. Как сейчас он помнил этот страшный момент. Пустое шоссе, поворот на Ласпи. Возникшие из ниоткуда в темноте фары, жуткий скрип тормозов, звон бьющегося стекла, скрежет металла и табличка “Маршрут 410”. В окне медкорпусагорел свет. Церновна не спала. Или уснула, не выключив свет. Должностные обязанности сторожа предписывали проверить этот факт, однако, лишь официально. На самом деле доктор была сейчас единственным человеком, с которым можно хоть о чём-то поболтать. Так внезапно нахлынувшая злость на Виолу прошла, уступив место, скорее, любопытству.Вместе с любопытством проснулось что-то ещё, дремавшее несколько лет глубоко под сердцем, но он не решался себе в этом признаться. Что это было за чувство? Нежность? Привязанность? Или нечто большее?