Камбис стремительно обернулся к нему; готовый ударить, отшвырнуть. Но Уджагорресент, не ослабляя своей хватки, напряженно зашептал что-то персу на ухо: ему удалось завладеть вниманием Камбиса, и тот слушал довольно долго.

Брови царя приподнялись, пока Уджагорресент говорил, он изумленно замер… потом улыбнулся и кивнул своему египетскому приближенному. На лицо царя царей вдруг снизошло какое-то новое удовлетворение, а черные насурьмленные глаза заблестели радостью ожидания.

Камбис коротко ответил Уджагорресенту что-то, неслышное для персов, потом опять сел, расправив свои одежды. Пока царь и царский казначей шептались, невеста и другие египтянки уже исчезли.

Нитетис опять вышла в зал, переодевшись в белое платье из плотного льна: второй степени прозрачности, как говорили египтяне, скрывавшее ее прелести, но обрисовывавшее фигуру. Платье было перехвачено тяжелым серебряным поясом с алыми кистями. Волосы Нитетис, однако, не покрыла, хотя и заплела их в тугие косы, сбегавшие по спине. В ушах покачивались тяжелые серьги. Глаза Априевой дочери были подкрашены меньше обычного – хотя, конечно, о краске для лица египтянка забыть не могла.

Царь немедленно встал ей навстречу и спустился с помоста; и Нитетис стремительно, как гибкий тростник, склонилась к его ногам: она прижалась губами к лодыжке нового повелителя Та-Кемет, к алым шелковым шароварам. Но Камбис, нагнувшись к девушке таким же быстрым движением, поднял Нитетис на ноги и перехватил ее руку, вознеся вверх, как вчера, когда невесту представляли ему. Владыка персов улыбался: он просто светился изнутри.

Камбис возвел Нитетис на помост и усадил рядом с собой, справа от себя. Хлопнув в ладоши, приказал принести ей вина и еды, как себе.

Уджагорресент уже спустился с помоста, где сидели новобрачные, и смотрел на Нитетис снизу вверх, улыбаясь и молитвенно сложив руки: губы царского казначея что-то шептали.

Когда Нитетис выпила из своего кубка, Камбис также приложился к нему. Потом царь и его невеста встретились глазами и долго смотрели друг на друга, улыбаясь: Нитетис зарумянилась, и Камбис нежно коснулся ее пылающей щеки и золотой серьги в виде солнца.

Потом Нитетис встала и, склонившись к царю, что-то ему сказала. Он ласково кивнул, а дочь Априя спустилась с помоста и, ни на кого ни глядя, быстрым шагом покинула зал. Камбис не удерживал ее и не выказывал больше нетерпения, но неотрывно смотрел вслед Нитетис; и с губ его не сходила улыбка.

Спустя совсем небольшое время Камбис тоже встал и, откинув назад волосы, вышел из зала следом за невестой. Персы возбужденно заговорили, толкая друг друга в бок и переглядываясь.

Уджагорресент на глазах у всех оставшихся уткнулся лицом в пол и прошептал молитву матери богов.

Светильники Ахура-Мазды горели всю ночь, и люди еще долго пили и славили царя и его молодую жену. А Уджагорресент скоро покинул зал и, потребовав свои носилки, отправился домой: в Саисе он жил на земле, принадлежащей храму богини. Там он и Нитетис могли найти лучшую защиту.

Утром царский казначей пошлет во дворец, узнать в точности, как все совершилось… но не слишком рано.

Нитетис приехала домой на носилках на закате следующего дня. Поликсена, ожидая ее, в одиночестве сидела на террасе, не отрывая глаз от солнечного бога; при виде госпожи она вскочила, с грохотом уронив стул.

Царица Обеих Земель стояла в дверях, устало и радостно улыбаясь; она молча раскрыла объятия. Поликсена устремилась к ней, и подруги обнялись.

Потом Поликсена провела госпожу к креслу, поддерживая под руку, и усадила. Нитетис поморщилась, опускаясь на сиденье, но потом по ее лицу опять разлилась счастливая улыбка. Она откинула голову на спинку кресла.

- Эту ночь мы проведем вместе… потом еще долго не выдастся такой возможности, - истомленно произнесла божественная дочь, прежде чем Поликсена успела что-нибудь спросить.

Эллинка сглотнула.

- Как все прошло? – воскликнула она. Почувствовала, что краснеет под устремленным на нее взглядом повелительницы. – Было больно? – она понизила голос до шепота.

Нитетис медленно склонила голову. Потом глубоко вздохнула: выражение удовлетворения не покидало ее лица.

- Было немного больно, конечно… но теперь я понимаю, отчего женщины, беря мужа, становятся ненасытными, - сказала она. – Я никогда бы не подумала…

Нитетис запнулась и рассмеялась, прижав ко рту ладони, сложенные лодочкой. Когда она отняла руки от лица, стало видно, что египтянка тоже покраснела до ушей, несмотря на все их прежние забавы и разговоры. Потом она взглянула на подругу и поманила ее к себе пальцем: как видно, даже ей и даже наедине с нею Нитетис могла рассказать о своей брачной ночи с царем персов только вполголоса.

Поликсена быстро встала и придвинула свой стул к креслу царицы. Она опять села рядом и нагнулась к ней.

- Ты знаешь, что мы в таких случаях используем оливковое масло… ну а персы и греки используют его еще и для другого, - усмехнулась Нитетис. – Но Камбис попросил, чтобы я сама… смазала себя… и смотрел!

Поликсена ахнула, прижав ладонь ко рту.

- Артемида!..

- Потом царь повалил меня на постель, но не спешил меня взять. Он целовал меня и ласкал ртом везде, все мое тело, будто хотел всю распробовать и съесть… я чуть не обезумела, разметавшись по кровати, и уже не помнила, кто со мной и что делает. Потом это случилось! Совсем не так, как с тобой… и да, женщины могут жаждать этого и становиться ненасытными, - прошептала Нитетис, сжав руки и вся трепеща от воспоминаний.

Поликсена уткнулась лбом в ее плечо, разделяя стыд и восторг подруги. Нитетис обхватила ее голову горячей ладонью.

- Он скоро уснул, рядом со мной… а я не спала долго, но потом тоже смогла уснуть рядом с ним. А утром проснулась одна. Мой муж не будил меня.

Нитетис рассмеялась в необыкновенном восторге от сознания такой заботливости.

- Когда я встала и вышла из спальни, Камбис ждал меня в пиршественном зале. Сегодня мы там были вдвоем, не считая рабов и стражи. Мы завтракали вместе, и долго разговаривали.

- О чем? – воскликнула Поликсена.

- Ему интересно все узнать обо мне, но мне пока не хватает персидских слов… и приходится выбирать слова, - усмехнулась Нитетис. – Надеюсь, царь царей еще не понимает, когда я выбираю, а когда затрудняюсь…

Поликсена взяла ее за руку.

- А потом что?

Нитетис пожала плечами.

- Потом, как видишь, царь отпустил меня домой. Сказал, чтобы я сейчас же начала собирать свои вещи и слуг: мы возвращаемся в город Птаха, где станем владыками Та-Кемет перед всем народом и перед персами…

Царица стала очень серьезной, глядя на подругу.

- Собирайся, филэ.

========== Глава 30 ==========

Спустя шесть дней великая царица сидела в одиночестве в комнате для приемов на женской половине саисского дворца, которая прежде принадлежала главной царице Амасиса - Нехт-Баст-ероу, дочери верховного жреца Птаха, сейчас оплакивавшей мужа в Мемфисе. При царице была Астноферт, стоявшая за ее креслом и мерно обмахивавшая госпожу опахалом: но и только. Нитетис медленно пила вино, погруженная в раздумья; лишь иногда ее руки сжимались, выдавая нетерпение.

Наконец в коридоре за высокими двойными дверями раздались быстрые гулкие шаги, и Нитетис тут же приподнялась в своем кресле-троне, поставив кубок на столик.

Двое стражников-египтян по сторонам полуоткрытых дверей посторонились, распахивая их шире, и вошел казначей бога.

Нитетис радостно улыбнулась, она протянула руки, чуть не вскочив с места… но усилием воли удержалась в своем кресле черного дерева. Уджагорресент, так же улыбаясь и глядя возлюбленной воспитаннице в лицо, приблизился к креслу-трону и, преклонив колени, поцеловал переплетенные позолоченные ремешки одной из закрытых на носках сандалий царицы.

- Царский казначей, почему ты сегодня не в персидском платье? – спросила Нитетис.