- Я его приведу, - решительно ответила Ианта.
Ианта привела сразу Мелоса и Делия - оказалось, что молодой слуга последовал совету царицы и упражнялся в стрельбе с солдатами; несмотря на кожаный щиток, он успел ободрать себе руку тетивой. А Мелос принес посох черного дерева, с костяным набалдашником в виде головы барана, и положил царице на постель.
Мелос был бледным, уставшим… но Поликсена увидела, насколько старше и значительнее ее зять сделался за эти дни.
Он поцеловал ее.
- То, что ты жива, заставляет меня заново уверовать в богов.
Поликсена усмехнулась.
- Прошу тебя, расскажи мне, что происходит за стенами дворца, прежде чем я испытаю эту палку.
- Это жезл, - Мелос, казалось, слегка обиделся. Потом он как мог подробно доложил обстановку; но рассказал немногим больше Делия. Никто еще не обнажал оружия, но и греки, и персы уже истомились ожиданием битвы. Не сегодня-завтра все случится.
- Сказать по правде, я рад, что ты в это время будешь под защитой дворцовых стен, - откровенно сказал Мелос.
Поликсена погрозила ему пальцем.
- Но это не отменяет твоей обязанности докладывать мне обстановку…
Мелос помог ей поучиться ходить, опираясь на посох; потом нога разболелась нестерпимо, и Поликсена вынуждена была вернуться в постель. Она выпила маковой настойки и попросила прислать к ней Фрину.
Потом Мелос, извинившись, ушел - теперь ему пришлось замещать царицу во многих делах. Но к ней пришла дочь, и вечер шестого дня наступил незаметно.
А утром седьмого дня Делий прибежал к царице с известием, что началось морское сражение в Гераклейской бухте. Корабли царицы, команды которых состояли из ионийцев, управляемые персидскими кормчими и триерархами, с персидскими воинами на борту, вступили в бой с греческим флотом.
- Афиняне приняли на себя первый удар, - рассказывал Делий, сжимая и разжимая кулаки в волнении. - Но что происходит теперь, я уже не знаю…
Поликсена кивнула.
- Хорошо. Отправляйся снова в город, но за стены не выходи. Новости будут передаваться быстро - и если услышишь о переломе в ходе битвы, бегом ко мне!
Делий поклонился и убежал. Поликсена осталась ждать в обществе служанки. Это было тяжелее всего.
========== Глава 191 ==========
Персы в морском сражении были разбиты наголову. Это означало, что больше двух десятков кораблей Поликсены было потоплено, а из греческих кораблей - только семь. Перехватить управление, как предлагал Мелос, ионийцам удалось только на четырех кораблях; а потом, когда они сшиблись с афинянами, все военные хитрости были позабыты, и осталась только одна задача - уцелеть, сокрушив противника. Калликсен не зря считался лучшим из греческих навархов, который, к тому же, успешно пиратствовал в чужих морях: ему удалось растянуть свои корабли цепью, заперев выход из бухты, а потом окружить вражеские триеры и погнать их прямо на камни. Он лучше персов изучил прибрежные воды. Три ионийских корабля разбились вдребезги, и когда остальные согнали в кучу, сражение превратилось в бойню…
Вода в гавани покраснела от крови, а дно усеяли мертвые тела в чешуйчатых азиатских доспехах и греческих панцирях. Скоро, в такую жаркую пору, отравленная вода начнет испускать губительное зловоние. Но пока никто не думал об этом - противники уползли зализывать раны.
Греки торжествовали: многие в этот день напились пьяными, несмотря на строгое запрещение старших. Еще и потому, что ионийцы не подпускали их к реке, а найденных к югу от города источников было недостаточно, чтобы утолить жажду целого войска. Пришлось урезать и солдатский паек.
- Я рад хотя бы тому, что долго это не продлится, - хмуро сказал Никострат Диомеду. Друзья сидели в стороне от всех.
- И царица жива, - напомнил фиванец. Это было объявлено на третий день, по приказу Мелоса, который продолжил переговоры с греками от имени Поликсены.
- Если только персы не скрывают ее смерть, - сквозь зубы ответил Никострат. - С них станется.
Его спартанцы, седьмой день слонявшиеся по берегу без дела, были все как один трезвы - и злы как цепные волки. Им не терпелось в бой. За эти дни Никострат опять отдалился от своих воинов - во многом благодаря тому, что ионийская наместница, перед тем, как ее подстрелили, всех заставила усомниться в себе и своих намерениях…
- Потерпи еще немного, филэ, - Диомед приобнял его, и Никострат не воспротивился: он сидел как каменный, рассматривая свои руки.
- Скоро мы войдем в город! Может быть, уже завтра!
Никострат кивнул - он неотрывно глядел на шрам, оставшийся ему на память о детской клятве, данной тени отца.
- Я рад, что войдем. Даже если не выйдем.
Мелос сам рассказал царице о поражении, не жалея красок: он метался по спальне Поликсены, забыв о ее состоянии, повысив голос до крика.
- Я так и знал, что афинянин нас побьет, чтоб нам всем провалиться в Тартар! И то же будет на суше!..
- А ну-ка тихо! - осадила его Поликсена, которая от таких новостей даже забыла о своих страданиях. - Что именно будет на суше, чего ты испугался?
Мелос медленно повернулся к ней, словно не понимая, о чем речь.
- Я испугался?..
- Ты забыл, что в этом сражении греки побили персов? - спросила Поликсена.
- Нет, не забыл, - Мелос помотал головой, в упор глядя на нее своими карими обличающими глазами. - Я только что прискакал с места побоища, царица. И я видел, как много убитых ионийцев приходится на каждого перса. Сколько могли мертвецов вытащили на песок, чтобы не заражать воду… Очень жаль, что ты не можешь сама подсчитать трупы своих солдат, прежде чем их свалят в общую могилу!
- Да, жаль, - подтвердила Поликсена. Она сохранила хладнокровие, глядя зятю в лицо; только немного побледнела.
Мелос поперхнулся.
- Прости. Конечно, тебе не следует такого видеть, - глухо сказал он.
Поликсена улыбнулась уголками губ.
- Скоро увижу. Я думаю, греки пойдут на приступ уже завтра, а город долго не продержится. Не потому, что не смог бы… а потому, что таких, как она, найдется много.
Поликсена показала на свое забинтованное бедро, выступавшее под хитоном. Мелос понимающе кивнул.
- Многие из наших не пожелали отказаться от первоначального замысла, а меня считают изменником. В конце концов, чтобы открыть ворота, достаточно всего пары человек…
- А что Мануш? Тебе известно, чем он занят? - спросила Поликсена.
Мелос мотнул головой.
- Мы и прежде редко встречались и редко советовались, ты знаешь… а теперь он действует полностью по своему усмотрению. Стражники на стенах и при воротах - все ионийцы, персы засели внутри.
Мелос мрачно задумался.
- Я видел Мануша на берегу после битвы, он говорил со своими уцелевшими воинами… Я хотел подъехать, чтобы посоветоваться, но перс посмотрел на меня и на моих спутников как на пустое место… Его охрана натянула луки, когда мы приблизились.
Иониец улыбнулся.
- Мне сейчас думается, что если бы я не повернул назад, нас бы перебили прямо там и побросали на дно - на мелководье, к тем, чьи тела сейчас объедают рыбы.
Поликсена сдвинула брови.
- Мне ты этого не говорил! Какая неосмотрительность!
Глядя в ее лицо, Мелос понял, что мысли царицы приняли неожиданный оборот.
- Тебя они могли бы прикончить, если ты разозлишь их, и ты очень неразумно нарывался. Меня - нет. Пока еще нет, - сказала она.
Поликсена задумалась на несколько мгновений.
- Грекам я в таком виде показаться никак не могу. Если они и признают царя, то только как сильного военного вождя… и они совсем не знают меня; а будучи женщиной, я для них слишком ненадежна. А вот с Манушем нужно поговорить незамедлительно, еще до заката!
Мелос не успел ничего возразить. Поликсена хлопнула в ладоши, приказывая подать себе одеваться и приготовить носилки.
