Художник посмотрел в густо подведенные темные глаза коринфянки. Поликсена улыбалась, но ее глаза - нет.

- Хайре, дорогой, - сказала царица.

И Менекрат устремился к ней и обнял, раньше, чем понял, что делает. Поликсена крепко прижала к себе художника, и он изумился, как сильны ее руки. И все ее благоухающее тело было твердым как бронза, только груди полные и упругие!

Царица поцеловала гостя в зардевшуюся щеку.

- Я очень тебе рада, - сказала коринфянка. - И Артазостра тоже.

Менекрат отвлекся от царицы, вспомнив о ее спутнице. При живом муже скульптор видел эту персиянку всего один или два раза; но ошибиться не мог.

Теперь ее черные как ночь волосы были прикрыты шелком лишь частично, а у висков покачивались золотые подвески. Так же густо накрашенные, как у Поликсены, глаза пристально следили за гостем. Тот во второй раз едва сдержал изумление, увидев, что и на щеках Артазостры тоже голубые узоры.

Опомнившись, он низко поклонился обеим женщинам.

- Какая честь для меня!

Поликсена сделала гостю знак сесть. Сама села следом, и Артазостра тоже.

- Больше никого не будет, - сказала царица. - Только мы. С Тураи ты свидишься позже.

Она взглянула на свою подругу. Твердо, ласково и значительно; но Менекрату показалось, что во взгляде, которым обменялись эти женщины, промелькнуло какое-то безумие. Что же они пережили вместе, и что их связывает?..

Он скрыл свое смущение, опустив глаза; но затем взгляд его задержался на цветочном узоре, окаймлявшем гиматий царицы. Поликсена тут же заметила.

- Тебе знаком этот орнамент?

Теперь она больше не улыбалась. Менекрат вдруг понял, как себя чувствовали люди, которых приводили на суд этой женщины.

- Да, знаком, царица.

Поликсена едва заметно кивнула; потом хлопнула в ладоши.

- Рассказывай! И пусть нам наконец принесут сладости и вино.

Она снова улыбнулась, всего лишь на мгновение.

- Твоя жена и сын поели, вымылись и сейчас спят, твой слуга тоже. Потом я расспрошу и их.

Менекрат с облегчением улыбнулся и поблагодарил.

Принесли вино, и к нему изюм, сушеные абрикосы и финики; а еще медовые лепешки с миндалем и кунжутом. С наслаждением откусив лепешку и запив вином, Менекрат принялся рассказывать. Начал не с описания Атоссы и ее двора - об этом Поликсене, должно быть, давно в подробностях поведал Тураи. Менекрат перешел сразу к истории своего пленения.

Поликсена слушала очень внимательно, не упуская ни единого слова. А художник неожиданно почувствовал стеснение. Он рассказал, как провел больше полутора лет в плену, гораздо быстрее, чем думал. Что нового могла узнать царица Ионии из его рассказа? Историю каждой статуэтки, каждой пряжки, которые он сделал для великого евнуха?..

Поликсена неожиданно прервала Менекрата, подняв руку.

- Достаточно. Я вижу, что ты бедствовал меньше, чем можно было ожидать.

Менекрат покраснел, спеша досказать главное.

- Бхаяшию казнили, и мы с Шаран и Артембаром смогли бежать. Нам помогли случайные караванщики.

- Случайные?

Это Поликсену заинтересовало гораздо больше, чем другое. И Менекрат был вынужден в подробностях описать своих освободителей. Царица была разочарована, не разгадав в этом никакого заговора.

- Что ж, ты счастливец, Менекрат из Милета. Ты все-таки вернулся домой.

Менекрат впервые обратил пристальное внимание на свою собеседницу и задумался о ней. Да, он просил жену Дария за эту женщину; но его самого натолкнул на подобную мысль Тураи! Он бедствовал, терпел унижения - но куда меньшие, чем многие азиатские пленники. А Поликсена за эти несколько лет лишилась и обожаемого брата, и супруга, потеряв их одновременно! Менекрату не хотелось даже представлять, каково это - одной женщине нести на своих плечах заботы всех ионийцев…

Ему захотелось сказать коринфянке что-нибудь ободряющее, сочувственное. Но он вовремя понял, как неуместно это будет: по прошествии стольких лет соболезновать царственной женщине в столь великом горе.

Если не упоминать еще и о смерти Нитетис. Менекрат очень надеялся, что Поликсена не заподозрила об их короткой любви.

Трапеза окончилась в молчании. Поликсена ела мало, больше для приличия; Артазостра тоже. Хотя обычно персиянка, должно быть, любила поесть. Но сейчас ее гораздо сильнее занимал гость. Менекрату показалось, что дочь сатрапа Аршака его повесть заинтересовала больше, чем Поликсену.

Уж не знала ли ее семья бесславно погибшего евнуха Бхаяшию?.. Ведь Артазостра родом из большого и благородного сузского семейства!

Но, закончив есть, художник был больше не в силах думать. У него закрывались глаза от усталости.

Хозяйка заметила это раньше, чем Менекрат вынужден был нарушить приличия.

- Да ты совсем спишь! Идем-ка, я тебя провожу в постель.

Менекрат услышал отзвук шагов и ощутил теплое благоуханное дуновение; а потом неожиданно крепкая рука ухватила его под локоть. Он понял, что сама царица поднимает его из кресла.

- Прошу твое величество простить меня, - выговорил он.

Поликсена засмеялась: ее смех доносился точно сквозь воду.

- Давай, шагай! Отсюда недалеко!

Пока они шли по коридору, Менекрат стряхнул с себя сон и перестал опираться на руку царицы. Беспокойство за семью взбодрило его.

Поликсена остановилась у двойных дверей, которые вели, несомненно, в господскую спальню. Царица сама открыла дверь и показала внутрь.

- Видишь? Вот на кровати спит твоя жена с ребенком. А ваш мальчик лег рядом на полу. Я оставила им жаровни, сегодня прохладно.

При красноватом неровном свете, который давали угли, Менекрат разглядел черную голову жены на высоко взбитой вышитой подушке. Шаран, должно быть, никогда в жизни так не спала. К ее плечу прильнула пепельная головенка Элефтерая.

Артембар лежал у кровати на тюфяке, укрывшись до подбородка белым шерстяным одеялом. Чтобы лечь к жене, придется переступить через него, подумал Менекрат.

Он облегченно посмотрел на Поликсену.

- Ты так добра, госпожа!

Царица пожала ему локоть.

- Всех, кого я люблю, настигает внезапная смерть. Надеюсь, ты переживешь завтрашний день, - неожиданно сказала она.

Менекрата мороз подрал по коже от этих слов и от выражения ее глаз. Но он молча поклонился.

Войдя в спальню, эллин снял гиматий и разулся, стараясь не шуметь. Гиматий бросил на спинку кресла.

Взбираясь на кровать к жене, он чуть не споткнулся об Артембара; но тот не почувствовал. Шаран что-то жалобно пробормотала, когда муж погладил ее по волосам.

Менекрат устроился рядом с персиянкой и, укрывшись общим покрывалом, поцеловал сына.

- Все будет хорошо, - прошептал он своему малышу.

А потом заснул крепко и безмятежно. Угли в жаровнях тлели еще долго.

========== Глава 109 ==========

Скульптор пережил завтрашний день, и много последующих дней под небом его покоренной Ионии протекло для него мирно и радостно. Менекрат прогостил во дворце недолго, а когда набрался сил после путешествия и почувствовал в себе смелость, попросил у царицы дозволения вернуться в свой покинутый дом при мастерской, который остался нетронутым. Поликсена не препятствовала - и, зная, что художнику с семьей совсем не на что жить, дала ему ссуду на первое время.

Менекрат обязался вернуть долг своими изделиями, и быстро покрыл его. Он был дорогим мастером, и скоро все нелицеприятные слухи, которые поползли о вернувшемся пленнике, сменились возросшим восхищением перед его искусством. Теперь он был не только скульптором, но и ювелиром-камнерезом. Скоро Менекрат принес жене то самое довольство, которого она жаждала.

Нрав Шаран смягчился от этой заботы, и эллин по-настоящему радовался на свою жену. Шаран согласилась обвенчаться с ним по обычаю Ионии, но потребовала, чтобы он объявил всем приглашенным, что по персидскому обычаю уже на ней женат.

- Не желаю, чтобы нашего сына позорили слухи, что он незаконный! - заявила персиянка.