========== Глава 91 ==========
На площадь, куда привезли тело правителя и мужа его сестры, набилась половина города. Анаксарх предвидел намерение госпожи, выйти к этой толпе, и успел присоединиться к Поликсене со своими людьми, а также скликнуть дворцовых стражников.
Поликсена, шагавшая быстро, с отрешенным лицом и помутневшим взглядом, словно бы даже не заметила своих охранителей. Сын, которого она вела за руку, скоро отцепился и пропустил мать вперед: Никострату пришлось почти бежать, чтобы поспеть за широким шагом матери и за взрослыми воинами. Анаксарх, бдительно смотревший за царевной и ее сыном, время от времени придерживал мальчика за плечо, чтобы тот не отстал.
Еще до того, как Поликсена со своей охраной достигла площади, в уши ей ударил слитный звук, многоголосье беснующейся от горя и раздираемой ненавистью толпы, - и царевна остановилась. Впервые на ее лице отразился страх: Поликсена посмотрела на Анаксарха.
- Еще можно вернуться, госпожа, - серьезно сказал рыжий иониец.
Взгляд темных глаз Поликсены перебежал на дворцовых стражников, троих эллинов, потом остановился на бледном сосредоточенном лице сына. Сестра сатрапа покачала головой.
- Нет, - сказала Поликсена. - Я должна увидеть их! И я должна их похоронить! По нашим законам!..
И на лице этой вдовы и сестры, потерявшей брата, впервые отразилась какая-то свирепость.
Она вновь стремительно зашагала вперед - по улице, вдоль которой росли сады, скрывавшие мирные дома горожан. Все эти сады молчали, а дома, должно быть, стояли пустые: добрые граждане Милета собрались сейчас на площади, глядя на тело своего правителя, и были далеки от мирного настроения. Они ждали, кто скажет первое слово над телом Филомена!
С той стороны, откуда шла царевна, было свободно. Люди собрались с противоположного конца площади - они полностью заслонили то, что Поликсена так стремилась увидеть.
Милетцы, плотной стеной окружившие повозки, в которых лежали именитые мертвецы, уже что-то кричали друг другу, о чем-то спорили. Анаксарх, оценив обстановку, попытался заступить госпоже путь.
- Это опасно! - воскликнул он.
Поликсена взглянула на воина почти презрительно.
- Знаю, - сказала она. - Ну и что?
Люди на площади скрыли от глаз царевны и статую Ликандра: но над головами по-прежнему возвышалась неколебимая мраморная голова спартанца. Это придало Поликсене и мужества, и гнева. Она вновь схватила за руку сына… но тут сестру сатрапа с ее свитой заметили, и шум и крики стихли.
- Это царевна! - воскликнул кто-то.
- Дайте ей дорогу, - потребовал другой мужской голос.
Перед Поликсеной и ее охраной все расступились. И наконец она увидела то, что вмиг заставило ее забыть о толпе и даже о собственном сыне.
Посреди мостовой стояли две распряженные повозки, полные свежей соломой. А в повозках лежали ее брат и муж… первым, что заметила Поликсена, были их белые, точно мраморные, лица.
Золотые волосы Аристодема смешались с золотистой соломой.
“Как они могли так сохраниться? Ведь их везли много дней!” - подумала Поликсена.
А потом ее сознание начало мутиться: она увидела их близко, своих мертвых возлюбленных, и страшная боль наконец достигла ее сердца. Поликсена закричала посреди всех скорбно и зловеще молчавших людей: закричала и рванула на себе одежду, с треском раздирая на груди драгоценное персидское платье из багряной шерсти. Анаксарх перехватил бьющуюся в исступлении госпожу; но она чуть не вырвалась из его рук. Двое мощных воинов едва удержали царевну.
Милетцы, еще недавно готовые насмерть сцепиться над телом своего правителя, молча смотрели на Поликсену и дышали ее горем.
К ней подбежал бесстрашный сын и обнял ее ноги, уткнувшись головой в живот; и только коснувшись волос мальчика, Поликсена пришла в себя. Она высоко вскинула растрепанную черную голову, обратила к толпе искаженное лицо, залитое слезами.
Коринфянка подняла кулак.
- Я похороню их согласно эллинскому закону! - крикнула она. - Эй, персы, все, которые здесь есть, - слышите вы меня?.. Я предам моего брата и моего мужа вашему священному огню, здесь, на этой площади! Сегодня же!..
И толпа откликнулась безумным воплем. Поликсена видела, как греки прыгают, потрясая кулаками, точно заразившись ее страшным торжеством.
- Все, кто желает, приходите проститься с вашим царем сегодня вечером! Я сложу ему костер! - крикнула она.
И тут Анаксарх перехватил ее поперек пояса.
- Хватит, госпожа… Уйдем сейчас! - воскликнул он, тяжело дыша. От него пахло горячим потом: иониец не на шутку испугался, что толпа набросится на царевну, разъяренная ее призывами или просто без всякой причины!
Воины почти вынесли Поликсену и ее сына с площади.
Половину пути обратно Поликсена проделала, точно в тумане; наконец холодный свежий воздух отрезвил ее. Она еще немного всплакнула, уткнувшись лбом в панцирь Анаксарха. А потом наступило спокойствие.
Да, Поликсена стала совершенно спокойна: до вечера, до похорон, предстояло еще множество дел. И она должна будет говорить на этих похоронах. Она должна приготовиться!
Поликсена собрала для костра все драгоценное дерево, какое могла найти, - опечаленные люди и сами подвозили ко дворцу кедр, пальмовое и сандаловое дерево. Царевна известила о смерти мужа Артазостру: не зная, успели ли той сказать. Персиянка долго не выходила к людям… должно быть, плакала и вопила у себя, среди своих азиаток; и Поликсена была рада, что ей не пришлось сейчас встречаться с этой женщиной лицом к лицу. Несмотря на всю их прежнюю дружбу.
Пока Поликсена собиралась, ей успели рассказать, что тела Филомена и Аристодема везли, обложив льдом и снегом, чтобы доставить неиспорченными. Благо была зима, и многие ионийцы держали ледники для хозяйства. А голову ее брата приставили к телу, но не решились пришивать…
Поликсена слушала все это и кивала: она умом понимала, что, наверное, должна быть благодарна… но после рыданий и криков ее оковало какое-то ледяное безразличие.
Этот лед растопит пламя погребального костра - и Поликсена скажет то, что нужно!..
Когда все было приготовлено, из своих покоев вышла Артазостра, с припухшими красными от слез глазами. Угольные волосы персиянки были непокрыты и распущены, на лице никакой краски. Вдова Филомена вела за руку старшего сына, Дариона; кажется, мальчик еще не понимал хорошенько, что случилось.
И прекрасно, подумала Поликсена, хмуро осмотрев своих персидских родственников.
Сама она тоже в знак траура распустила волосы, надела простой темный хитон и гиматий из грубоватой шерсти. В таком эллинском наряде, со своей величественной осанкой и бледным правильным лицом, она походила на одну из скорбящих богинь.
Никострат, одетый в темный плащ, держался около матери все с той же недетской торжественной серьезностью. Какое счастье, что это не его отца я хороню сейчас, подумала вдруг Поликсена, и этот мальчик может утешать меня…
Она положила руку на плечо сына, и они пошли через темный сад. Сопровождавшие Поликсену воины и приближенные Филомена, знатные греки и персы, несли факелы. У царевны не было огня: но она знала, что будет тою, кто подожжет погребальный костер.
У кого еще есть на это такое же право, как у нее?..
Теперь город поутих, и Поликсена отчетливо слышала стук подкованных сандалий и сапог своих спутников. На ней самой были только сандалии на толстой деревянной подошве, но она не мерзла в этот зимний день. Она вся горела изнутри!
Тела ее мужа и брата, уложенные на их сдвоенные щиты, несли на плечах высоко над процессией. Поликсена знала, что с Филоменом и Аристодемом пали еще многие, очень многие: но это погребение царевна устраивала только для своих любимых.
В молчании они достигли площади, посреди которой была сложена высокая поленница с приставленной к ней лестницей. Позади костра возвышалась статуя спартанца. Никострат так и не успел узнать, что это его отец!
