Эллинка ожидала такой политики: но эти отношения между Персией и Египтом, больше похожие на союзничество, чем на подданство, весьма встревожили ее.

Совершенно удивительным для Поликсены оказалось то, что Уджагорресент отправился ко двору Дария, чтобы укрепить позиции Та-Кемет и завязать нужные знакомства: и лично послужить своему новому повелителю, чем сможет. Уджагорресент приглашал с собою и Нитетис, свою жену и царицу, но Нитетис твердо отказалась: заявив, что царица Та-Кемет не покинет своей страны.

Поликсена терялась в догадках, что заставило ее подругу отказаться поехать в Персию: оттого ли она не последовала за мужем, что слишком многих опасалась при персидском дворе, начиная с Атоссы, - или живой богине не позволила гордость. Или Нитетис осталась затем, чтобы позволить слухам о себе множиться. Ничто так не смущает противника, как неизвестность.

“Бедная Нитетис, - думала эллинка. – Она совсем одна теперь!”

Поликсена написала царице подробное письмо о том, как обстояли дела у нее самой и во всей Ионии. Она заверила госпожу в своей любви и верности.

Им обеим оставалось только ждать.

***

Уджагорресент пробыл в Персии ни много, ни мало – полгода. Когда он вернулся, заупокойный храм Нитетис, о котором царица ни словом не обмолвилась подруге, оказался уже почти достроен. Нитетис сама руководила работами в отсутствие царского казначея.

Храм дочери Априя походил на все храмы Та-Кемет – и не походил ни на один из них. Светло-серый блестящий крапчатый гранит облицовывал стены; светло-желтые колонны с капителями-лотосами образовывали пропилеи, закрывавшие три низких квадратных входа. По сторонам центрального входа должны были стоять две женские статуи – две одинаковые богини Нейт, каждая с лицом Нитетис: но для этого требовалось призвать из Ионии Менекрата. Кроме него, никто не умел и не смел так ваять. Нитетис решила, что сделает это позже: она была теперь уверена, что скульптор не решится отказать.

Два пилона из гранита, каждый испещренный сверху донизу священными письменами, обозначали вход в храмовый двор, который еще только будет замощен и застроен.

Изнутри стены из песчаника были оштукатурены и уже частично расписаны. Войдя в храм, можно было сразу же увидеть его вечную обитательницу: Нитетис во весь рост, кое-где даже много выше натурального роста, в профиль, воскуряла фимиам и приносила жертвы зеленокожему Осирису, дарителю плодородия и царю земного и загробного миров, а также Нейт и Хатхор. Царица совершала преклонение также перед троном Амона-Ра, которого жрецы Та-Кемет записали в отцы Дарию.

Солнцеликий отец на этих фресках нисколько не походил на сына-перса, зато Нитетис на каждом портрете вышла как живая: подобный белой лилии смуглый стан, облеченный полупрозрачным льном, большой черный глаз, тонкая линия носа, сочные насмешливые губы, жесткий церемониальный парик… Яхмес, который был запечатлен у колен матери и вместе с нею простирал руки к богам Та-Кемет, тоже вышел очень похожим на себя: цветом кожи и лицом этот маленький полуперс очень напоминал египтянина. Счастье, что Камбис так и не увидел, как взрослеет его сын!

Приехав в Египет, Уджагорресент узнал, что Нитетис вместе с дочерью незадолго до его возвращения отправилась на Пилак, в недостроенный храм: царский казначей тут же поспешил следом, не дав себе нисколько отдохнуть.

Нитетис остановилась у начальника крепости острова, у которого отказалась гостить в первое посещение.

Войдя в маленькое святилище, где еще ни разу не звучали песнопения жрецов, Уджагорресент застал там жену с дочерью Ити-Тауи на руках. Нитетис обернулась на стук шагов с изумлением, испугом и радостью.

Бросившись к жене, Уджагорресент схватил девочку и расцеловал ее бритый лобик. Потом осыпал поцелуями Нитетис.

- Почему ты не поехала со мной в Персию! – воскликнул он.

- Потому, дорогой брат, что в Персии даже царица не может путешествовать так, как я, - улыбаясь сквозь слезы, ответила Нитетис.

Погрузив руки в ее мягкие волосы, Уджагорресент страстно поцеловал жену в губы.

- Ничего, скоро Персия сама приедет к нам! – сказал царский казначей, победно смеясь.

========== Глава 84 ==========

Менекрат получил письмо с печатью великой царицы спустя год и восемь египетских месяцев* после того, как свел знакомство с Поликсеной. Нитетис приглашала скульптора в Египет для более серьезной работы, чем отливка статуэтки высотой в пол-локтя.

Она знала, что грек работает с камнем, как и с металлом, и ваяет статуи в человеческий рост. Нитетис обещала художнику славу, золото… и возможность снова запечатлеть свою красоту, которую даже видеть позволялось избранным.

Конечно, эллин был волен отвергнуть это предложение. Но слишком заманчиво оно выглядело: получить новый заказ от самой великой царицы и стать известным благодаря этому! А также посмотреть на Обе Земли под властью нового персидского царя, куда более грозного, как и более великодушного, чем прежний: как рассказывали о Дарии.

Поликсена, узнав о приглашении, полученном Менекратом, сама не зная почему, очень встревожилась за своего друга: хотя знала, что иониец окажется под покровительством Нитетис. Менекрат тоже немного испугался такой нежданной чести: но для художника мысль о боговдохновенном труде пересиливала всякий страх.

Этот молодой многообещающий скульптор стал Поликсене самым близким - и, пожалуй, единственным другом-мужчиной. Аристодем никогда не ревновал жену к Менекрату, зная, что у подобных людей страсть к своему искусству выжигает все остальные страсти. Еще у царевны были знакомые - но близкие более мужу, чем ей. Поликсене очень жаль было расстаться с этим милетцем.

Менекрат ободряюще улыбнулся коринфянке на прощание, когда в последний раз пришел ее навестить.

- Я, наверное, не смогу писать, царевна, - никто не станет беспокоить всадников и перевозчиков ради такого, как я. Но когда возвращусь, расскажу все, что видел и слышал! - сказал он.

По слухам, Дарий учредил службу почтового сообщения у себя в Персии: но для Египта слова Менекрата, конечно, были справедливы.

- Будешь моими глазами и ушами в Египте, - грустно пошутила Поликсена. Она поцеловала молодого художника в лоб, под пепельными завитками: точно младшего брата или любимого подданного.

Вдруг ей стало очень не по себе от своей шутки. Название “глаза и уши” в Та-Кемет обозначало дворцовых соглядатаев: это была очень важная должность, но шпионы карались очень жестоко, будучи пойманы.

Скульптор поцеловал руку Поликсены, присовокупив с улыбкой, что наконец-то у него появился случай изваять прекраснейшую из жен Та-Кемет по своему желанию. Менекрат понимал, что был избран царицей не только из-за своего мастерства, которым в Та-Кемет обладали многие художники, - но и, в первую очередь, из-за одному ему присущей манеры.

К тому же, хотя Менекрату давно хотелось изображать женщин, в Ионии найти подходящую модель было очень нелегко. Эллины редко позволяли своим женщинам позировать, в большинстве случаев находя это постыдным и непристойным; ну а об азиатах и говорить было нечего.

Вестник царицы, получив согласие эллина, взял его с собой, купив ему место на том же торговом корабле: как и было предусмотрено. Помимо желания вновь увидеть прекрасную Нитетис и сослужить ей почетную службу, эллину не терпелось поглядеть, чем Египет Дария отличается от Египта Камбиса.

Навкратис иониец застал таким же, как раньше. Однако ему было приказано сразу же ехать в Дельту, в поместье Нитетис, где он уже бывал несколько лет назад, делая золотую статуэтку Нейт: высокая честь и знак большого доверия. Там, где начинались владения Нитетис, милетца и его спутника должна была встретить охрана царицы.

Менекрат не сомневался, что наперсница царицы писала Нитетис о нем и его успехах на родине, в Ионии. Молодой скульптор был очень польщен и взволнован, однако помнил, как следует себя вести.