В Хут-Ка-Птах опять поднялось восстание против персов и против вавилонского наместника. Пользуясь смутой в империи Дария, египетские военачальники в Пелусии попытались закрыть границу!

Уджагорресент, приславший к своей супруге и царице вестника, приказал ей ни в коем случае не покидать пределов поместья. И выходило, что Поликсена теперь заперта посреди объятого пожаром войны Египта вместе со своей покровительницей.

========== Глава 67 ==========

Тем же вечером Уджагорресент в саисском дворце, в своем кабинете, принимал у себя верховного жреца Нейт.

- Это безумие, божественный отец. Или ты уже забыл, что Камбис сделал с городом Птаха? Ты хочешь повторения - когда на смену ему пришел тот, кто гораздо сильнее?

Старик улыбнулся: кожа на лице и на лысом черепе натянулась, как у мертвеца.

- Безумие уже началось, - тихим дрожащим голосом ответил жрец. - Мы можем воспользоваться этим и сделать то, чего требует Маат, или же не делать ничего, и тогда Маат будет окончательно уничтожена! Подумай, - тут взгляд тусклых лишенных ресниц глаз стал пронзительным и страшным. - Отвечать тебе предстоит не на суде Дария, даже если ты будешь схвачен и допрошен, царский казначей! Тебя ожидает гораздо более страшный суд, чей приговор неотвратим и окончателен!

Уджагорресент беззвучно рассмеялся.

- Ты и в самом деле веришь в это, божественный отец?

Старый жрец не ответил, продолжая все так же не мигая смотреть на первого из благородных мужей Та-Кемет.

Уджагорресент первым отвел глаза.

- Я понял, - произнес он. - Ты хотел сказать, что главное - не то, существует ли Осирис и суд сорока богов, а то, во что верю я сам в своем сердце… и что вижу, когда заглядываю в него.

Старик медленно наклонил голову.

- Так ты готов действовать, сын мой?

Уджагорресент кивнул и встал из-за стола. Он прошелся по кабинету, заложив руки за спину и скользя взглядом по изображениям Амона и ибисоголового Тота в простенках, перед которыми курился фимиам.

- Ты говоришь так, потому что сам уже одной ногой стоишь в зале последнего судилища и надеешься, что я исполню давний долг за тебя! - усмехнулся царский казначей, снова повернувшись к собеседнику. - А может, потому, что ты всегда найдешь путь скрыться, к чему бы персы ни приговорили меня?..

Жрец поспешно склонился к нему из-за стола.

- Если потребуется, мы дадим убежище и тебе, Уджагорресент, и великой царице с сыном! Ты сам знаешь, что у нас есть такие подземные и наземные укрытия, что Дарий не найдет нас, даже если изроет ходами всю эту землю! Но ты также знаешь, что царю царей недосуг этим заниматься. У него хватает дел в Азии!

Уджагорресент хлопнул ладонью по столу.

- Хорошо!.. Я убью вавилонянина, если его не убьют без меня. И я займу трон Хора в Хут-Ка-Птах, как Гаумата в Сузах, потому что больше таких безумцев не найдется… ну а когда Дарий прослышит об этом?

Он рассмеялся, будто не верил себе. В черных глазах Уджагорресента и вправду сверкнуло какое-то сумасшествие.

- Я не стану тебе ничего советовать, - снова подал голос верховный жрец Нейт. - Ты говоришь со мной потому, что уже решился сам!

Уджагорресент мрачно взглянул на жреца.

- “Не имей друзей, ибо не находится друга в злой день”*, - пробормотал он изречение древнего фараона. - Проклятый старик! Ты знаешь, что тебе ничего не грозит, чем бы ни обернулось это дело для меня!..

Потом вельможа справился с собой и попросил:

- Оставь меня теперь, божественный отец. Я должен подумать.

Невозмутимый верховный жрец встал и, слегка склонив голову, величественно, но быстро покинул кабинет, прошелестев по навощенному полу своим белым платьем.

Оставшись один, Уджагорресент опять сел и склонился лбом на руки.

Сколько раз, и мальчиком, и государственным мужем, он чистосердечно просил у великой богини совета, приходя в ее дом и преклоняя колени! Но делал потом только то, всегда только то, что подсказывало ему собственное сердце.

Если же он не выполнит безумное требование верховного жреца и не сделается фараоном, хотя бы на час, тот не даст убежища Нитетис и ее сыну. Царский казначей, самый высокий сановник государства и бывший начальник кораблей поступит подобно Псамметиху: хотя поступок наследника Амасиса всегда казался Уджагорресенту верхом безрассудства!..

И, решившись на это, медлить нельзя.

Уджагорресент встал, оттолкнувшись одной сильной рукой от стола, и почти бегом покинул кабинет, не взглянув на богов. Он поспешил на конюшню, в которой с появлением Камбиса не переводились лучшие кони: Уджагорресент еще в бытность свою приспешником Камбиса наловчился ездить верхом не хуже персов.

Он приказал приготовить себе лошадь и нескольких конных воинов-египтян: не скрываясь, Уджагорресент объявил бывшим приближенным Камбиса, оставшимся в Саисе, что отправляется в столицу, разобраться с беспорядками. Пусть его сейчас видит и слышит как можно больше персов! Ну а в Мемфисе, быть может…

- Быть может, я еще и переживу это, - пробормотал царский казначей.

Он поскакал в Мемфис во весь опор.

Саис ужасы войны опять обошли стороной; однако же в Мемфисе творилось то же, что во дни восстания Псамметиха. По всем улицам лежали трупы персидских воинов в залитых кровью пестрых хлопковых штанах и рубахах, под которыми они обыкновенно носили панцири, и халдеев в длинных халатах. Плакали дети, женщины с визгом разбегались от вооруженных всадников, не разбирая, свои это или чужие. Конь Уджагорресента, оскальзываясь на мощеных улицах в лужах крови, чуть не сломал ногу; а потом заржал от страха и попятился, отказываясь везти дальше. Горели богатые дома тут и там, как будто взбунтовалась чернь, воспользовавшись неразберихой; или мародерствовали какие-нибудь наемники.

Уджагорресент спрыгнул с коня.

- Где наместник? - воскликнул он.

Царский казначей уже не сомневался в этот миг, что кончит жизнь на колу, с отрубленным носом и ушами, как персы казнили изменников; и ощутил вдруг спокойствие и мужество отчаяния.

Тут он увидел пробиравшегося к нему среди мертвых тел египетского военачальника в круглом шлеме царских цветов, белого с синим.

- Наместник мертв! - воскликнул этот воин, в котором Уджагорресент узнал Сенофри. Того самого, кто возглавлял воинские части Хут-Ка-Птах еще при Амасисе и держал оборону против Камбиса. Тяжело раненный, Сенофри попал в плен к персам и продолжил свою службу под началом азиатского фараона, хотя всегда ненавидел его, как многие честные египтяне.

- Это твои солдаты убили Арианда? - спросил Уджагорресент.

- Нет, господин, вавилонянина убили мятежники во дворце, - ответил Сенофри.

Уджагорресент безнадежно вздохнул и посмотрел на толстую белую стену дворца, между зубцов которой были видны неподвижные часовые-египтяне с луками.

- Что будет с нами, когда придет войско Дария, - пробормотал он.

Сенофри усмехнулся.

- Ничего. Умрем как мужчины!

Уджагорресент рассмеялся, глядя на военачальника. Солдаты, которых он взял с собой из Саиса, слушали этот разговор с огромной тревогой.

- Ты тоже предлагаешь мне двойную корону, храбрец? - спросил царский казначей. - Уж не затем ли, чтобы было на кого свалить вину, когда царь царей покарает нас?.. А это случится скорее рано, чем поздно!

- Ты прав, господин, мы хотим, чтобы ты принял власть, - ровно ответил Сенофри. Этот человек когда-то ненавидел и Уджагорресента, но теперь эта ненависть была вытеснена куда более сильной. - Но мы не сможем спрятаться за твою спину, и ты это знаешь. Если сюда придут персы, мы умрем все! - закончил военачальник.

Уджагорресент оглядел город, морщась и щурясь от дыма и ощущая, как из-под его собственного шлема на виски и шею сбегают струйки горячего пота. Когда-то он сам был одним из высших военачальников Та-Кемет. Уджагорресент кивнул.

- Что ж, тогда я готов.