Феано долгим взглядом посмотрела на “Стратигион”. Она сразу отличала отцовский дромон среди других судов, не только по алому парусу с изображением Богоматери: нос корабля венчала грозная позолоченная фигура крылатого льва. Роман Мелит некогда установил это украшение во славу императора и как память о своих персидских предках.
Варда в последний раз поцеловал жену, крепко пожал руку тестю. Потом запрыгнул в скафос и оттолкнулся шестом от берега. Он в одиночку доплыл до корабля и взбежал по сходням на палубу.
Обернувшись, Варда помахал своей семье рукой и послал воздушный поцелуй. Феано махнула белым платком в ответ…
Они с отцом смотрели вслед “Стратигиону”, пока тот не исчез в солнечных лучах на горизонте. В горле у Феано встал ком: она взглянула на патрикия Мелита.
Отец грустно улыбнулся ей, в уголках темных глаз собрались морщины. Она не знала, с чем ему жаль расставаться больше - с зятем или с любимым кораблем.
- Пойдем, Феано. Пойдем.
Роман Мелит проводил дочь обратно. В пустом атриуме он высадил Феано из носилок. Они повернулись друг к другу.
- Может, вернешься со мной домой? Поживешь у нас, пока мужа нет, - предложил патрикий.
- Нет, благодарю, папа.
Феано резко мотнула головой.
- Здесь теперь мой дом, я его хозяйка. И я должна научиться обходиться без мужа… Вы сами навещайте меня!
Когда отец оставил ее, молодая госпожа медленно подошла к качелям и села. Она долго качалась, закрыв глаза; одной рукой она поглаживала свой живот. Потом Феано встала и, не оборачиваясь, ушла со двора в комнаты.
* Вуколеон (Буколеон) - одна из резиденций константинопольских правителей, составлявшая часть Большого дворца. Вуколеон получил свое название, видимо, в честь изваяний быков и львов, украшавших гавань, куда выходил дворец.
* Исторический факт.
========== Глава 17 ==========
Варда Мартинак стоял у борта дромона, обозревая морскую ширь: ветер перебирал его кудри, солнце ласкало лицо. Он был в превосходном расположении духа.
Опытнейшая команда почти не нуждалась в его указаниях, но действовала как единое целое. Даже гребцы всех ярусов. Роман Мелит завел у себя обычай сажать на весла нижнего ряда не каторжников и не рабов, а свободных людей, хотя платили им крохи за такую тяжкую работу. Это, конечно, все равно было накладно для капитана - но и гораздо спокойнее, Варда теперь признавал. Зависеть в пути от подлых рабов, которых приходится усмирять кнутом и которые когда угодно могут устроить бунт на корабле, он бы не пожелал.
Он находился в пути уже больше недели - Варде никогда еще не приходилось совершать таких далеких морских путешествий, хотя империю от Константинополя до Миласа он изъездил вдоль и поперек.
Молодой патрикий подошел к рулевому позади.
- Далеко еще? По всем расчетам, до Херсонеса должно быть не больше суток пути!
- Так и есть, господин. Мы могли немного отклониться от курса из-за вчерашнего западного ветра, но уже завтра не позже полудня мы причалим. Слово Прокла Василицы.
Варда, улыбаясь, потрепал помощника Романа Мелита по плечу. Тот обладал благородной фамилией, кто бы мог подумать, - и, однако, уже столько лет был у своего прежнего господина прислугой за все…
- Если бросим якорь завтра до полудня, я тебя награжу, Прокл.
Варда удалился в капитанскую каюту - единственную каюту на корабле, которую теперь занимал по праву. Он какое-то время просматривал опись товаров, которую нужно будет представить стратигу города. Конечно, нотарии* всегда придирчиво описывали товары сами, - но можно представить, сколько такой работы бедолагам приходится перелопачивать ежедневно. Чиновники будут только рады, если кто-нибудь из торговых гостей облегчит их труд.
Варда свернул и прибрал свои папирусы; потом спустился в трюм - проверить, не отсырели ли драгоценные тюки тканей и ящики с пряностями, и не попортили ли их крысы. Все было в целости и сохранности. Улыбаясь, Варда вернулся в каюту и, дернув шнур звонка, приказал подавать обедать.
Вода, правда, почти вся вышла, осталось одно вино. Под дорогой туникой тело зудело: он истосковался по горячей ванне. Ну да ничего, осталось недолго.
Он вздремнул у себя в каюте, после чего опять вышел на палубу. И тут увидел такое, отчего сердце сразу забилось чаще, а во рту пересохло.
- Что это, драккар? Корабль северных варваров? А это что у них вдоль бортов - кажется, развешаны щиты?..
- Все верно, господин. Не беспокойтесь. В этих водах вэринги и русы бывают чаще, чем у нас.
Рулевой Прокл сам ободряюще положил патрикию руку на плечо.
- Они приезжают торговать, как и мы. И в такой близости от Херсонеса никто не посмел бы напасть на имперский дромон. Пусть они свирепые воины, их драккары появляются поодиночке, под началом разных вождей, и ромеев здесь несравненно больше.
- А что будет, если они станут являться не поодиночке?.. - пробормотал Варда.
Патрикий передернул плечами, сбрасывая участливую руку Прокла Василицы. Еще не хватало показать этому мужлану, что он испугался!
Варда проследил, как драккар проскользил мимо, вот уж воистину - как коварное многоглавое чудище. Проклу явно тоже стало не по себе, как бы он ни храбрился. И, как ни быстро идет дромон, этакая вот скорлупка может развить скорость больше, и притом драккар гораздо легче и маневренней…
- Ладно, - наконец сказал Варда, когда опасность миновала. - Помни про завтра, слышишь?.. Ты обещал, что причалим до полудня.
Прокл молча поклонился.
Варда ушел в каюту и оставался там до позднего вечера, занимаясь всякими мелочами; но чертов драккар никак не выходил у него из головы. А потом его осенило, что викинги плыли им навстречу. Уж не в Константинополь ли торопились, случаем?.. При попутном ветре, и если все эти верзилы сидят на веслах, как у них принято, они должны успеть туда дней за пять.
Варда плюнул и от души пожелал варварам утонуть. После чего наскоро поужинал и, оплеснувшись морской водой, лег спать.
Утром он поднялся в гораздо лучшем настроении. С аппетитом позавтракал, хотя остались одни сухари и вяленое мясо с сушеными фруктами. Вышел на палубу и оставался там.
Землю они увидели часу в одиннадцатом. Византийский город манил, спускаясь к самой воде, подобно Константинополю. Конечно, с Константинополем не мог сравниться ни один город мира; но ромею было где здесь отдохнуть душой и телом.
Херсонес искрился в солнечных лучах - его плоские и двускатные крыши, купола базилик, мощные белые стены, укрепленные башнями. Поверху, опираясь на копья, стояли часовые в чешуйчатых бронях. Порт был запружен народом, и разноязыкая речь, звучавшая со всех сторон, на мгновение ошеломила Варду. Надо же, как скоро отвык!
Кораблей в гавани тоже было много. Варда рассеянно скользнул по ним глазами, и внезапно напрягся: будь он волком, шерсть на загривке встала бы дыбом…
Он углядел целых два драккара, стоявших рядом. Длинные корабли вэрингов снаряжались в путь, и воины с обоих судов перекидывались шутками, споро работая. Потом засмеялись чему-то своему. Впервые Варда пожалел, что не понимает их языка.
Подойдя к Проклу, Варда толкнул его в бок и указал на варварские суда.
- Что скажешь? Нравится тебе это?..
Рулевой поджал губы.
- Это дело местного стратига, господин. А нам надо исполнить свое.
Варда удержал резкий ответ, готовый сорваться с языка. Помощник его тестя был прав. Сначала свои дела… потом уже остальное.
Они оповестили нотариев о том, кто они такие и с какой целью прибыли. Готовая опись весьма порадовала чиновников, как Варда и думал; хотя, конечно же, херсониты сами удостоверились, все ли у константинопольских гостей без обмана. После чего им указали, где можно разгрузиться. Место на рынке, где поставить палатки, им укажут позднее…
Еще до вечера они нашли себе места: команда “Стратигиона” поселилась в доходном доме, а Варда, не желая пользоваться гостиницей, где полно насекомых и никаких удобств, снял комнаты у одной вдовы в городе. С хозяином остались двое его помощников. Варда отвел душу после многодневного поста, как следует вымылся, умастившись благовониями, и переоделся в чистое. Патрикий уснул на свежем, пахнувшем душистыми травами белье с мыслью, что день удался.
