- Хорошо. Дайте мне подумать. О, да. Женщина, которая забрала мои штаны, не отдала их. Вместо этого она сунула мне в лицо блокнот с согласием. Они хотели, чтобы я согласилась выносить беременность до конца. Они хотели юридически обязать меня родить ребёнка. И они не вернули бы мне мои штаны, пока я не подписала бы это. В тот момент я не была уверена, соглашаться с ними или нет. Я знала, что хочу иметь ребёнка, если не спасти мужа, то хотя бы назло ему. Но после того, что они сделали со мной, эти люди, которые всего за несколько месяцев до этого вернули меня в свою церковь, в религию с распростёртыми объятиями, как они могли обращаться со мной с такой жестокостью? Зачем мне после этого подчиняться их воле?

Я выхватила блокнот из её рук, оттолкнула её и побежала через группу. Я распахнула дверь и выскочила, полуобнажённая, с плачем по коридору. Когда я выбежала на улицу, я действительно обрадовалась, увидев своего мужа. Я как могла прикрыла интимные места руками и на цыпочках босиком пошла по тротуару. Я села в машину и обняла Виктора. Но он пожал плечами. Я всё ещё плакала, но он не утирал мне слёз. Похоже, его не волновало, что я была напугана, сбита с толку. Похоже, его даже не волновало, что другие мужчины видели меня обнажённой.

- Что? - сказал он.

- Милый, это было ужасно. Это клиника фальшивых абортов!

- Я знаю, - его лицо не выражало эмоций. - Я хотел, чтобы ты почувствовала боль своей ошибки.

Я замерла. У меня не было слов. Я просто смотрела на мужчину, который называл себя моим мужем.

- Я знаю, что каждое воскресное утро ты крадёшься в церковь. Это люди, которых ты называешь своими друзьями. Они смешны. Они - зло.

Он завёл машину, проехал квартал до настоящей клиники для абортов, а затем припарковался прямо перед зданием. Он вынул ключи из замка зажигания и скрестил руки на груди.

- Проваливай отсюда.

- Проверка, раз, два, три. Это первое интервью со Скоттом МакНилом, начальником исправительного учреждения строгого режима Буша. Дата - 16 июля 2014 года. Время - 11:55. Есть много споров о том, что нам делать с Адамом. Какое ему должно быть наказание? Учёные хотят, чтобы он был живым для испытаний. Общественность хочет его смерти. Что вы думаете?

- Когда я впервые увидел его, я подумал, что он просто какой-то панк, какой-то урод яппи из Лиги Плюща. Лично он совсем не выглядел так. Не так, как я изначально представлял, читая новостные репортажи, понимаете? Он был как-то особеннее. Я ожидал, что мои мальчики смогут преподать ему урок, немного собьют его с пьедестала. Я слышал, что он думает о себе, что он является самым продвинутым в эволюции существом на планете, чёртовым альфа-самцом. Сначала он определённо не тянул на такого. Здесь настоящие крутые парни - большие ублюдки, вроде бодибилдеров. Он был худощавым. Вы знаете, что у него тело как у пловца? И у него такая внешность как у кинозвезды и звонкий сильный голос. Похоже, он мог быть певцом. Но в этом парне было что-то сложное. Это можно было почувствовать сразу. Он был как парни из мафии, с которыми мы здесь часто встречаемся. Наёмные убийцы, которые видели столько насилия, что это дерьмо их больше не трогает. На них ничего не может повлиять. Грёбаные социопаты. Он был таким. Спокойным, крутым, как будто он может перерезать вам глотку, и его пульс не подскочит ни на удар, понимаете? К нам постоянно поступают такие парни. Они не заботятся о себе, поэтому они чертовски не заботятся о вас. Это действительно опасные люди. Это те ребята, за которыми нужно приглядывать.

Он прошёл процесс оформления, не сказав ни слова. Что чертовски странно для новичка. Обычно парни, которые никогда не были в тюрьме, нервничают, болтливы, пытаются подружиться с охранниками или просто задают кучу вопросов о том, каково здесь. Обычно они хотят знать истории, которые слышали об изнасилованиях в тюрьме. Они хотят знать, что делать, чтобы их не изнасиловали, а я просто говорю им, чтобы они были мужчинами. Ведите себя как мужчины, и вас не изнасилуют. Затем, когда мы начинаем искать общий язык, именно тогда парни показывают своё истинное лицо. Обычно мы видим две реакции. Сначала вы получаете крутых парней, которые не будут сотрудничать с охранниками, бросают вызов и сопротивляются при каждом удобном случае, а затем вы получаете парней, которые ломаются, начинают потеть, их глаза слезятся, а задницы сжимаются. Видите ли, они начинают понимать, что их больше нет в Канзасе. Эта реальность поражает их, и они сходят с ума.

Но не этот парень.

В каком-то смысле это было жутковато. То, как он ни на что не реагировал. То, как он отвечал на вопросы лаконично, без заикания, как будто он уже знал, что мой медицинский персонал собирался спросить. Он вёл себя так, как будто всю свою жизнь был в тюрьме и вышел из тюрьмы, чтобы его поместили в лечебное учреждение, понимаете? Не похоже на парня, который попадает сюда в первый раз. Процесс оформления прошёл гладко, он закончился раньше обычного. Когда мы закончили, заключённые всё ещё были во дворе. После того, как мы поместили его в камеру, он тоже вышел во двор. Вот здесь и началось настоящее веселье. Большинство новых заключённых я обычно оформляю сам, а затем возвращаюсь в свой офис, чтобы закончить работу с документами. Но на этот раз я решил остаться и посмотреть, как он взаимодействует с другими заключёнными. Я был у стены со снайперами и смотрел, как выходит Хорровиц.

Он прошёл к центру двора и просто стоял там, наблюдая за всеми. Некоторое время он смотрел на кого-то, а затем, казалось, терял интерес и сосредотачивался на следующем парне. И он смотрел только на самых подлых ублюдков. Настоящие крутые парни. Но как, чёрт возьми, он узнал, кто они такие? Не то чтобы эти засранцы носили вывески. Он просто оценивал их. Это всех напугало. Но вместо того, чтобы злиться, подходить к нему и бросать ему вызов, типа такого: «Какого чёрта ты смотришь? У тебя чёртова проблема?», эти парни делали всё возможное, чтобы скрыться с его поля зрения. Клянусь вам. Они вели себя так, как будто он нацелил на них пистолет.

Я слышал о том, что он сделал, все слышали, но это было Особое изоляционное крыло, самоё чокнутое в нашем учреждении. Особая изоляция - это место, куда мы помещаем растлителей малолетних, серийных убийц, массовых убийц и гомосексуалистов, а также некоторых из наших наиболее известных осуждённых, внутренних террористов и тому подобное. Кроме того, там есть парни, которые просто не в своём уме и должны быть в психиатрической больнице, но преступления, которые они совершили, были настолько отвратительными, что общественность хочет видеть их наказанными, а не говорить об их чувствах и о том, как они будут принимать наркотические препараты в какой-то психиатрической лечебнице. Мы держим их подальше от общего населения, где они могут быть убиты другими заключёнными. Я говорю вам, что это не обычные сокамерники. Это целая палата, полная пидоров и сумасшедших, и этот парень просто наблюдает за ними. Парни проходят мимо него, и никто даже не взглянет в его сторону. Клянусь, они просто ходили вокруг него. Никто не бросал ему вызов, никто не пытался с ним заговорить. Ничего. Они держались от него как можно дальше. И я знаю, вы думаете, что я преувеличиваю. Может, это нормально и я просто фантазирую. Я говорю вам, я видел, как сотни парней проходили через эти двери, и некоторые сразу же начинали дружить, некоторые сразу бросали друг другу вызов, а некоторые подходили осторожно, пытаясь почувствовать других, понимаете? Постараться понять, кто они такие. Никого здесь не игнорируют. Никого. Люди хотят знать, с кем они живут. Но этот парень смотрел на кого-то, а тот другой сразу смотрел в сторону. Я говорю о серийных убийцах и массовых убийцах, пытающихся избежать зрительного контакта, как какая-то нервная школьница, краснеющая из-за красивого квотербека.

Я скажу вам ещё кое-что непонятное, командиры тоже странно ведут себя с ним.

- Командиры?