– Да уймись же ты, дурень! – сказал он себе вполголоса.

Но ему уже было ясно, что невозможно сидеть тут целый вечер одному, и он решил вернуться в парк, обойти территорию, чтобы успокоиться, а там, глядишь, и ночи конец. Может, удастся прийти в себя, пока он будет ходить по аллеям с мощным фонарем в руке. И тогда завтра утром всё уже предстанет в ином свете: он найдет в себе мужество поздравить Марка и будет держаться подальше от Жюли. Но стать крестным… Нет, никогда!

– Не сердись, дорогая, но это не так уж приятно – слышать, как вы постоянно поете ему дифирамбы! Зато стоит мне сделать хоть малейшее замечание, как ты дуешься.

Мод возвела глаза к потолку и решительным движением захлопнула чемодан.

– Я не дуюсь. Я только констатирую, что как только речь заходит о Лоренцо, ты всегда ухитряешься сказать что-нибудь неприятное.

– Ну, хорошо, хорошо, может быть… Но согласись, что он тоже не безупречен. Праздновать день рождения в пятистах километрах отсюда – такое могло прийти в голову только отъявленному эгоисту.

– Представь себе, это пришло в голову не ему, а Валеру. Чтобы сделать сюрприз Лоренцо.

– И он не придумал ничего лучше, как заставить тебя ехать в Юра?

– Меня никто не принуждал, я еду туда с удовольствием. Анук и Летиция с Яном тоже там будут. И если бы ты к нам присоединился, вся семья была бы в сборе.

– Я не могу оставить аптеку.

– Ты прекрасно мог бы доверить ее своему провизору, он уже привык тебя подменять, и ты ему полностью доверяешь. Но ты просто не хочешь ехать – ну, признайся!

Ксавье молчал, ему нечего было возразить. И все же он, конечно, не собирался в это Юра, в этот проклятый парк, о котором ему все уши прожужжали, чтобы увидеть, как его пасынок изображает владельца и повелителя всего этого разномастного и опасного зверья. Поэтому он только спросил:

– Когда ты вернешься?

– В понедельник вечером. Валер забронировал нам номера в маленькой уютной гостинице, в окрестностях Сен-Клод, – ответила она, поглядывая на часы. И с улыбкой добавила: – Он скоро приедет.

– Может, Валер соблаговолит хотя бы выпить с нами чашку кофе?

– Нет, иначе ему придется искать место для парковки. Он будет ждать меня, не выходя из машины.

Ксавье испустил намеренно тяжкий вздох, чтобы подчеркнуть свое недовольство.

– Ладно… Значит, мне ничего не остается, как пожелать тебе весело провести время…

– Это семейный праздник, и нам всем будет тебя не хватать, – заметила Мод.

– Всем… кроме, конечно, Лорана.

Несколько секунд супруги молча мерили друг друга взглядами.

– А ведь Лоренцо был бы просто счастлив показать тебе все, что ему удалось создать.

– Ну да… как мальчишки хвастаются своими игрушками.

– Ох, Ксавье!

Глаза Мод внезапно налились слезами, и Ксавье раскаялся в том, что причинил ей боль.

– Не расстраивайся, дорогая! Ты же меня знаешь, и знаешь, что мы с Лораном всю жизнь ссорились. Но это не мешает мне любить его; в конце концов, ведь это я его воспитал.

– Любить? – недоверчиво повторила Мод.

– Да, именно так! Даже если ты этого не замечаешь. Он преуспел в учебе, и за это я его уважаю. Но потом он увлекся своими химерами. Вспомни: я пытался разубедить его, но тщетно, а ведь я это делал потому, что привязан к нему. Но он меня не послушал, как, впрочем, и никогда не слушал, – что ж, тем хуже для него. Может быть, ты слишком часто принимала его сторону, а он морочил тебе голову, изображал итальянца, чтобы растрогать, и…

– Но он и есть итальянец! – возразила Мод.

– Только наполовину. А наполовину – благодаря тебе – француз, но об этом он старается забыть. Мне очень хотелось, чтобы он лучше вписался в нашу семью, чтобы хоть чуточку теплее относился ко мне, вместо того чтобы отталкивать.

Ксавье переиначивал эту историю на свой лад, и хотя Мод ему не верила, он, по крайней мере, высказал все, что считал нужным, чтобы оправдаться перед ней и поселить в ее душе сомнения в сыновней любви Лоренцо. Она собралась было ему ответить, как вдруг ее мобильник дважды звякнул, оповещая о сообщении.

– Валер уже внизу, – сказала Мод.

– Давай я донесу твой чемодан до лифта.

Отъезд жены ужасно расстроил Ксавье. Ну чем ему теперь занять выходные? Слоняться без дела по квартире целое воскресенье и утро понедельника? Есть холодный обед и скучать? Обычно в такие дни именно Мод придумывала интересную программу – поход на выставку, в кино или в театр, приглашение гостей, для которых она готовила лакомые блюда. Она была идеальной женой и домохозяйкой, взяла в свои руки все, что не имело отношения к аптеке, прекрасно наладила их быт и только слегка, постепенно меняла его, когда их дети, один за другим, покидали родной дом, чтобы начать свою новую взрослую жизнь. Ксавье со своей стороны умело вел финансовые дела, так что по выходе на пенсию они могли бы купить себе загородный дом в деревне или на море и отдыхать там сколько душе угодно. Словом, будущее сулило им вполне приятное существование. А может, у них и внуки скоро появятся? Но об этом пока рано было думать: Ксавье собирался работать еще несколько лет, до тех пор, пока Валер, Анук и Летиция не обзаведутся семьями, не устроят свою жизнь. Что же касается пасынка, ему было плевать на него – даже если тот погрязнет в безнадежных долгах, от него он гроша ломаного не получит. Тот факт, что Лоренцо хватило наглости явиться к нему за финансовой помощью, возмутил его до глубины души. Не иначе как разорился вконец. И в этом случае, конечно, попробует разжалобить мать, но у Мод не было никаких личных сбережений. Когда Ксавье с ней познакомился, она жила на те жалкие деньги, что остались от Клаудио Дельмонте, и всерьез подумывала вернуться во Францию вместе с сынишкой, чтобы найти хоть какую-то работу. Но тут очень кстати появился Ксавье; ему удалось утешить ее, потом понравиться ей и, наконец, влюбить ее в себя. Вот только этот мальчишка с первого же дня стал для него камнем преткновения. Ксавье, со свойственной ему проницательностью, сразу понял, что ему не удастся полюбить этого ребенка, который стал инородным телом между ним и Мод. Она не сможет забыть свое прошлое из-за этого живого напоминания – тень первого мужа никогда не даст им покоя. И все же Ксавье бросился очертя голову в эту авантюру – он был слишком пылко влюблен, чтобы считаться с таким препятствием. Увы, он переоценил свои силы, надеясь, что привыкнет к мальчику и привяжет его к себе. Произошло как раз обратное: он инстинктивно отвергал его, разрываясь между неприязнью и чувством вины. И пятнадцать лет совместного существования ничего не наладили в их отношениях. Даже сегодня, при виде радостного лица Мод, предвкушавшей встречу с сыном, он чувствовал одну только злость.

Пройдя по квартире, он распахнул одно из выходивших на улицу окон. Внизу Валер уложил чемодан матери в багажник и лихо захлопнул его. Потом сел за руль и начал маневрировать, чтобы влиться в поток машин. Он все же сумел припарковаться и тем не менее не зашел в дом, чтобы поздороваться с отцом, – небось, уже предвкушает их с матерью веселую поездку. Ксавье почувствовал себя одновременно обиженным и отверженным. Но Валер был его родным сыном, его гордостью, и он не мог долго сердиться на него.

Лоренцо рассмеялся при виде крошечного, но воинственного тигренка, – тому едва исполнилось два месяца, и он проходил свой первый осмотр у ветеринара. Детеныш, очаровательный, как плюшевая игрушка, пронзительно мяукал, оскалив крошечные клычки, как большой.

– Ну, задаст он вам хлопот, – с широкой улыбкой сказал ветеринар.

– Не он, а она, – уточнил Лоренцо. – Это самка, но ты прав – похоже, характер у нее скверный. Как вы ее назовете?

По сложившейся традиции именно бригады ветеринаров присваивали имена всем животным, родившимся в зоопарке.

– Для девочки мы подобрали имя Венди, – объявил Марк, вошедший в тот момент, когда тигренка взвешивали.