– Ну так будешь делать, и вообще, что прикажут, то и будешь выполнять! Вперед! – прокричала Гулла, стреляя глазами.

Елена поспешила за ней. Удивлению ее не было предела. «Как так? – думала она про себя. – Я прислуга скотного двора и буду прислуживать господам за ужином? Кто мог отдать такой странный приказ?» Гулла отвела ее к пристройке возле сада, в которой жили слуги, обслуживавшие дворец, их встретила старшая горничная.

– Вот, привела, как было велено эту, – глухо отрапортовала Гулла, тыкая костлявым пальцем в Елену, – не понимаю, зачем такой приказ, чтобы разные грязные девки с заднего двора обслуживали господские трапезы?

Старшая горничная лишь пожала плечами.

– Так захотел его светлость герцог Кольбейн. Мы лишь подчиняемся.

– Видимо, тоже охочь до молодых девок, как и герцог Лейв, – злорадно усмехнулась Гулла.

По спине Елены пробежал холод. Что это? Молодой герцог присматривается к девушкам из прислуги? Для чего? Неужели он так же похотлив, как и Лейв? Перед глазами Елены вставали один за другим образы девушек, которые имели несчастье приглянуться Лейву. Но Лия стояла в этом ряду отдельно. Она не стала пить абортивную настойку, что присылала герцогиня всем пассиям своего сына, обманула и родила ребенка. Она хотела этого ребенка, умоляла, просила не разлучать их, ей ничего не надо было, только ее малыш. Внутри Елены все закипело от гнева.

«Я лучше умру, – подумала она, – но не сделаюсь хозяйской игрушкой! Никогда! И пусть выгоняют, пусть убивают!»

Подходило время ужина господ и их высоких гостей. Елене вручили новое платье и другой чепец. И в назначенный час она пришла на кухню, дабы забрать подносы с едой.

– Я договорилась с Роксаной, что ты подашь хозяевам лишь вино, когда те уже будут отдыхать после ужина в гостиной, – радостно сообщила тетушка Магги, поправляя белоснежный накрахмаленный фартук на девушке.

– Магги, зачем от ужина отдыхать? – иронично заметила Елена.

– Ну господа есть господа, – с улыбкой ответила Магги.

Она вручила ей серебряный поднос, на котором красовался кувшин с вином и кубки, все тоже из серебра, инкрустированного драгоценными камнями.

– Запомни, сейчас войдешь в каминный зал, – инструктировала Магги Елену, – подходишь сначала к герцогине Родгене и герцогу Дорану, затем уже к их отпрыскам, лишь затем к гостям. Смотреть на них нельзя.

– Если на них нельзя смотреть, то как я пойму к кому подходить?

Она чувствовала, как ноги дрожат от страха, а маленький поднос с каждой минутой становится все тяжелее.

– Ориентируйся по одежде. Как войдешь, окинь быстрым взглядом комнату, примерно представляя куда и к кому подходить.

– Магги, я не смогу, – Елена казалось, что она потеряет сознание от волнения. Зачем это надо делать? Она никогда не обслуживала господ. И тут вдруг… Магги ласково посмотрела на Елену и своей теплой рукой коснулась ее холодной щеки.

– Ну-ну, в этом нет ничего сложного. Не переживай так. Будь сильнее. Хорошо?

Елена кивнула. От добрых слов тетушки и ее теплых рук, дрожь проходила.

– Ну, так-то лучше, моя девочка, – улыбнулась Магги.

Держась как можно прямее, Елена понесла поднос через длинную стеклянную галерею, ведущую от кухни во дворец.

И вот она медленно шла к каминной зале. Все внутренне великолепие дворца в этот час освещали тысячи и тысячи свечей в лампах, люстрах, канделябрах. Некоторые гости отдыхали в других залах, их веселый смех раздавался то тут, то там, лились звуки музыки. Но вот и каминная зала, Елена как можно более бесшумно вступила в нее. Сначала она растерялась, ее ослепил яркий свет хрустальной люстры под потолком и жар огромного мраморного камина. Пестрые наряды дам, сдержанные и спокойные кавалеров, и так много людей, что и не знаешь, куда смотреть. Елена надеялась привлечь к себе как можно меньше внимания, но почему-то, как только она вошла, разговор и смех, что до того громко раздавались со всех концов залы, вдруг приутихли, и Елена своей кожей ощутила на себе пристальное внимание десятков глаз.

– Ну наконец-то вино, – капризно произнесла герцогиня Родгена, сидевшая на диване возле камина с другими дамами, – я уж думала, придется специально посылать за ним. Ну, что ты там застыла, неси сюда?

Стараясь не поднимать глаз, Елена приблизилась к дивану и с поклоном протянула поднос герцогине. Та взяла один из драгоценных кубков, и Елена осторожно налила в него чудесное рубиновое вино.

– Ох, какая же медлительная, – недовольно заметила Родгена.

Девушка не сдержалась и посмотрела на нее. Несомненно герцогиня Родгена Наттеньер была необыкновенно красивой женщиной и вдобавок ко всему всегда по-королевски роскошно одевалась. Платье из красного тяжелого атласа с золотым поясом прекрасно сидело на ее фигуре, высокий ворот подчеркивал грациозность шеи, а рубиновая золотая диадема украшала густые, черные, как ночь, волосы, убранные в сложную прическу локонов и кос. Движения герцогини были надменными и ленивыми, словно она все делала не хотя.

– Эти слуги совсем обленились в последнее время. Видимо, я слишком хорошо стала их кормить, они превратились в неповоротливый скот, – Родгена обращалась к даме в голубом платье, сидящей рядом с ней.

– Ох, мама, ты всегда любила баловать слуг, – сказала, сидящая тут же герцогиня Вива. Именно к ней после герцога Дорана, подошла Елена и протянула поднос, – а я всегда считала, что, чем жестче с ними, тем лучше.

– Да, дитя мое, я слишком добросердечная, – вздохнула Родгена. Дама в голубом закивала в ответ.

– Нет-нет, дорогая, с ними без плетей и палок никак, у нас в доме только так, а иначе нельзя.

– Ну зачем же плети, можно и по-другому наказывать. Плети – это все как из седой древности, – вмешался в разговор герцог Лейв.

Он сам подошел к Елене, взял кубок с подноса и, пристально глядя на нее, произнес, перейдя на шепот:

– Ведь так? Есть ведь и другие способы наказания.

Елена похолодела всем телом. Привлечь внимание герцога Лейва было худшим из ее кошмаров.

– А лучше всего о наказаниях, думаю, знает мой любимый братец, – продолжил Лейв, – ведь так, Кольбейн? Расскажи нам, как вы наказываете солдат у себя в казармах.

Лейв обращался к мужчине, стоящему возле камина.

– Наказания несомненно есть, – произнес герцог Кольбейн, – но они всегда соизмеримы с проступками. Мы не отыграемся на солдатах и не пытаемся утверждаться за их счет.

Повисло неловкое молчание. Казалось, Лейв и остальные гости ожидали немного другого ответа.

– Ха-ха-ха, братец, – рассмеялся Лейв, – так у вас там оказывается совсем неплохо, может, и мне начать военную службу, маман?

– Ни в коем случае, ты всегда был больше способен к дипломатии, чем к военным походам, – ответила Родгена.

– Что правда, то правда. Император во всех самых сложных политических вопросах обращается ко мне, – хвастливо заметил Лейв.

– Конечно, и не зря, ты всегда даешь его величеству умные и толковые советы, – с улыбкой заметила герцогиня и с обожанием посмотрела на старшего сына.

– Служить в армии – это как-то совсем не для аристократа, на мой взгляд, – продолжал Лейв, – это уже давно стало уделом варваров южных и восточных земель. А как я, герцог императорской фамилии, буду нестись на лошади бок о бок с каким-нибудь грязным беркичем или томтоном? Зачем мне это надо?

– Тебе, Лейв, это точно делать не стоит, – ответил с усмешкой Кольбейн.

Но Лейв сделал вид, что не заметил иронии младшего брата.

– Многие из высших кругов считают, что вся эта возня с дикими племенами только вредит Империи. Примитивные расы должны склониться перед высшей расой и начать служить ей.

– Прости, брат, – перебил Кольбейн, – как ты сказал? Примитивные? Кого ты называешь примитивными? Уж не беркичей ли?

– Да всех их! Всех этих грязных дикарей, что заполонили наши земли, что потребляют наши ресурсы, которые должны идти на благо лишь верейскому народу. Мы должны царствовать над племенами, а не позволять им размножаться, если все оставить так, как сейчас, то вскоре они захватят власть, и вместо порядка в мире наступит хаос. Очень многие разделяют и поддерживают эту точку зрения.