– Доброе утро, Кэтрин! – наконец, добродушно отозвалась повариха Хью, поправляя свою белую шапочку, – Желаешь пюре? – я одёргиваю голову тогда, когда повариха появляется из-за широкого прилавка.

– Да, пожалуйста.

Но я продолжаю с интересом коситься на Люка. Разглядываю его сдвинутые брови, пульсирующую жилку на шее и не могу оторваться. Но для меня он всё тот же непослушный мальчуган, а не хороший знакомый. Тот самый неприглядный мышонок, за спиной которого тяжёлые годы жизни.

Я завтракаю в пустом кафетерии, где изредка мелькают Зои и Луиза. Девочки любят лакомиться имбирным печеньем, которое находится в вазочках на каждом столике, и я так их понимаю! Хью готовит невероятное печенье. Помню, как она впервые приготовила его на один ирландский праздник. Кажется, это был Вечер Бёрнса1. Тогда Хью подала знаменитую баранину и печенье, приготовлению которому, как она говорила, научила её мама ещё в детстве.

Вскоре моя тарелка пустеет, и я встаю, чтобы отнести её к посудомоечной машине. Я встаю со своего места и направляюсь к Люку.

– Как тебе книга? – интересуюсь я у парня, проходя мимо него на кухню.

ойки. Он подпёр рукой голову и полностью погрузился в сюжет неизвестной мне книги.

– Очень грустная, – он даже не поднимает на меня глаз, перелистывая страницу. – Хотите почитать?

– Нет, спасибо, – отзываюсь я. – У меня полно дел сегодня.

Это действительно так. На днях бабушке привезли несколько ящиков рассады, и нужно поскорее рассадить цветы по клумбам, пока те не поникли.

***

Я люблю помогать бабушке, в чём бы ни заключалась моя помощь. Я могу сортировать бумаги в бухгалтерии, могу ходить на сбор фруктов в наш маленький садик, на который открывается чудесный вид из игровой.

Сад хоть и небольшой, но работы там достаточно для всех детдомовских ребят. Кто-то вскапывает чёрствую землю старыми лопатами, кто-то ухаживает за ещё совсем молодыми деревьями, поливая и удобряя их, а кто-то работает над внешним видом сада, подстригая кусты с ягодами и собирая обломившиеся ветви.

Солнце поднимается всё выше в небо, освещая золотистыми лучами прекрасный сад. Так хорошо идти по улице и наслаждаться красками лета: и зелёной травушкой, поднимающейся вверх, и белыми облаками, проплывающими над головой, и лицами, озарёнными ребяческими улыбками.

Старшие ребята помогают мне перенести ящики с цветами из сарая к клумбам под окнами детского дома, где планирую рассадить цветы. Эти клумбы пустеют с прошлой весны: аномальная для северного Йорка летняя жара сделала своё дело. Ребята ставят три ящика рядом со мной, и я благодарю их за помощь.

Я смотрю на цветы: бутоны нежно-розовых пионов смотрят в небо, многочисленные фиалки ютятся друг с другом в маленьком ящичке, гордые астры широко раскинули свои лепестки. Душистые цветы благоухают, напоминая мне о прошлых годах, проведённых за городом. Каждый год я провожу здесь, набирая полную грудь прелестных запахов скошенной травы и цветущих растений. Каждый год разглядываю поникшие лепестки и стебли, гребу почву и сажаю новые, молодые цветы. Я обожаю цветы – иногда мне хочется, чтобы они были повсюду. Иногда хочется выбежать в поле, полное полевых цветов, и нестись без оглядки, чтобы мои волосы волнообразно развивались позади.

Вообще-то в Хантингтоне нет проблем с тем, чтобы наслаждаться природой. Никаких скрывающих небо стеклянных высоток – вместо них одноэтажные семейные коттеджи, хаотично разбросанные вдоль Ривер Фосс. В Хантингтоне нет широких трасс – вместо них двухполосные дороги, благодаря которым у каждого дома имеется большая дворовая территория. Весной на них благоухают цветочные насаждения, а шелест листвы разносится по всему району. Машины редко катают по улочкам, поэтому дорожной пыли в Хантингтоне совсем мало. Но мой маленький район всё равно не сравнить с тем, что находится за городом. Здесь я вижу бескрайние зелёные луга как на ладони – особенно мне нравится наблюдать за скачущими по ним лошадьми, которых разводят на недалёкой ферме. В те дни, когда их выводят на прогулку, под ногами словно земля содрогается, ведь десятки тяжёлых копыт одновременно вбивают траву в почву. За городом я наслаждаюсь видами заходящим за горизонт солнцем и плывущими прямо над переплетенными ветвями облаками.

Маме нравится в Хантингтоне по иным причинам. Она обожает быть в центре внимания, а в Лондоне, где каждый третий – турист, а пятый – член английской знати, будет проблематично привлекать к себе внимание. Наш дорого отделанный коттедж создаёт хороший контраст с соседними домами, и мама почему-то наслаждается этим. Я не понимаю, как её может радовать то, что наш семейный доход постоянно обсуждают все вокруг.

Я заранее выкопала лунки на клумбах, чтобы долго не возиться с цветами. Беру в руки маленький пластиковый стаканчик с красивой астрой и аккуратно подцепляю его край, чтобы оголить корни цветка. Когда дело выполнено, я опускаю цветок в неглубокую лунку и досыпаю сверху свежей земли. Вскоре вдоль восточной стены располагается целый ряд пышных астр, от которого никто не может свести глаз.

– Как идёт работа? – Билли подходит ко мне сзади и обнимает за талию, продолжая говорить: – Не хочешь передохнуть?

Я разворачиваюсь к парню. На нём джинсовый рабочий комбинезон, белая футболка и панама, скрывающая голову от палящих солнечных лучей. Руки спрятаны под грязными от глины перчатками.

– Всё хорошо, – отзываюсь я. – С астрами уже закончила, остались пионы и фиалки. Только посмотри, какая красота!

Я жестом демонстрирую парню результат моего многочасового труда, правда, Билли никак не реагирует. Мне взаправду нравится новый вид клумбы: она выглядит оживлённой, и я уверена, что она будет ещё красивее, если закончить рассадку цветов в ближайшие дни.

– Ты даже не обедала, – замечает Акерс.

– Я не голодна.

– Уверена?

Меня начинает напрягать его настойчивость. Я наслаждалась пением птиц, наслаждалась шуршанием длинных стеблей ровно до тех пор, пока он не пришёл. Созданная моими руками идиллия начинает медленно разрушаться.

– Если бы я хотела, то пришла бы на обед, – огрызаюсь я. – И вообще, разве тебе не нужно помогать остальным в саду?

В щеку прилетает тяжёлая ладонь, и моя голова по инерции поворачивается вбок. Теперь щека горит, а на коже появляется покраснение. Я медленно тру рукой место, куда меня только что ударил Билли Акерс, но боль не утихает.

– Пойди умойся, ты вся грязная, – командует он. – И придержи язык за зубами – он тебе ещё понадобится.

Он не раз бил меня раньше, поэтому со временем я привыкла к его пощёчинам. Не могу сказать, что мне нравится боль, которую парень мне причиняет, но и пожаловаться я не могу: ничего не изменится. Да, бабушка сделает ему выговор, да, Билли посадят на домашний арест, но вскоре он всё равно будет прощён. Из-за одного Акерса я не могу ограничить своё времяпровождение с бабушкой, ведь тогда мы перестали бы видеться друг с другом ещё позапрошлым летом.

Именно тогда мы начали встречаться, а до этого мне удавалось увиливать от ответов. Когда нам двоим было по одиннадцать лет, мы были так ветрены и легкомысленны. Билли клялся в искренности своих чувств. Я видела в нем оскорблённого жизнью мальчишку, чьи голубые глаза засверкали от первой влюблённости. Когда ему исполнилось двенадцать, и в голове у него уже начинали зарождаться первые взрослые мысли, он поклялся добиться моего сердца, а я звонко смеялась ему в ответ. Я видела в нём отважного мужчину, которого не страшат препятствия. Когда ему исполнилось тринадцать, он первый раз в своей жизни затеял драку. Потом ещё одну. Затем новые ссадины появлялись на хмуром лице Билли Акерса с каждым последующим днём, и в один день всем стало страшно связываться с ним. Я видела в нём сорванца, не достойного звания мужчины. Тогда я сказала Билли, что не хочу встречаться, но он решил, что всё будет иначе.