– Да, пусть она посидит, покатаю, – ответила им медсестра.

Я тогда сначала чуть не встала с кресла, но силёнок не хватило. Мои девчонки возмущались потом.

Только я устроилась на кровати в своей палате, пришёл Женечка.

– Ты чего всех напугала?! – набросился он.

Я пожала плечами и улыбнулась.

– Ну, даёшь!

Видимо, нешуточная тахикардия была, раз столько народу напугалось, и слух об этом вышел за приделы операционной и реанимации. Слава Богу, всё обошлось! Теперь, мне сказали, я – здоровая женщина!

После наших операций мы дружно ходили откачивать скапливающуюся лимфу из места, где был удалён лимфоузел. Делали это умелые руки медсестры Тани, которая лично мне очень нравилась. Без лишних слов и эмоций она профессионально, точно и не больно проводила процедуру, в три слова отдавала указания и отпускала. Мне очень по душе, когда всё чётко, без слюней и расшаркиваний. Я, видно, должна была родиться в семье военных, но кто-то занял моё место. Каково же было моё удивление, когда я узнала, что большинству пациенток Таня как раз не нравится, она кажется им грубой и резкой! Люди хотят, чтоб их жалели, нянчились с ними, холили их беду. А такие, как Таня, держат беду в кулаке, под контролем, они не дают ей расползтись и захватить. Прилепляя твёрдой рукой пластырь, они будто говорят: «Вперёд, всё ОК!».

Для тех, кто вместе с болезнью приобрёл веру в свою исключительность, скажу: нас таких был полный диспансер! Мы все там лежали не с поносом и даже не с аппендицитом. Вы не исключение, вы один/одна из многих. К сожалению, очень многих! Ну, а для меня Таня стала еще одной опорой.

Дни стали походить один на другой: откачали – позавтракали, поболтали – пообедали, почитали – поужинали, с горем пополам сходили в душ – спать. Чем меньше лимфы скапливалось, тем ближе был день выписки. И да, все мы хотели домой, спать в своих постелях, сидеть на своих унитазах, но это означало и переход на новый уровень квеста – химиотерапия, которой боялись все. И ещё нам было грустно расставаться. Здесь мы вместе, опоры друг для друга, потом мы будем по одной. Первое чувство грусти и пустоты мы ощутили и разделили с Олесей, когда выписали Тоню. Хотелось плакать, и мы пошли ходить по лестнице с первого на девятый и обратно, сработало. Нужно ходить, двигаться, насколько это возможно, очень полезно и прогоняет дурные мысли!

Почему я?

Как-то вечером мы с девчонками, все уже прооперированные, сидели у нас в палате и делились планами на жизнь. У кого сколько химий, лучевых, кому гормоны принимать. Тоне после химиотерапии предстояло ещё 12 курсов герцептина, а у неё, кроме прочего, сахарный диабет. И забегая вперёд, скажу, что пришлось ей несладко. Нам после той же химии предстояло облучение.

Иногда люди в таких ситуациях спрашивают: «За что, почему я?». Никто из нас не спрашивал. То ли все понимали, есть за что. То ли подействовало моё "не за что, а зачем". Вопрос "почему я" меня вообще дико раздражает! А почему не ты? Почему кто-то другой? Хлеба и зрелищ все хотят и желательно без очереди, не говоря, почему я, отдайте другому.

Дорогие люди! Спрашивать, почему я, нечестно!

А для верующих моя версия: Бог послал вам уникальную возможность искупить терпением и смирением свои грехи (а они у всех в достаточном количестве) ещё здесь, на земле, при жизни. Возможность что-то в себе и своей жизни поменять, передумать, переосмыслить… Благодарите и потерпите, всё будет хорошо, если вы сами так решите!

Тем временем происходила одна ужасная история.

Я только поступила, а гиперактивная бабулька ещё не выписалась. И вот я услышала, как в коридоре навзрыд плачет женщина, спросила у нашей бабули, кто так убивается.

– Это из 505. Ей сказали, что надо грудь целиком удалять, а муж не разрешает. Я, говорит, не буду жить с инвалидом!

Мы обалдели, даже сказать нечего.

– Ну, и пусть гонит его в шею, – первой очнулась я.

– Вот козёл!

– Не то слово.

В тот вечер мы как-то притихли. Каждая из анализировала себя, свою семью и своего мужа. И, как это не жестоко звучит, на фоне чужого несчастья мы поняли, как нам повезло!

Муж Тони почти на десять лет её младше. Естественно, она переживала. Естественно для неё. Он же сказал, что не на титьках женился. Муж Олеси сказал примерно тоже самое. А мой вообще женился на мне за неделю до операции, прекрасно понимая, что всякое может быть. И хоть мне грудь не удалили, а только вырезали ИЛ-76, я переживала не меньше. У Лены мужа не было. А мы трое молча глядели друг на друга, и я уверена, горячо благодарили Бога за этот дар и гордились своими мужьями. В тот момент их поведение, которое на самом деле было просто нормальным, нам казалось чуть ли не героическим.

Ниже рассказ про эту женщину, написанный отдельным произведением и имеющий собственное название.

Жили-были сколько-то миллиардов человек. Спали, ели, превращали кислород в углекислый газ, рубили деревья и выносили друг другу мозг в прямом и переносном смысле.

Среди этих миллиардов большинство занимались тем, чтобы количество миллиардов не уменьшалось, а то и увеличивалось даже. А были те, кто, будучи не согласен с этим, выносили мозги и сердца все более рьяно.

В одно солнечное утро из дома вышел человек. Он был из тех, кто не размножался, но и не убивал. Жил себе и относился ко всему спокойно, «не вникая». В это утро он снова принял решение не вникать и быть спокойным, но что-то пошло не так. Сначала он совершенно спокойно отреагировал на едва не попавшую ему под колеса собаку, но потом у него зазвонил телефон. Голос жены Марины, к наличию которой он тоже относился ровно и спокойно, не сразу заставил его беспокоиться. «Опять эти бабские сопли», – подумал он. Однако постепенно разум зашевелился и принял конец фразы: «Они говорят, что у меня рак!».

– Какой ещё рак?

– Груди. Та штука, помнишь, они брали анализ, оказалась опухолью. Злокачественной.

– ….

– Что ты молчишь? – всхлипы и сморкание.

– И что делать? – он вдруг почувствовал себя беспомощно-растерянным.

– Записали к заведующему, чтобы назначил операцию.

– Хорошо, ты где?

– Еду домой.

– Ладно, с работы приеду, поговорим.

– Дим!

– Что?

– Мне страшно!

– Я-то что могу сделать?! Возьми себя в руки и не ной, мне еще работать целый день. Дома поговорим, – он положил трубку, расстроился из-за испорченного настроения и неожиданных проблем и прибавил скорость.

Вы скажете, так не бывает? Бывает, сама видела. Видела её, рыдающую в больничной палате. Врачи приняли решение удалить ей одну грудную железу целиком. А муж сказал, что не согласен, ибо не будет жить с «инвалидом».

P.S. Она взяла себя в руки, как муж ей велел, приняла решение тоже не жить с инвалидом и подала на развод сразу после операции. Теперь разводит породистых кур где-то на берегу какого-то озера.

А что с ним? Сначала он вздохнул с облегчением, что так легко избавился от источника ненужных ему проблем. А потом случилась другая история.

В это самое время, в пространстве соседнего города обитала девушка Ася. Красоты она была необыкновенной, выросла в хорошей семье с материальным достатком выше среднего, образование имела высшее и воспитание тоже неплохое. Отлично играла на пианино, в шахматы и морской бой. Неплохо рисовала, любила вышивать и делать папье-маше. С руками у нее вообще все было очень хорошо, только вот ноги не работали. Совсем. Инвалидное кресло зато у неё было самое лучшее, какое только смог купить ей отец, который души не чаял в своей талантливой дочери. Мама Аси жизнерадостная и улыбчивая днём, нет-нет да поплачет в подушку перед сном. Мысль о том, что будет с её дочерью, когда их с отцом не станет, не давала ей покоя. Отец же постепенно подготавливал на этот случай всё необходимое.

Тем летом, когда Марина подала на развод, родители повезли Асю к озеру подышать. И вот на эти фотографии счастливой красавицы Аси на фоне озера и заката наткнулся Дима, который на радостях от полученной свободы покорял просторы интернета.