— У кого какие соображения? — спросил главный архангел.

— Все это, конечно, прекрасно, но надолго их не хватит, — ответил сидящий напротив коллега, и присутствующие вразнобой согласно закивали.

— Так их всегда надолго не хватает, — справедливо заметил архистратиг, — это и так понятно. Что делать-то будем?

Во главе стола Он продолжал сохранять молчание, и тогда заседающие разом заговорили.

— Пройдет Рождество и все забудется!

— У них на уме одни деньги!

— Им только развлечения подавай. И зрелища!

— Хлеб, коллега, вы забыли о хлебе!

Он поднял голову и положил руки перед собой, опершись ладонями о столешницу.

— Нам нужно что-то, что изменит Мир. Неважно, что это будет, но они должны перестать вечно бежать, ехать, лететь. Они должны остановиться. Посмотреть вокруг себя, вспомнить, что у них есть семьи, дети, родители. Они должны научиться сопереживать и сострадать.

— Третья мировая? — осторожно предположил архистратиг.

— Это на крайний случай, — покачал Он головой, — сейчас нужно другое.

— Голод? Мор? Землетрясение? — предположил сидящий по правую руку архангел.

— Войны, голод, мор не подходят, — негромко возразил архангел, сидящий по левую руку, — они тогда ожесточаются и становятся еще более равнодушными.

— И на этом обязательно кто-то заработает, — вставил архистратиг, — особенно на войне.

— Согласен, это не подходит, — кивнул Он.

— Может, эпидемия? — несмело предложил молчавший до того самый молодой архангел.

— Холера, бубонная чума, оспа? — принялся перечислять его сосед.

— Только не это, — содрогнулся Он, — такое нельзя выпускать в Мир!

— Правильно, потом обратно не загонишь, — ворчливо поддержал главный архангел, и тут его лицо просветлело. — Погодите, кажется, я знаю. Как раз у них появилась одна биологическая форма, мы готовили по ней материалы… Они сами создали все условия, чтобы позволить ей размножаться, мы только собирались подавать вам на рассмотрение, чтобы вы вынесли свой вердикт.

— Покажите, — распорядился Он, и на экране появился слайд с изображением маленького шарика, похожего на ощетинившуюся шипами морскую мину. Он вчитался в текст и невесело усмехнулся. — Что за имя они ему дали? Еще один князь?

— Мы ждем, какая будет ваша воля, — сдержанно ответил главный архангел.

— Пожалуй, это именно то, что нужно. Это поможет им изменить Мир и измениться самим, — прошептал Он.

— А если не поможет? — взволнованно спросил самый молодой архангел.

— Если не поможет, тогда только Третья мировая, — зевнул архистратиг, — и уже точно Армагеддон.

— Да, — выдохнул Он и поднял глаза на подчиненных, — я согласен.

Вновь разом заговорили, обсуждая намеченную стратегию.

— Знаете, коллега, — склонился к уху соседа один из архангелов, — а ведь если пойдет так, как надо, можно будет смело говорить, что в Мире наступила новая эпоха!

— Берите выше, друг мой, — поправил очки на переносице сосед, — новая эра! И я не побоюсь этого слова, эра милосердия. Как бы пафосно это ни звучало.

Они посмотрели друг на друга.

— Кажется, был такой фильм? — наморщил лоб первый архангел. — Я его смотрел.

— Книга, — покачал головой коллега, — и очень хорошая книга. Прочтите, друг мой, не пожалеете.

— Бэ шесть.

— Мимо. Гэ восемь.

— Ранил, — Бес только хотел возмутиться, что продувает уже в четвертый раз, как тут открылась дверь палаты, и на пороге появилась целая процессия.

— Папа! — просиял Ангел, приподнимаясь. — А мы в «Морской бой» режемся.

— Лежи, лежи, сынок, — главный архангел предупредительно поднял руку, — отдыхай, на этот раз мы не к тебе.

Бес обеспокоенно заерзал, как любое нормальное существо, которому является целый сонм архангелов. Бес и Ангел восстанавливались в лазарете, у Беса уже почти зажили ладони, а вот у Ангела крылья еще не совсем срослись, по крайней мере, летать ему пока еще не позволялось. Бес развлекал приятеля, чтобы тому не было так тоскливо бездельничать.

Процессия двинулась по палате и подошла к койке Беса. Тот вскочил, почтительно склонив голову, а наперед вышел архистратиг.

— Мы не стали ждать планового посвящения, чего тянуть, не к лицу Герою ходить безоружным, — архистратиг обернулся, а Бес растерянно забормотал:

— Какому Герою, о чём вы, дядь Миш, нашли героя, смех один, да если бы вы не подоспели, нас на клочки бы разодрали… — и осекся, распахивая глаза.

В руках архистратига сверкнул клинок — прекрасная белая сталь, способная рассекать время и пространство. У Беса перехватило дыхание, все слова застряли на уровне солнечного сплетения, теперь он только мог благодарно сипеть.

— Ты принял бой один, совсем безоружный, — тем временем продолжил архистратиг, — ты не побоялся взять ангельский меч, и он подчинился тебе. Возьми, это теперь твой собственный. Носи его и применяй во благо.

Бес благоговейно прикоснулся к гладкой рукоятке, но сталь не обожгла, а лишь приятно согрела ладони. Ангел со своей койки со счастливым видом следил за происходящим. Бес провел рукой по блистающему лезвию и поднял такие же сияющие глаза:

— Спасибо, дядь Миш, вы даже не представляете… — слова снова не смогли прорваться наружу, но архистратиг понял и без слов.

— Носи, сынок, ты его заслужил! — он похлопал Беса по плечу и отошел в сторону, смахивая с глаз предательскую влагу.

— Я тебя за сына тоже хотел поблагодарить, — начал главный архангел, но Бес мотнул головой.

— Он друг мой. А «нет больше той любви, если кто душу свою положит за други своя», — это же вы нас учили. Так что не за что меня благодарить.

— Я рад, что ты запомнил, — улыбнулся главный архангел. — Ну что, парни, выздоравливайте и возращайтесь, не будем вас отвлекать.

Процессия покинула лазарет, Ангел с Бесом принялись рассматривать клинок. Хорошая работа, лучшая, с таким мечом никакие исчадия не страшны. Бес взвесил клинок в руке, взмахнул, провернул в руке рукоятку.

— У тебя хорошо получается, — одобрительно кивнул Ангел и тут же добавил со смешком: — а вот в «Морской бой» ты мне все-таки продул!

— Папа, а мы пойдем на каток?

— Конечно, радость моя, если ты хочешь, то пойдем, — Крестоносцев присел возле дочери, поправляя ей съехавший на бок хвост, как тут со стороны раздался взволнованный голос с легким акцентом:

— Агнешка? Дочка?

Агнешка испуганно оглянулась, придвигаясь к Андрею, и тот инстинктивно прижал к себе ребенка, пристально разглядывая незнакомца.

Высокий, светловолосый мужчина, может и красивый, да Крестоносцев не слишком разбирался в мужской красоте. Никак белая кость, голубая кровь пожаловала собственной персоной?

— Збышек? — неуверенно спросила Агнешка, доверчиво прижимаясь к Крестоносцеву, и того окатило волной признательности, ни к кому, просто от радости, что у него есть дочка.

— Я твой папа! — немного нервно проговорил Белая Кость. — Я тебе привез подарок.

Только теперь Андрей заметил у него в руке коробку, упакованную в подарочную бумагу.

— Вот мой папа, — заявила Агнешка и обняла Крестоносцева за шею, и тот чуть не растаял лужей посреди собственного торгового центра.

— А, шляхтыч? — спросил Андрей, поднимаясь и продолжая прижимать к себе Агнешку. Та насупилась и исподлобья смотрела на Збигнева. — Я адвоката твоего ждал, а ты сам явился.

— Я хотел увидеть дочь, — начал говорить Збигнев, но его перебил голос, который для Андрея звучал как самая лучшая музыка.

— Андрюша, что там такое, кто… — Мария с удивлением окинула взглядом бывшего мужа. Она подошла со стороны детского отдела, за ней, нагруженный пакетами, высился водитель Володя. — Збышек? Ты зачем приехал?

— Я приехал за тобой и Агнешкой, — начал Збигнев и даже сделал шаг вперед, протягивая руки, но тут же остановился, бессильно свесив их по бокам. А Андрей кайфовал от того, как его сын уделал этого зарвавшегося шляхтыча. Сын Крестоносцева пока еще не родился, ему сидеть в животе Марии оставалось не меньше двух месяцев, но у них с отцом уже установилось полное взаимопонимание. Как и со старшей сестрой.