— Что случилось, ада? — спросил он. — Подземелья, что так отвратительны, манят тебя? Почему ты решил добровольно стать узником?

— Леголас, я нашёл здесь новый стимул к жизни и новую спутницу. Знаю, как ты отнесёшься к тому, что я осквернил память твоей матери, но память о ней навсегда останется со мной. Но печаль и любовь давно притупились, освобождая место для чего-то нового в моем сердце. Твоя воля судить меня или нет, но я нашёл здесь новую семью.

Леголас вздохнул. Как показалось Трандуилу, сын явно был против, но устраивать скандал с отцом не хотел, так что старшему эльфу пришлось вернуться к супруге в не лучшем настроении.

— Ну, поговорил? — спросила Ксанис у вернувшегося супруга. — Как твой сын? Чего ты так невесел? Он недоволен чем-то? Хочешь, я намекну и к ним придет моя сестра, м? Твоему сыну повезет, если его не растащат на сувениры, — улыбнулась Ксанис, стараясь развеселить своего супруга, из которого будто разом вышла вся жизнь эльда.

— Н-не надо, боюсь, он слишком строго воспитан, да и слишком юн, чтобы познать деву. А вообще он, конечно, недоволен моим выбором, что и говорить. — Трандуил отвернулся.

Было видно, как он удручён. Леголас покинет его с презрением и отвращением. Это крайне печалило его, пусть и не сомневался в выбранном пути и сам потянулся к Ксанис.

— Ну, Ангидил ничего ему не сделает. Он свободен и она не сможет его заставить. Однако явно попытается уболтать, — говорила Ксанис гладя мужа по спине. — Да и не похож он на юнца, раз прошел войну. И на альва тоже не похож. Сказать по правде, если не знать, то его можно принять и за человека. Уж больно он прост. Да и тот дворф… Не похоже, чтобы твой сын вспоминал Дориат.

— Тот дворф не оттуда, — проворчал Трандуил. Он все ещё помнил, как откровенно кинулась исследовать его Ангидил и не желал сыну той же участи. — Но если ты думаешь, что она сможет вести себя сдержанно… Что ж, препятствовать познакомиться с ним я не буду.

— Ну, тогда не буду приказывать брату препятствовать ей. А приглашение Ангидил и не требуется. Уж больно ей интересен мир наверху. Хотя не понимаю, что в нем такого. Ваше солнце слепит, мы ничего не видим при свете дня и можем даже лишиться зрения. Да и… Все слишком примитивно. Но… Запретный плод сладок, не так ли? — спросила Ксанис, покусывая Трандуила за острый кончик уха.

Намеки жены были более чем прозрачные. И Трандуил не видел смысла отказывать: если она считает возможным отвлечься от дурных мыслей подобным образом, что ж, он ничего не теряет, если попробует. Поэтому он ответил ей, встретил ее губы своими и положил свою ладонь ей на грудь. Потом медленно опустил голову ниже и улыбнулся, зная, о чем она думает. Постепенно касания губ и языка снова заставили Ксанис расслабиться. Он встал на колени между ее ног, погрузив язык в ее лоно, и быстро вылизывал чувствительный бугорок клитора. Ответные стоны супруги возбуждали его, и он нетерпеливо терся естеством об покрывало.

Ксанис дернулась, кончая. Муж лег рядом, потираясь влажным членом о ее бедро. Отдышавшись, девушка поменялась с эльфом местами и теперь сама руководила процессом. Но вместо того, чтобы сесть сверху, она решила попробовать кое-что новое. Среди илитиири это считалось недостойным женщины и противным, но… Она хотела порадовать расстроенного супруга, поэтому, решившись, взяла его член в рот. Трандуил замер, восторженно выдыхая. Он едва удержался, чтобы не толкнуться вглубь и позволил ей выбрать темп и глубину ласки самой. Тянущееся ощущения удовольствия от ее губ, вбирающих член в себя, усиливало желание многократно, до мурашек по коже. Ее губы и язык были такими нежными, а движения — уверенными, что своего она добилась быстро, и он кончил несколькими большими каплями, которые Ксанис вылизала. Он нагнулся к ней, благодарно целуя.

— Ты восхитительна, — он лег подле нее, обнимая и устраивая супругу головой у себя на груди.

С утра Ксанис намеренно встала раньше супруга, решив сама наведаться к сыну Трандуила и поговорить с ним. Ее муж был слишком печален и ей это не нравилось. К тому же, видя Леголаса, она была уверена — традиции альвов для него пустой звук. Небось и Эру для него так… Исполнение Его правил желательно, но совершенно не обязательно.

Постучав в спальню юного альва, она, не дождавшись ответа, вошла так. Причина тишины была понятна сразу. Из ванной шел пар. Что ж, значит, альв разобрался, как вымыться, или ему помогли. Уходить не получив желаемое Ксанис не собиралась, поэтому присев около низкого столика, на котором уже стоял завтрак, она стала ждать.

— Утро доброе, Лаглас, — поздоровалась она с вышедшим в одном полотенце альвом. Тот явно был смущен, но ей было все равно, сколь тот красив. У нее был Трандуил и менять его на кого бы то ни было она не собиралась. Принц же, не сгибаясь пред обстоятельствами, стал невозмутимо одеваться, а потом, поздоровавшись, приблизился к ней, внимательно и твердо смотря в глаза.

— Мой отец, я должен был удостовериться, что он жив. Но теперь… Должен сказать, я не хотел править. Мое сердце обращено к гаваням и морю. Я хочу отплыть к благим берегам. Возможно, мне удастся уговорить мой народ отправиться со мной, чтобы не оставлять их в Средиземье, где пора эльфов давно прошла. Но всех ли я спасу? Вот почему я хочу, чтобы он вернулся. А потом… Я никак не ожидал, что он так резко изменится. Что ты с ним сотворила? Это похоже на магию, на насланный приворот, но он кажется здравомыслящим.

— Никакой магии, — подняла руки в защитном жесте Ксанис. — Признаться честно, колдун из меня никакой. К тому же, какое удовольствие, держать подле себя марионетку? Я ещё молода и достаточно красива, чтобы рассчитывать на покорность мужа и без всех этих уловок. По поводу гаваней… Зачем тебе оно? В смысле, уплывать? Тем более, что твой друг дворф… Странная дружба, не находишь? — решила прощупать почву Ксанис, но так, чтобы не вызвать бурную реакцию. — Но это неважно. Ты оставишь его здесь?

— Я спокойно отношусь к дружбе или даже любви между столь несхожими существами, как мы, — он улыбнулся, — в отличие от отца, как ты могла узнать его. И Гимли, конечно, поедет со мной. Там эльфы были рождены и там они будут жить вечно. А может, я просто слишком сильно хочу увидеть море и проплыть его на корабле, — рассмеялся Леголас, беря с тарелки кусок сыра и кидая в рот.

Почувствовав, что напряжение пропало, Ксанис даже позволила себе расслабиться и, с позволения альва, взять себе смокву с блюда.

Немая пауза затягивалась, но никто не решался продолжить разговор. На удивление проблему решил гном своим появлением. Гимли вошел без стука и чуть ли ни с порога включился в разговор:

— Я не стремлюсь к бессмертию, но очень уж мы сдружились. Эльфов я полюбил только благодаря ему, — он пихнул Леголаса в плечо. — Иначе нипочём бы не отправился на спасение этого напыщенного… кхм. Его отца, в общем.

Ксанис рассмеялась:

— А твой отец уверен, что ты истинный сын своего народа, блюститель традиций и далее по списку. Решил, что ты презираешь его. И на этой почве повесил уши и помирает от тоски.

— Утешь его от моего имени, госпожа, скажи, что я желаю ему лишь счастья с тобой, ничего больше. А сам я покину вас и отправлюсь с Гимли назад, если не возражаешь. Не то отец не отпустит меня отсюда и захочет оставить рядом. Боюсь, узнай он про моего друга гнома, так и вовсе не стерпит этого.

— Ну, а что он сможет тебе сделать? — начала Ксанис. — Я не могу удерживать тебя, иначе ты уже не будешь моим гостем. Хотя я бы и не советовала тебе просто уходить, оставляя Тхандаила уверенным в презрении собственного сына. Ты дорог ему, пусть он и не желает этого показывать.