— Ты раздражаешь меня одним своим видом.

— А твою мать я им возбуждаю. Именно поэтому я здесь и ты ничего не можешь мне сделать.

— Что она нашла в таком куске идиота, как ты?!

— То же, что и ты в своей бледной поганке — способность спорить. Скажи, он до сих пор смотрит василиском на тебя, мечтая сбежать? Да? А тебя именно это и заводит!

— Проваливай! — прорычала Ксанис. — Вон!

Рилфрин, смеясь, вышел, шумно захлопнув за собой дверь.

— Бледная поганка, он назвал тебя бледной поганкой, — Ксанис обняла Трандуила, утешая и поглаживая, как накануне.

— Я догадывался, что муж твоей матери говорил обо мне что-то неприятное. Наверное, отговаривал тебя сближаться со мной?

— Напротив.

Она шлепнула его по заднице, уже повеселев, и они направились вниз, в ее покои. Трандуил вел себя смелее, единственное, что сдерживало его — воспоминание о том, что нужно двигаться плавно. И он медленно обнял ее, помогая снять одежду, скинул верхние длинные одежды сам и сел у ее ног снова, смотря сверху вниз.

— Идиот. Как же он меня раздражает. И ведь ничего нельзя сделать! Он мужчина, а значит, максимум, что я могу сделать это донести матери на его непристойное поведение с просьбой, чтобы она наказала своего мужа и научила его вести себя в присутствии женщин. Но… Максимум, он просидит меж ее ног вместо десяти минут час! Ха! Такое чувство, что его это сильно расстроит!

— То есть, что же это значит? Ты вправе наказать меня за провинность? — это не укладывалось у Трандуила в голове. Его величество будут сечь или бить? — А у нас телесные наказания не приняты. Как жестоки ваши нравы, — он вздохнул. В сердце начал закрадываться страх.

Он мягко погладил ее по коленке, потом сел рядом, поскольку Ксанис не запрещала. Он гладил ее ладонь и смотрел в глаза, задавая волнующие его вопросы и показывая свой страх.

— Надеюсь, я не допустил непристойного на обеде и ты не станешь учить меня уму-разуму? Интересно, что говорила твоя сестра? Предлагала меня продать?

—Чего сразу бить? — удивилась Ксанис, запуская пальцы в шелковистые волосы эльфа, аккуратно расплетая тонкие колоски на левом виске, которые создавали впечатление, будто волосы там и вовсе сбриты. — Наказание может быть любым, не обязательно хлысты да розги. Это может быть и обновление библиотечных каталогов. Ну, Рилфрин, как я уже говорила, ублажает мать часами ртом. Хотя, опять же, чтоб ему это не нравилось. Гад, — зло выплюнула Ксанис. — А сестра… нет! — улыбнулась девушка. — Ты ей понравился и она хотела, чтобы я одолжила тебя ей на одну ночь.

— Но ведь я по вашим меркам неграмотный и знаю лишь квенья, — вздохнул он, — так что в записях буду бесполезен.

Он каждую минуту ощущал укоры уязвленной гордости, когда видел, как высоко развито царство темных альвов, и какое захолустье в сравнении с ними представляли его владения. У него и библиотеки не было, да и об образовании подданных он не слишком заботился, всему предпочитая танцы, пение, праздность и вино.

Но окончательно уйти в размышления о разнице меж их землями не дало замечание Ксанис о просьбе сестры, что заставило Трандуила встревожиться вновь:

— Одолжить на ночь!? Госпожа, я ведь не вещь, — и он уцепился за край ее одежд. — Если я и буду кому-то принадлежать душой и телом, то одной тебе…

— Да не собираюсь я тебя ей отдавать! — рассмеялась Ксанис. — Она меня младше, имею полное право отказать.

Он расслабился и позволил себе увлечь ее на подушки, где одарил чередой лёгких и ненавязчивых поцелуев в губы, ключицы, шею…

— Но погоди, — встрепенулся он, — ты говоришь, она младше, и ты поэтому можешь отказать… Выходит, отказать матери ты не смогла бы?

Перспектива быть отданным кровавой жрице не прельщала

— Ну, технически нет. Но… Нужен ты ей! У нее Рилфрин, к тому же, если бы ты ее заинтересовал, то она бы проявила бы к тебе уже внимание.

Оставалось успокоиться и спокойно лечь. Трандуил взял ее руку в свою.

— Неужели тебе, госпожа, никогда не хотелось быть слабой, предоставить мужу решать все за тебя? Опираться на него во всем?

Ксанис рассмеялась.

— Зачем? Меня это не утруждает. Это обычная жизнь. Чего я не понимаю, так это почему ты говоришь об этом, а сам наслаждаешься около меня. Тебе же нравится ничего не решать. Единственное, ты почему-то до ужаса боишься мою мать и сестру, как будто они спят и видят, как принесут тебя в жертву Ллос или ещё что.

— Знаешь, после того, как они принесли в жертву моих воинов и друзей, я не столь уверен в их мирных намерениях.

Он принял обиженный вид и вернулся к себе на лежанку, устроившись там.

— Прекрати строить вселенскую скорбь и возвращайся обратно. Ты не будешь там спать. Вообще, надо завтра приказать, чтобы ее убрали отсюда, — сказала Ксанис. — Иди ко мне и пошли спать. Не дури.

Он вернулся, но вел себя уже куда более скромно и не дотрагивался ее, стараясь сразу уснуть. И с чего она взяла, что сможет выдрессировать его?

Утро встретило Ксанис ноющей болью внизу живота и ощущением влаги меж бедер и на простыни. Опустив руку на промежность, желая рассмотреть что это, она уже знала, что увидит — кровь. Темная, со сгустками слизи и примесями смазки.

— Ллос, как же не вовремя…

Трандуил услышал ее стон и при виде крови пришел в ещё больший ужас.

— Что это, благие Валар? Тебе дурно? Ты умираешь?

В ответ Ксанис закатила глаза и отправила его прочь за несколькими лечебными травами и зельями, а сама переоделась.

Он принес ей пить и те зелья, о которых она просила, с искренним сожалением посматривая.

— Что случилось? У тебя открылась старая рана?

— Какая, к балрогу, рана? — раздражённо перерывала шкатулки Ксанис, пока не нашла скрученные в небольшие цилиндры мох. Чтобы тот не разлетелся, он был спрятан внутрь тончайшей паутины, от которой шла тонкая верёвочка.

— У тебя же была жена. Неужели ни разу не видел подобного? — спросила девушка, ставя одну ногу на стул и вводя внутрь себя этот цилиндр, пока палец с не упёрся костяшками в преддверии ее лона.

— Нет. У нее были свои покои. Мы сходились всего несколько раз перед тем, как зачать сына, а затем я уехал к стенам Мордора с войсками союза. А после она покинула меня. — вздохнул он. — Но теперь я понимаю, отчего она иногда отказывала мне в близости безо всяких причин.

— Ну, это повод отказываться от близости только если ты сам стираешь постели, — выдохнув, села Ксанис, закинув ногу на ногу. — Вообще, оно ничему не мешает. Но проблема в другом… Сегодня мне надо в совет. Насколько это затянется, неизвестно. И если я вместо того, чтобы думать о делах насущных буду считать время и анализировать, сколько ещё продержаться мох, перед тем как начнет протекать — это будет не слишком хорошо. А уж если протечет, то это будет полнейшее фиаско. А идти надо.

Эльф наблюдал за ее действиями со сдержанной жалостью. Засовывать в себя что-то и истекать кровью вызывало у него лёгкий страх.