Кто-то из ребят незаметно подкрался к Кольке, стоявшему у самой воды, и легонько толкнул его в спину. Толчок был не сильным, но мальчик, не ожидавший ничего подобного, принялся размахивать руками, пытаясь сохранить равновесие и не упасть в реку. Колька согнулся пополам, наклонившись туловищем над водой, а ногами пытаясь удержаться на земле. Ему это почти удалось, но легкий пинок в мягкую часть тела, располагавшуюся чуть пониже спины, свел на нет все его героические усилия, и он полетел в реку вниз головой. Еще секунда и его жесткие темные волосы коснулись воды… И тут он больно стукнулся головой об пол, оказавшись под перевернутой железной кроватью. От боли Колька проснулся, правда, еще не соображая где он находится и что с ним вообще происходит. Над казармой снова разносился храп, по нашему мнению, достойный того, чтобы оказаться в книге рекордов Гиннеса.
– Черт, мы не того перевернули – услышал он над собой чей-то незнакомый голос.
– Да? Ха-ха-ха… Ну ничего, сейчас и этого скинем.
Секунду спустя Борис, также больно стукнувшись головой, как и его ни в чем не повинный товарищ, распластался рядом со своим другом. Ничего не понимая, Борис попытался вскочить, но запутался в одеяле и простыне и сильно ударился коленом о металлический каркас железной сетки, на которой он еще несколько секунд назад так сладко спал, и так отвратительно (так, во всяком случае, казалось окружающим) храпел. От боли Борис вскрикнул и выругался.
– Так тебе и надо, салага! – услышал он голос где-то над собой, не видя, однако, говорившего, потому что все еще никак не мог выбраться из злополучной простыни. Прокопошившись еще какое-то время, наши герои сумели, наконец, выбраться из-под кроватей. Поднявшись, они увидели вокруг себя несколько старослужащих, которые с ухмылками наблюдали за происходящим.
– Вот салаги, – заговорил один из дембелей, – не успели у нас прописаться, а уже борзеют. Запомните, «духи», здесь можно храпеть только «дедушкам» и дембелям. Если еще раз услышим храп, будете спать в туалете. Ясно? – провинившиеся кивнули. – И это только потому, что вы сегодня здесь первый день. В дельнейшем с храпом будем бороться с помощью бессонницы и уборки в туалете. А теперь спать.
Наши герои застелили кровати и легли. Борис был во хмелю, поэтому не сильно переживал от перспективы ночевать в туалете, а посему заснул довольно быстро. Колька же себе такой роскоши позволить не мог. Его мало привлекала возможность провести ночь рядом с унитазами, ощущая при этом сногсшибательный аромат. Поэтому, он решил быть начеку.
Борис пока вел себя смирно, и не делал попыток захрапеть. Вдруг он стал переворачиваться и засопел. Николай уже собрался треснуть его по физиономии, но тот – как будто почувствовав, что ему сейчас может достаться – приоткрыл рот и задышал тихо и спокойно. Колька даже пожалел, что Борис не захрапел. Тогда ему представилась бы возможность выместить накопившуюся злость, и треснуть Бориса по лбу что было сил. Колька был очень зол на своего верного товарища. За полгода, проведенные в учебной части, ребята подружились и стали настоящими друзьями, что называется «не разлей вода». Они всегда и везде были вместе. Делились радостями и горестями, готовы были отдать друг другу последнюю копейку, поделиться последним куском хлеба. Но разве друзья не могут рассердиться друг на друга? разве у них не может быть споров? разве не могут они, в конце концов, немного повздорить? или даже подраться? Собственно драка и положила начало дружбе между Николаем и Борисом.
Однажды – это было еще в начале службы – они находились в наряде по кухне. Одному из них нужно было начистить несколько мешков картошки, а другому перемыть гору железных мисок. Кому что делать им пришлось распределять самим. Вот тут-то у них и возник спор. Николай предложил Борису идти мыть посуду, а сам направился чистить картошку. Причем сделал это в приказном порядке. Борису это не понравилось. Ему вовсе не претило мыть посуду, но ему было неприятно оказаться подчиненным у человека, равного ему по статусу и сроку службы. Борис остановил Кольку и предложил ему самому отправиться мыть посуду, а сам пошел чистить картошку. Тут уже взыграла гордость у Николая, и он решил во что бы то ни стало пойти на чистку картофеля.
Между ребятами завязалась словесная перепалка, которая (что вполне логично) переросла в драку. Парни были примерно одинакового роста и одинакового телосложения. Борис, пожалуй, был немного сильнее физически, но Колька оказался проворнее и шустрее, что вполне компенсировало недостаток в силе. Драка продолжалась недолго, и драчунов довольно быстро разняли. Но они успели нанести друг другу существенные раны. У Бориса была разбита бровь, и его правый глаз буквально заливало кровью. Впрочем, кровь вскоре была остановлена. У Кольки же под левым глазом красовался кровоподтек, который через несколько часов грозил превратиться в огромный синяк (что вскоре и случилось).
Несмотря на полученные повреждения, ребята продолжили нести почетную и трудную службу в окружении гор железных мисок и ложек. Чтобы никому не было обидно, старший по кухне поставил обоих забияк мыть посуду. Общий труд сближает людей. Борис с Николаем разговорились и вскоре уже вместе смеялись над полученными ранениями. Так было положено начало их дружбе.
В «учебке» (так сокращенно называлась учебная часть) все знали об их дружбе. И при распределении по боевым частям, командир взвода, в котором служили наши герои, пошел навстречу ребятам – просившим направить их в одну часть – и отправил их продолжать службу совместно.
Так вот, у Николая сейчас прямо-таки чесались руки от желания как следует огреть своего лучшего друга по его довольно широкому, блестящему в свете уличных фонарей, лбу. Но Борис, словно почувствовав, что его ждут неприятности в случае возобновления не совсем приятных звуков, не храпел. Вскоре и Колька провалился в глубокий, но, как оказалось, очень короткий сон.
Ровно в шесть утра по казарме разнеслась команда «подъём»! С этого утра у наших героев началась настоящая армейская жизнь. Жизнь полная трудностей и забот; жизнь нелегкая и беспокойная; жизнь полная горестей, но и не лишенная радостей; жизнь интересная и веселая (ну, может не очень веселая, но не лишенная юмора). За оставшиеся полтора года службы в их нелегкой солдатской судьбе было много чего. Однако, наши доблестные защитники отечества с честью прошли этот трудный, я бы даже сказал, тернистый путь. Путь, пройдя который, мальчики превращаются в мужчин. Путь, на котором от них уходит детство. Путь, который неизменно приводит во взрослую жизнь. Путь, в конце которого (конечно, не все и не всегда), начинают понимать ценность дружбы, ценность человеческих отношений, ценность отношений родственных, начинают ценить и понимать своих родителей. Словом, они становятся настоящими людьми. Не будем утруждать наших читателей рассказами о трудной, но веселой и познавательной армейской жизни. Скажем лишь, что Николай и Борис, отдав долг родине, с определенным жизненным опытом, благополучно вернулись домой. Где с радостью и слезами на глазах были встречены своими многочисленными родными и близкими.
Глава 9
Весна была в самом разгаре, когда синий околыш фуражки мелькнул в окне плацкартного вагона и вскоре появился на перроне железнодорожной станции. Эта фуражка, как вы, наверное, догадались, принадлежала Борису, который легкой и уверенной походкой прошагал мимо встречающих и провожающих людей, толпившихся на перроне. Высокий и статный парень в военной форме, плотно и красиво прилегавшей к его мускулистому телу, не мог не привлечь внимание окружающих. Девушки и женщины провожали нашего героя восхищенными взглядами, мужчины одобрительно и подбадривающе улыбались, вспоминая свои, для кого-то далекие, для кого-то не очень, армейские годы.
Железнодорожная станция родного городка Бориса была небольшой. Через нее проходило лишь четыре основных пути, и несколько вспомогательных, служивших для маневрирования станционных тепловозов, отцеплявших вагоны от составов и развозивших их для загрузки и выгрузки. Перронов же было два, основной, непосредственно у станции, и, соответственно у первого пути, и вспомогательный, находившийся между третьим и четвертым путями. Поезд, на котором прибыл Борис, остановился на четвертом пути, и Борис вышел на второй перрон. Довольно широкая тропинка, выложенная из деревянных шпал, соединяла два перрона. Само собой, шпалы не могли быть уложены идеально ровно, к тому же они были сильно изношены и между ними нередко пролегала широкая щель, в которую с легкостью могла провалиться человеческая нога. Но это мало волновало путейское начальство, которое было обязано содержать дорожку в надлежащем виде.
